Беседа первая

Беседа первая

Я сказал раввину:

—    Люди, как я слышал, сетуют, что мой господин не выполняет своих раввинских обязанностей, поскольку целиком погружен в изучение Торы, занят только алахическими проблемами и отвечает лишь на вопросы о том, что запрещено, а что разрешено. Все это к лицу авреху или раввину небольшой улицы; но глава такой огромной общины обязан, подобно царю или вождю, заботиться обо всех общинных делах, обеспечивая все потребности людей и их нужды.

—    Этот упрек обращен не по адресу, - ответил Гадоль. — Ведь на самом деле можно сказать, что почти все раввины — подавляющее большинство из тех, о ком мы знаем и слышим, — ведут себя точно так же, и испокон веков никто не сетовал на них и не упрекал их за это. И чем более раввин велик в своем знании Торы и усерден в ее изучении, тем он более желанен и прославляем. Руководствуясь этой системой ценностей, испокон веков понимали раввины свои обязанности и именно по таким признакам подыскивали города и веси себе раввинов. Все знали, что “диплом” раввина - это совершенное знание Торы, способность разрешить любой алахический вопрос. Только в наши дни размножились склочники и придиры, которые считают, что раввин должен быть ходатаем общины перед властителями и министрами, должен быть казначеем и старостой, организатором и контролером, арбитром и учителем, и еще, еще и еще. И все это потому, что они прочитали в книгах или слышали, что такой-то мудрец совершил такой-то выдающийся поступок, а с таким-то раввином был такой-то удивительный случай, у одного была некая исключительная черта характера, у другого - некое замечательное свойство или некий обычай и т.п. Затем они сочетают все эти совершенства в едином образе, и в их воображении рождается идеал раввина. И им хочется, чтобы этот идеальный образ материализовался и воплотился именно в их городе, среди них. Но разве могут все эти совершенства встретиться в одном человеке? Ведь не может один ангел выполнять два послания, и все функции, связанные с управлением общины, издавна распределялись между несколькими людьми. И сказали мудрецы: “Певец, выполняющий работу привратника, достоин смерти”. А я с самого начала не таился и вел себя в соответствии со своей природой и наклонностями. Всем известно, что по своему характеру и образу жизни я не могу быть раввином, которого эти умники нарисовали в своем воображении, полагая, что именно таким я обязан быть. А я обыкновенный раввин — такой, как принято в нашем народе из поколения в поколение. И когда община Минска приглашала меня, ведь никто не рассчитывал, что за одну ночь я стану другим человеком, отрешусь от своего облика и обряжусь в иные одежды. Нет, меня только просили перейти из одного города в другой - чтобы я, такой как есть, со своими особенностями и характером, поселился среди них. И если бы они тогда предъявили мне такие требования “в духе времени”, я бы ни за какие сокровища на свете не сдвинулся со своего места.

Я возразил ему:

—    Ведь Талмуд и все наши книги всегда восхваляли и превозносили тех, кто действует на благо общины и занимается ее нуждами. Почему же в глазах моего господина все эти дела выглядят такими малозначащими и ничтожными?

Гадоль сказал:

—    Ты не уловил смысла моих слов. Безусловно, все эти дела ценны и возвышены, и никто не осмелится умалить их значение. И, безусловно, блаженны те, кто удостаивается по-настоящему посвятить себя этому; благословение всей общины будет на таких людях - и дай Б-г, чтобы я оказался среди них. Но я говорю, что высоты такого служения доступны вовсе не каждому: такие дела по силам только немногим людям, одаренным особыми способностями и наклонностями, — и это совершенно необязательно должны быть именно раввины; ведь устройство общинных дел не является работой раввина и не входит в его обязанности. Не каждый удостаивается такого дарования и душевных сил действовать на благо всего еврейства, как сэр Мозес Монтефиоре, и не каждый позаботится о благе своей общины, как р. Элияу-Хаим Майзель, р. Нахум Шамаш или р. Шимон Кафтан. У таких людей от природы горячее сердце, и любовь к ближнему пламенеет в них - это своего рода дар Б-га, подобный пророческому; их поступки совершаются силою вдохновения, они жертвуют собою ради общины. И хотя эти удивительные люди, безусловно, стоят выше всяких похвал, мы называем их праведниками, благочестивыми ходатаями за общину, щедрыми благотворителями, кормильцами общины и т.п. - каждого в соответствии с его делами, — но не раввинами. Потому что сила раввина - в знании Торы и традиции. Он должен быть специалистом во всех разделах закона, способным найти ответ на любой алахический вопрос; он должен наставлять народ и обучать его, как жить по законам Торы. И если каким-то чудом сыщется раввин, у которого на голове есть место для двух тфилин, — т.е. человек, одаренный двумя талантами: и способностями в изучении Торы, и способностями в устройстве общинных дел, -то это будет как бы бонус, дополнительное благо, для его общины. Но такие удивительные люди не так-то часто встречаются — где они? А если каждого раввина обязать постоянно заниматься устройством всех общинных дел, то и величайший из великих быстро забудет Тору и вместо “Аходеш азе лахем” (Этот месяц для вас) начнет читать “ахереш ая либам” (оглохли их сердца). И если даже он и не опустится до подобного уровня, все равно его занятия Торой станут более редкими и краткими, и он будет пренебрегать своей основной и главной обязанностью.

Я сказал:

—   Но ведь, как мне помнится, в раввинском контракте моего господина записано: ‘‘Да будет законом для раввина... опекать и надзирать за делами милосердия и благотворительности...” -а значит, и это входит в круг ваших обязанностей.

Гадоль ответил:

—    Выполнение всех раввинских обязанностей, приведенных в контракте, обусловлено обычаем, принятом в данном месте. У нас принято, что всеми делами благотворительных обществ руководят их старосты и попечители, а во всех сомнительных или спорных случаях они обращаются к раввину, и его мнение является решающим. Кроме того, раввина приглашают на каждое важное и ответственное собрание, и это придает собранию дополнительный авторитет, поскольку в присутствии раввина все решения будут вынесены, как можно предположить, в согласии с законом. В этом и состоит опека и надзор за благотворительными делами. Но раввин вовсе не обязан лично участвовать в делах разных благотворительных товариществ -ведь в таком случае, что станет с его Торой и кто будет выполнять его основные обязанности - судить и наставлять людей, как действовать по закону? Мудрецы объяснили это так: “Написано: “...И ничто из желаемого тобой не сравнится с ней (с мудростью). Однако то, чего желают Небеса, с ней сравнится (т.е. если ты должен выполнить одну из заповедей - желание Небес, прерви изучение Торы и выполни заповедь - Раши). Но в другом стихе написано: “Все желанное не сравнится с ней (с мудростью) . “Все желанное”, в том числе и то, чего желают Небеса. Во втором случае говорится о заповеди, которую другие могут выполнить за тебя, а в первом - о заповеди, которую другие не могут выполнить за тебя”. И в Иерусалимском Талмуде сказано: “Раби Абау послал своего сына, раби Ханину, изучать Тору в Тверии. Через некоторое время ему сообщили, что вместо того чтобы изучать Тору, раби Ханина занимается благотворительными делами. Раби Абау направил к сыну посланца с такими словами: “Разве не хватает здесь, у нас в Кейсарии, умерших, что я тебя послал в Тверию?”. Ведь уже решили мудрецы в Лоде, что изучению Торы отдается предпочтение даже перед выполнением заповедей. И мудрецы Кейсарии уточнили, что это правило действует только в том случае, когда есть рядом те, кто может выполнить эти заповеди, но если некому выполнить эти заповеди, предпочтение отдается выполнению заповедей” .

Я сказал ему:

—   Наш наставник, ваши аргументы могут быть приняты по отношению ко всем прочим заповедям и делам милосердия. Однако, что касается талмуд-торы - ведь это тоже заповедь изучения Торы и обучения Торе детей. Почему бы моему господину не наведываться бы туда - хотя бы время от времени? Вспомните, какое огромное впечатление на всех учеников произвело ваше посещение талмуд-торы в 1885 году*; и если бы вы, по-прежнему, порой ее навещали, наверняка была бы большая польза и для учителей, и для учеников.

Раввин ответил:

—    Попечение о талмуд-торе - это не само изучение Торы, и поэтому относится ко всем прочим заповедям, а я уже приводил слова мудрецов о том, что в случае, если заповедь может быть выполнена другими, изучения Торы ради нее не прерывают. Я знаю, что руководство талмуд-торой находится в надежных и честных руках и что ее попечители гораздо лучше меня разбираются в делах школы и являются гораздо лучшими специалистами, чем я. И тем не менее, во всех важных случаях они советуются со мной и приглашают меня на каждое ответственное собрание. Так что, мне кажется, что этим я вполне выполняю свой долг - в полном соответствии с требованиями закона. И если бы я сам влезал во все дела школы, это не принесло бы никакой пользы - разве что люди стали бы говорить, что я забочусь о детях; но заниматься такой показухой - рядиться в чужие одежды - я не буду, пока душа во мне.

Я спросил Гадоля, почему он называет “склочниками” и “умниками” тех, кто хочет, чтобы раввин сочетал в себе все достоинства, - разве, стремясь, чтобы их раввин был как можно лучше и совершеннее, они не проявляют своего уважения к Торе и заповедям?

Гадоль сказал:

—    На это есть два ответа. Во-первых, тот, кто строит воздушные замки, отрывается от реальности. Если человек требует несуществующего или невозможного, это признак того, что он не заинтересован в практическом решении вопроса. И если человек ищет корову с крыльями и петуха с плавниками и чешуей, ясно, что ему на самом деле не нужны ни петух, ни корова. Я уже говорил тебе, что отыскать человека, обладающего всеми совершенствами почти невозможно, и, как правило, все, что чрезмерно, излишне: по словам мудрецов, “корова с пятью ногами так же дефектна, как и с тремя״. Ведь избыточные достоинства, не связанные с основной деятельностью раввина, неминуемо приведут к ущербу в делах, связанных с его прямыми обязанностями. Кроме того, людьми, о которых ты говоришь, руководит в большинстве случаев не стремление к совершенству и уважение к Торе, а простое желание опорочить того, кого они избрали себе раввином, - выявить его изъяны и недостатки, чтобы уронить его авторитет и унизить его. И это ты называешь уважением к Торе и заповедям? Воздевая руку для благословения, они проклинают.

— А второй ответ, — продолжал Гадоль, — заключается в том, что подобные люди пытаются сбросить с шеи ярмо, отделаться от всех обязанностей перед Б-гом, общиной, народом и человечеством - и переложить свое ярмо на шею раввина. Точно, как в народной побасенке, где рассказывается про жителей города, мечтавших отыскать человека, который бы согласился взять на себя все их заботы и хлопоты,- и тогда бы они зажили припеваючи, - вот таким должен быть раввин, по их представлению. И подобно тому, как через раввина продают перед Песахом продукты, содержащие хамец?, избавляясь от всякой ответственности за них, так бы они хотели “продать” и перепоручить раввину весь идишкайт, всю еврейскую жизнь, все свои обязанности и дела. В результате они избавятся от всякой ответственности, а он будет искупительной жертвой за всю общину и возьмет на себя все их хлопоты и заботы. И когда понадобится сделать что-нибудь для талмуд-торы или вшивы, они скажут: “В городе есть раввин”. И если потребуется совершить какое-то милосердное или благотворительное дело, они ответят: “В городе есть раввин”. И так по любому поводу. И если действительно существует раввин, который освобождает остальных евреев от всех подобных обязанностей, то лучше бы ему не родиться, потому что он развратил бы душу народа. “На войну не посылают другого, вместо себя”! И не перепоручают другому выполнение заповедей, которые человек может выполнить только своим собственным телом. Ведь никто не снимал с них всех этих обязанностей. Раввин должен лишь показывать верное направление, обучать людей, как они должны поступать согласно закону, однако осуществление предписанного Торой возложено на каждого человека, который считает себя евреем, соблюдающим Тору. И никакие претензии и отговорки не освобождают от этого.

Я сказал Гадолю, что хотя его слова безусловно верны, тем не менее они не убеждают меня до конца и я не нахожу в них исчерпывающего ответа на претензии недовольных, поскольку мне кажется, что раввин - это не просто дорожный столб с надписями на стрелках, который, не сдвигаясь с места, показывает всем направление. Ведь о человеке, поставленном над общиной, сказано в Торе: “Да назначит Ашем... мужа над этой общиной, который бы... выводил их и который бы приводил их, чтобы не была община Ашема, как овцы, у которых нет пастыря”, — и поскольку он - уполномоченный представитель всего народа, на него возлагается гораздо большая ответственность, чем на рядового члена общины. Раввин обязан не только наставлять людей, как действовать по закону, но и быть образцом для них, в том числе и в добрых делах. Он должен пробуждать и вдохновлять общину на любое полезное дело, чтобы люди видели, как он поступает и делали так же, как он. И тем более человеку настолько одаренному и одухотворенному, как он, следует всегда идти впереди общины -“выводить их... и приводить их”, совершая все умело, своевременно и не в ущерб изучению Торы.

Я прочел ему слова из мидраша на книгу Шмот (гл. 27): “Говорится в Писании: “Сын мой, если ты поручился за ближнего своего...”. Толковал раби Нехемия: “Эго сказано о главе общины. Рядовой член общины не несет ответственности за нее и не наказывается за ее грехи Небесным Судом. Однако человек, поставленный во главе общины, не имеет права сказать: “Лишь бы мне было хорошо, а до общества мне нет дела”. Но все заботы общины возложены на него... И голос с Небес взывает: “Сын мой, если ты поручился за ближнего своего, то ты несешь ответственность за него”.

Гадоль тяжело вздохнул и сказал:

—   Возможно, что в некоторых частностях я и не выполняю всего, что возложено на меня. Но что я могу поделать, если моя душа жаждет Торы?!

На этом завершилась наша первая беседа.

_{* В тот период все материальные нужды талмуд-торы Минска обеспечивал известный меценат р. Йосеф Цукерман, а учебным процессом руководил его зять р. Моше-Хаим Бройдо, отличающийся выдающимся знанием Торы и благочестием. И вот, в 1855 г. р. Йосеф, отдававший школе столько душевной энергии и сердечной теплоты, попросил Гадоля посетить все хедеры и проверить знания учеников. Гадаль ответил, что он не мастер проводить такие экзамены. Тогда р. Йосеф обратился ко мне с просьбой сопровождать раввина и помочь ему в проведении экзаменов. В назначенный день р. Йосеф заехал за Гадолем на роскошном экипаже и отвез нас к синагоге, где тогда размешались хедеры талмуд-торы. Двор синагоги был вычищен до блеска и украшен, как к приезду министра или паря. Комнаты для занятий тоже были убраны и украшены. Меламеды и ученики встречали нас с таким благоговением и почетом, какого мы и ожидать не могли. Я руководил этим экзаменом, и мальчики, отличившиеся своими ответами, получали призы и подарки. Этот экзамен надолго стал темой для разговоров в хедерах талмуд-торы, и когда учителя хотели стимулировать учеников к усердным занятиям, они говорили: “Скоро приедет Гадоль!” (От автора).}