Человек и его стремления

Человек и его стремления[1]

«Душа не наполнится...»[2]

«Не бывает, чтобы человек покинул этот мир, хотя бы наполовину достигнув того, к чему стремился. Если у него есть сто, он хочет двести, а получив двести, желает четыреста»[3].

«И искупит его за то, что он согрешил против души»[4]. «Но против чьей души согрешил «назир»? Его грех в том, что он ущемил себя, отказавшись от вина»[5].

Порочность восстания

Повествует Талмуд в начале трактата Рош Ашана:

«Первое Нисана – новый год для царей. Сказал рав Хисда: «Это относится только к еврейским царям, а годы правления нееврейских царей отсчитываются от месяца Тишрей». Талмуд задает на это вопрос: «Кореш (Кир) был нееврейским царем, а годы его правления отсчитываются от месяца Нисан!» Раби Авау отвечает: «Кореш был достойным царем, поэтому годы его царствования отсчитываются так же, как для еврейских царей». Однако Талмуд отмечает: «Но мы находим, что годы его правления отсчитывались также и от месяца Тишрей!» Раби Ицхак отвечает: «До того как он стал злодеем, его годы отсчитывались от месяца Нисан, а после – от Тишрей». Спрашивает Талмуд: «Но разве он стал злодеем? Ведь он направил в Иерусалим послание, гласившее: «И все, что нужно евреям, – и быков, и козлов, и овец для жертвоприношения Небесному Б-гу, а также муку, соль, вино и масло, – как скажут коэны в Иерусалиме, так и следует выдавать им каждый день, без упущений»[6]»! Раби Ицхак отвечает: «Именно из этого послания и следует, что он стал злодеем. Ведь в нем еще сказано: «Дабы они приносили жертвы, угодные Небесному Б-гу и молились о благополучии царя и его детей!»[7]» «Но разве это плохо?» – спрашивает Талмуд, ведь сказано в Барайте: «Если человек говорит: эти деньги я жертвую, дабы жили мои сыновья или чтобы обрести удел в Грядущем мире, он является полным праведником». И приводится ответ: «Рассуждение раби Ицхака истинно для неевреев, а Барайта касается еврейского народа». Раши объясняет: «Барайта говорит о евреях, сердца которых преданы Всевышнему; и если в этом мире еврею с Небес посылают несчастья, он не восстанет против Б-га, а поймет, что это – наказание за его грехи. Нееврей же, если в ответ на его доброе дело Всевышний не пошлет ему блага, восстанет против Небес»[8].

Это повествование Талмуда тяжело для понимания. На первый взгляд, в нем отсутствует справедливость и логика. Из чего мы делаем вывод, что царь Кореш стал злодеем? Только из того, что он просил молиться за себя и своих детей? Но в этом нет никакого греха – так могут поступать даже праведники! А если дело в том, что его просьба не была исполнена, из-за чего он и восстал против Небес, – так ведь об этом ничего не сказано! Талмуд должен был рассказать, как и когда это произошло, иначе получается, что основное в повествовании было упущено! Если понимать довод Талмуда в аспекте того, что Кореш – нееврей и он заведомо восстанет против Б-га, если его просьба не будет исполнена, то уже сейчас, во время приношения жертв, существует вероятность его будущего злодейства и восстания против Всевышнего. Но тогда почему Талмуд говорит, что он «стал злодеем позже»? Такая вероятность существовала всегда, поскольку он – идолопоклонник! А ведь Талмуд, тем не менее, утверждает, что поначалу он был достойным царем! Что же изменилось?

Здесь важно следующее. Природа человека такова, что как бы он ни был счастлив и как бы ни благоденствовал, он никогда не довольствуется имеющимся, ему постоянно чего-то не хватает, и он всегда будет страстно желать недостающего. «Тот, у кого есть сто, желает двести...» Это относится ко всем стремлениям человека: он всегда ощущает, что ему недостаточно того, что у него есть. И пока в мире существует еще хоть что-то, чем он пока не завладел, это становится предметом его мечтаний. Даже если представить, что человеку будет отдана вся вселенная со всем ее наполняющим, все сокровища этого мира, ему все равно хоть чего-то да будет недоставать, и он по-прежнему будет мечтать это заполучить. Он ведь не может стать «всемогущим», а значит, непременно останется что-то ему недоступное, к чему будет устремлено его сердце, ибо «душа не наполнится...»[9]

Природа человека такова, что его стремления занимают все его мысли, и он начинает столь страстно желать недостающего, что лишается сна и покоя, не замечая благ, уже хранящихся в его сокровищнице. Жажда заполучить желаемое растет в его душе и становится главным смыслом его жизни. Все, чем он уже владеет, начинает казаться ему несущественным в сравнении с тем, чего у него еще нет. Он чувствует себя обделенным, злится и гневается. Такова природа человека. Исключение составляют лишь трепещущие перед Б-гом – они довольствуются малым. Только они по-настоящему богаты и способны радоваться своему уделу.

Иногда мы встречаем мрачных, поникших и печальных людей, чьи сердца преисполнены горечи из-за несущественных и малозначимых причин. Всякий, кто их видит, удивляется: ведь они могли бы жить в душевном покое и мире! Почему же они столь удручены из-за сущих мелочей? Почему утратили вкус к жизни? Среди неразвитых людей, особенно у детей, мы встречаем такое свойство души, как способность в гневе нанести себе вред. Мы часто видим, как они приходят в ярость и бьются головой о стену…

Причина этого в том, что если человек не может получить желаемое, ценность этого возрастает в его глазах, и, в конце концов, оно становится главным стремлением всей его жизни. Все, что есть у человека, начинает казаться ему несущественным в сравнении с желаемым, без чего он ощущает себя несчастным и обездоленным. У него появляется потребность выразить чувство своей ничтожности и никчемности каким-то конкретным поступком. Ему хочется, чтобы все увидели, насколько он несчастен и обездолен. Даже собственной головы ему не жаль! И вот он бьется ею о стену.

Так ведут себя только невежественные люди. Но обладающие здравым рассудком понимают, что биться головой о стену глупо и бесполезно. Однако даже они, при пробуждении в них страсти к чему-то недоступному, испытывают то же самое чувство, что и самый примитивный человек, хотя и выражают его немного иначе. Поскольку биться головой о стену безрезультатно, они испепеляют свой дух, надрывают душу, разрушая и уничтожая ее, потому что не представляют жизни без того, чего столь неудержимо жаждут.

Такова природа человека. И теперь мы приходим к пониманию повествования Талмуда в трактате Рош Ашана, с которого начали этот урок. Обладая Б-жественной способностью проникать в самую глубь души человека и оценивать каждую ее склонность, наши мудрецы точно знали, что Кореш, пославший в Храм богатые подношения, чтобы там молились за него и его детей, безусловно, стал злодеем. Ведь его желания не исполнились во всей полноте, поскольку «душа не наполнится» никогда. Та малость, которой ему недоставало, стала казаться ему самой существенной, а все, чего он уже достиг прежде, – ничтожным и нестоящим. Поэтому нет никаких сомнений в том, что он восстал против Б-га. Ведь даже самые праведные из неевреев не обладают способностью совладать со своими чувствами и понять, что недосягаемость желаемого – следствие их собственных грехов. На такое понимание способен только сын Израиля, обладающий святостью избранного народа.

Поэтому раби Ицхак и утверждает, что послание Кореша, которое Талмуд на первый взгляд привел в подтверждение его праведности, в действительности доказывает его злодейство. Царь хотел, чтобы евреи молились за его благополучие и счастье его детей, но поскольку его желания не могли быть полностью реализованы, он восстал против Б-га! Ведь справиться с разочарованием и остаться непоколебимым в вере способен только сын Израиля, потомок Авраама, Ицхака и Яакова, хранящий в сердце память об Исходе из Египта, чудесах и знамениях Б-га и впитавший в себя Б-жественную Тору. Только его сердце может всегда быть направлено к Небесам, а потому он знает: если он чего-то недополучил, то это – следствие только с его собственных грехов.

Как велики наши мудрецы! Сколь глубоко и точно они постигли душу человека и все происходящее в ней! Они обнаружили столь тонкое отличие евреев от других народов, что смогли провести точный анализ и пришли к однозначному выводу: только еврей способен в совершенстве исполнить заповедь, а не обладающий святостью Израиля причинит ущерб своей душе и станет злодеем.

Рассказывают, что раби Исраэль Салантер, благословенной памяти, однажды спросил своих учеников: что легче – изучить трактат Талмуда или исправить какое-либо дурное душевное качество? Ученики отвечали по-разному, а учитель сказал, что легче изучить весь Талмуд, чем исправить или даже смягчить какое-либо свойство души. Насколько глубоко он постиг тайну сил души человека!

Таково видение наших мудрецов, раскрывающееся нам в словах Агады. То же самое мы обнаруживаем и в Галахе. Святая Тора не только заключает в себе все Творение со всеми тайнами высших и низших миров, не только отражает корень мироздания, – ее структура соответствует сокрытым глубинам души человека.

Назир

В трактате Недарим приводится повествование о «назире»:

«Раби Элазар Акапар, сын Раби, говорит: «И искупит его за грех против души»[10]. «Но против чьей же души согрешил «назир»? Против своей, когда он ущемил себя, отказавшись от вина. Из этого можно сделать вывод: если человек является грешником, отказавшись лишь от вина, то уж тем более это относится к тому, кто отказался от всего! Значит постящийся является грешником»[11].

На первый взгляд, это очень странно. Решение стать «назиром» – это проявление святости и возвышенности. Тора называет «назира» святым – как же это может быть грехом?!

В трактате Таанит мы находим:

«Сказал Шмуэль: «Всякий, кто постится, называется грешником». Он разделяет мнение раби Элазара Акапара, сына Раби: стих Торы «И искупит его...» – означает, что, отказавшись от вина, он подверг себя испытанию. Раби Элиэзер сказал: «Такой человек называется святым». Но как Шмуэль объясняет то, что Тора назвала его святым? Он полагает, что это относится только к запрету на стрижку волос»[12].

Байт Хадаш объясняет вопрос, заданный в Талмуде Шмуэлю: «Это не противоречит мнению раби Элазара Акапара (который сказал, что «назир» является грешником, поскольку принудил себя отказаться от вина). Раби Элазар вполне может согласиться, что «назир» называется святым, и при этом утверждать, что он также является грешником»[13].

Тосафот объясняют, что и по мнению Шмуэля «назир», отказавшись от вина, совершил неоднозначный поступок: он и исполнил заповедь, и совершил грех[14]. Тосафот задают вопрос: почему здесь Шмуэль называет его грешником, а в трактате Бава Кама он же объясняет, что человек имеет право на принятие поста. Тосафот отвечают так: «Разумеется, постящийся является грешником… Однако заповедь, которую он исполняет постом, более велика, чем грех изнурения самого себя». И затем, в конце комментария, Тосафот объясняют: «И все же в этом заключается небольшой грех. Это то же самое, как поститься в шабат, чтобы не сбылся плохой сон. Пост отменяет приговор, вынесенный на Небесах, но тем не менее за пост в шабат с него взыщут. А чтобы искупить этот грех, человек должен поститься в другой день».

Как же исполнение повеления Торы, а тем более заповеди, за которую человек заслуживает называться «святым», может быть грехом? Наши мудрецы отмечают, что в Торе заповедь о «назире» приводится сразу после повествования о неверной жене, чтобы подчеркнуть: всякий, кому случилось оказаться в Храме при наказании неверной жены, должен принять на себя обет воздержания от вина»[15]. Когда они говорят об определении виновности и наказании неверной жены в Храме, то имеют в виду не только это конкретное действие. Весь мир, со всей его суетой, соблазнами и наслаждениями, и есть «неверная жена». А чтобы он не воздействовал на человека, необходимо возвыситься, возложить на себя обет «назира»: отказаться от вина и принять все законы святости, распространяющиеся на «назира». Если человек так и поступает, – какой же в этом грех? В комментарии на это повествование Талмуда Раши объясняет, что сущность этого греха можно объяснить, опираясь на высказывания мудрецов о том, что «нет зла в том, что праведники получают оба мира, – и этот, и Грядущий?»[16] Ведь заповедь обета «назира» дана Торой, – какой же грех может быть в том, что человек ее исполняет?

Объяснение этого вопроса заключается в следующем. С древнейших времен, после греха вкушения от Древа Познания, когда добро смешалось со злом, нет ничего настолько совершенного, к чему бы не было примешано зло, наносящее ущерб и умаляющее добро. И что бы человек ни делал, даже с самыми лучшими намерениями и желанием добра, в каждом его поступке участвует он весь в целом, со всеми своими свойствами и способностями, «дурными с юности его»[17]. Каждое его качество и душевная сила требует своей доли участия. Даже если человек решит во славу своего Творца совершить самый возвышенный поступок, тут же пробуждаются все силы, дремлющие в его душе, которые тоже хотят исполнить свое предназначение и использовать этот поступок для своей пользы и собственного удовольствия[18].

Человек – это «малый мир». Со всеми своими качествами и душевными свойствами он похож на вольер, полный разнообразных животных, среди которых есть и мерзкие насекомые, и змеи, и скорпионы… И в каждом его поступке все свойства стремятся ухватить свой кусок и насытиться им. Образно это можно представить так: человек накрывает на стол, расставляет на нем разнообразные яства, и тут же из всех нор вылезают мыши и расхватывают все без разбора, так что ему самому ничего не остается. Служение человека в этом и состоит: постараться, чтобы и для его собственной души осталось хоть что-то! Чтобы не все растащили мыши… Таков человек согласно его природе и внутренней сути.

Стих Писания прямо говорит об этом: «Ибо на земле нет праведного человека, который совершал бы добро и не согрешил»[19]. Не задумываясь, мы привыкли понимать этот стих следующим образом: даже если праведник сделал много хорошего, он не может быть безгрешен. Но наше объяснение позволяет найти истинный смысл этого стиха Писания. Здесь говорится о том, что нет праведника, который совершал бы добро без малейшей примеси греха. Ибо с момента смешения добра и зла они соединены во всем и никогда не разделяются[20].

В этом и состоит неоднозначность обета «назира». Когда человек видит этот мир со всеми его соблазнами, мерзостью и нечистотой, в нем пробуждается желание бежать от всего этого, и исходящее из глубин души повеление требует от него отделиться и строгим обетом запретить себе все наслаждения этого мира, как заповедует святая Тора. Но в ту же самую минуту в нем пробуждается и другое чувство, препятствующее принятию на себя воздержания от разрешенного вина, поскольку «вкус вина приятен». И тогда пробуждается третье чувство, поддерживающее первое благое желание отделиться от суетных наслаждений, и это – ощущение горечи, подсказывающее его сердцу: «Я ничего не потеряю, ведь я все равно не смогу во всей полноте вкусить от наслаждений этого мира». Именно это ощущение в конечном итоге и приводит человека к принятию обета «назира»!

Получается, что первая причина, побудившая его принять «назирут» – осознание суетности и нечистоты всех соблазнов мира и желание отстраниться от них. За это он достоин называться святым. Но конечная причина, которая привела человека к принятию обета «назира» – невозможность обладать желаемым и горькое разочарование в своей доле. Именно это чувство неудовлетворенности в конце концов приводит к принятию обета «назира» и отказу от наслаждений, в чем и содержится определенный грех.

Всевышнему открыто, что этот грех присущ каждому «назиру» и, как правило, становится конечной причиной принятия обета. И Шимон Ацадик (первосвященник Иерусалимского Храма) согласился взять от жертвы только одного «назира» – принявшего этот обет в чистоте и праведности, – «назира» ради Небес!

Это ясно следует из Иерусалимского Талмуда: «Раби Шимон полагал, что люди принимают этот обет из-за неудовлетворенности, а значит, в конечном итоге, непременно будут сожалеть о своем решении»[21]. Речь идет о состоянии человека, обозленного на весь мир, который с горечью смотрит на то, что принадлежит ему самому, и именно чувство неудовлетворенности заставляет его принять обет «назира». Поэтому, когда дни его обета медленно тянутся и воспринимаются человеком нескончаемыми в тяжести отказа от наслаждений, в глубине души он начинает сожалеть о своем решении.

К обету каждого «назира» почти всегда примешана неудовлетворенность своей жизнью. Ведь первоначальное желание принять этот обет связано с сильным стремлением человека к соблазнам этого мира. Не будь это так, у него не возникла бы потребность выйти из-под их власти. Однако непременно остается и чувство, препятствующее человеку в его желании отстраниться от удовольствий этого мира. А значит, именно ощущение неудовлетворенности в конце концов склонило его к принятию обета «назира», в чем и состоит грех, за который ему необходимо принести искупительную жертву. Теперь нам становятся понятными и слова Раши: «Нет зла в том, что праведники получают оба мира – и этот, и Грядущий!» Это означает, что на самом деле праведнику не нужен обет «назира», ему следует наслаждаться обоими мирами. Только ощущение того, что человек жаждет большего, чем имеет, и страстно стремится к тому, что для него недостижимо, заставляет его принять этот обет. Именно поэтому к обету «назира» непременно примешан и грех.

Тора не обязывает человека принести искупительную жертву ни за один добрый поступок, к которому примешан грех. Дело здесь в следующем. Готовность «назира» отделиться от наслаждений этого мира и принять ради этого особый обет возносит его на столь высокую ступень, что он даже называется «святым». Поэтому Тора подчеркивает важность того, чтобы он остался на этом уровне, дабы «примесь греха» в поступке не умалил его святости. В связи с этим Тора и повелела «назиру» принести искупительную жертву. Это сравнимо с коэнами, обладающими в среде народа Израиля наивысшей святостью. Ведь Тора предписала им дополнительные обязанности и призвала к особой внимательности.

Все это учит нас тому, сколь строго Всевышний взыскивает с человека и насколько неизмерима глубина суда. Ведь речь идет вовсе не о дурных поступках человека! Даже за благие деяния мы предстанем перед Судом – ведь и к ним примешано зло, которое нужно искупить. В наше время мы лишены возможности служения в Храме и не можем приносить жертвы, однако искупить грех необходимо. И кто знает, что от нас для этого потребуется…

День суда приближается, и перед ним предстанут все! «Воспоминание о каждом создании поднимется перед Всевышним». «Поступок человека и предназначенное ему» – это все его поступки, все деяния и все предназначенное ему[22]. «И скрытые причины шагов человека» – те, что привели его к этим поступкам. «Мысли человека» – не только поступки, но даже мысли, замыслы, которые он хотел воплотить. «И его помыслы» – даже самые скрытые причины, таящиеся в глубинах его души. «И создания поступков человека» – возникающие в его душе до обретения формы законченной мысли. Слово «поступки» в этом выражении часто понимают в значении «дела», но мне думается, что в нем есть еще и элемент «причины». Это означает, что всякий раз, когда в мире совершается какое-то действие, мы можем усмотреть в нем причину и следствие. Причина приводит к действию, а произошедшее является следствием. Поэтому мы должны понимать эту фразу не просто как «создания поступков человека», а «создания причин поступков человека», то есть сокрытые, тайные помыслы его души, которые, в конце концов, формируются в причину его поступка и ведут к нему. И за все это человеку придется отвечать на суде – истинном и строгом!

Счастливы мы в шатре Торы

Я вынужден говорить об этом, поскольку совсем недавно лицом к лицу столкнулся с этой разрушительной силой. Как мне кажется, люди Торы ни в чем, слава Б-гу, не испытывают недостатка и могут радоваться своему уделу. Они должны быть счастливы, поскольку имеют возможность жить безмятежно, возвышаясь в Торе и Знании. И мне кажется, что Тельз – как раз то самое место, где можно достичь многого. А если так, чего же им не хватает?

И все же некоторые думают, что в мире есть нечто, в чем нуждается человек Торы. И хотя на самом деле это лишь иллюзия, человек начинает стремиться восполнить кажущийся пробел. Постепенно это становится для него столь важным, что начинает казаться, будто без этой ничтожной иллюзии у него вообще ничего нет. Все, что он успел обрести, теряет в его глазах всякую ценность.

Это касается как удовольствий этого мира, так и духовных устремлений. Когда люди узнают о неких событиях, происходящих в мире, им кажется, что «там» и есть настоящая деятельная жизнь, в которой они могли бы преуспеть, здесь же они бессильны и бесполезны. Человек, постигший устройство мироздания, знает, что на самом деле все это – не более чем иллюзии. Однако они вводят человека в заблуждение, и вызванное ими чувство, как того и требует его природа, усиливается, пока не начинает казаться, что только там и можно действовать и вершить великие дела. Это ощущение столь глубоко проникает в сердце человека и становится в его глазах настолько важным, что все, чем он занимается, видится ему несущественным. Ему кажется, что он совершенно обездолен, и вот, поникший и удрученный, он укоряет своего Царя и Господа.

Мы стоим на своем возвышенном и святом посту, и перед нами широчайшее поле деятельности. Мы совершенствуемся в Торе, мудрости, знании и трепете перед Б-гом и распространяем все это в опустошенном мире, который в этом столь сильно нуждается. Слава Б-гу, у нас нет недостатка в задачах, требующих решения, и если человека переполняет жажда деятельности, у него есть возможность для самореализации – он должен возложить на себя долю этого святого служения. И все же может случиться, что из-за порочной силы, заключенной в душе человека, ему покажется, что где-то там, вдалеке, возможностей для созидательной деятельности больше, и он стремится туда, а все, что у него есть здесь, теряет в его глазах важность. И полный отчаяния, он чувствует себя несчастным и обездоленным.

Допустим даже, что где-то там, вдалеке, есть поле для деятельности. Мы не говорим сейчас о людях, которые прикладывают все свои силы, чтобы народ Израиля не только перестал быть избранным в своем возвышенном предназначении, но даже не смог бы быть равным другим народам. Они своими руками стараются перерезать горло народу Всевышнего, желая при этом насытить его изысканными яствами. Чем помогут эти блюда, когда горло перерезано, упаси Б-г?!

Но даже действуя в согласии с путем Б-га, мы должны помнить, что вся эта кипящая деятельность – только работа с «одеяниями», с внешними проявлениями истины. Откуда же берется такое невероятное стремление к этому у людей, занятых, слава Б-гу, тем, что жизненно необходимо для души народа?

Возможно ли, чтобы в час, когда среди Израиля разразился мор и Аарон бросился к народу, держа в руках испытанное и надежное средство спасти общину от гибели, которое передал ему сам ангел смерти, кто-то предложил Аарону одеть народ более нарядно? Разумеется, не грех, если Израиль облачится в одеяния великолепия, но разве время заниматься этим в разгар мора, да еще тому, у кого в руках воскурение, спасающее народ от гибели и уничтожения?

То же самое и в нашем случае. В нынешнее время, когда от недостатка веры и знания люди гибнут тысячами, а у нас в руках – воскурение – распространение Торы, Знания о Б-ге и трепета перед Ним, – воскурение, которое, с Б-жьей помощью, может остановить начавшийся мор, кто будет размышлять об одеяниях великолепия?!

Положение сегодня просто ужасающее. С каждым днем в мире все меньше Знания Торы и трепета перед Б-гом; невежество и необразованность возрастают, почти никто уже не разыскивает Б-га, и пропало Знание. Но самое страшное – это упрямство сердец, сверх всякой меры переполненных ложными верованиями. Из уст в уста передают слова великого мудреца раби Йосефа Бера Соловейчика, благословенной памяти, об одном человеке: «Подумать только – такая маленькая голова, и вмещает такую протяженную кривую линию!» Мы же, слава Б-гу, стоим на своем возвышенном и святом посту и предотвращаем духовное падение. Как велико наше предназначение, как приятен наш удел! Как же мы можем не чувствовать этого? И почему этим хмурым, поникшим и безрадостным людям кажется, что они бездействуют?

И даже у тех, кто обладает знанием, здравым рассудком и понимает, как относиться ко всему происходящему в мире, даже у них может пробудиться чувство неудовлетворенности, которое приводит их к отчаянию, раздражению и печали. Для того чтобы уберечься от этого яда, человеку необходима мощь Знания. Иначе эта разъедающая ржавчина может привести его к печальным и тяжелым последствиям, упаси Б-г.

Сила недовольства – разлука Лота с Авраамом

Мы знаем, что Лот воспитывался в доме Авраама и, вне всякого сомнения, многому от него научился, многое узнал, постиг истину – как и подобает воспитаннику великого праведника. И все же Писание свидетельствует, что когда между пастухами Лота и Авраама случилась малозначимая ссора, то «И отправился Лот прочь от Изначального, и отдалились они друг от друга»[23]. Раши объясняет: «Лот отделил себя от Того, Кто предшествовал миру. Он заявил: я не желаю ни Авраама, ни его Б-га».

Столь незначительное событие, как ссора пастухов, стало для него настолько существенным и так на него повлияло, что смогло нивелировать все его знания и убеждения, воспринятые от Авраама. Он заявил, что «не желает ни Авраама, ни его Б-га». Тора рассказывает, что и после разлуки с Авраамом Лот сохранил праведность: пек мацу в Песах и защищал своих гостей, несмотря на угрозу для собственной жизни. Однако наши мудрецы своими чуткими глазами, проникающими в самую глубь природы человека, увидели, что Лот все же сделал шаг назад и «отдалился от Того, Кто предшествовал миру».

Опасность заблуждения – уход Агари

Агарь, как мы знаем, долго жила в доме Авраама, где ангелы были частыми гостями, и она неоднократно их видела. Нет сомнения, что она многому научилась в доме Авраама. И все же Тора свидетельствует, что когда Агарь была изгнана, то «пошла, и впала в заблуждение»[24]. Наши мудрецы объясняют: «Она вернулась к идолопоклонству своего отца»[25]. Возможно, Тора не имеет в виду, что Агарь на самом деле начала совершать служение истуканам, но она уже не оставалась столь твердой в вере. Мы вновь видим, как велика опасность сойти с праведного и прямого пути, который сам же человек считает истинным!

Утонченность сердца, необходимая для принятия истины

Все, о чем мы сейчас говорили, необходимо воспринять всей душой. Ведь «главное здесь – не рассуждения». Все наши открытия принесут пользу лишь укоренившись в наших сердцах. Простого понимания здесь недостаточно – необходимо размышлять об этом до тех пор, пока Знание не преодолеет толщу материи и глубоко не проникнет в душу. Если мы этого не добьемся, то станем подобны крестьянину из известной притчи. Услышав, что горчичный пластырь помогает при болезнях сердца, он наклеил его себе на тулуп. И, не дождавшись улучшения, стал возмущаться, что его обманули медики, превозносившие лечебные свойства этого средства. Так же и мы, если удовлетворимся тем, что поместим эти слова на толще материи, то не ощутим от них никакой пользы. И только утончив и размягчив грубую материю, мы ощутим, как истина проникнет к нам в сердце и душу.

Наши мудрецы сказали о царе Давиде: «Когда он учил Тору, то делал себя мягким, как червячок, а когда выходил на войну, становился твердым, как дерево»[26]. Идея здесь в следующем: для изучения Торы и ее восприятия всем сердцем и душой, царь Давид должен был сделать себя податливым, как червячок, сбросить свою материальность, размягчить ее и таким образом приблизить к себе слова Торы. Тот, кто обладает необходимой тонкостью чувств, легко расслышит все это в словах: «…делал себя мягким, как червячок». И если мы поступим так же, то постигнем мудрость и удостоимся прозрения!