На всех путях твоих знай Его

На всех твоих путях знай Его[1]

«И все твои поступки да будут во имя Небес»[2]

Человек – праведник или злодей?

Сказал пророк: «На что жаловаться живому человеку, мужу – на свои грехи? Изучим наши пути и исследуем, и вернемся к Б-гу»[3]. Другой же пророк призывает: «Вернись, Израиль, к Б-гу, твоему Господу, ибо ты споткнулся о свои преступления»[4]. Обратим внимание на различие в их отношении к раскаянию в грехе. Пророк Ирмеягу говорит в свитке Эйха: «Изучим наши пути и исследуем», – значит, для раскаяния необходимо изучить свои пути и задуматься о своих грехах. А из слов пророка Ошеа следует, что для осознания греха и ощущения стыда не требуется никаких усилий. Самому человеку очевидно, когда он совершает грех, и он тут же должен раскаяться: «Вернись, Израиль, к Б-гу, ибо ты споткнулся о свои преступления». Как эти два стиха Писания соотносятся между собой?

Талмуд поможет нам это понять:

«Учил Раби Симлай: на что похож зародыш в утробе матери? На сложенную записную книжку… Свеча горит над его головой, и он видит весь мир от края до края... Ангел обучает его всей Торе… А при его появлении на свет ангел ударяет его по губам и заставляет забыть все Учение… И он не покидает чрева матери, прежде чем принесет клятву, как сказано: «Ибо передо Мной преклоняется каждое колено, Мне клянется всякий язык…»[5] В чем же его заставляют поклясться? Будь праведником, но не злодеем; и даже если весь мир будет считать тебя праведником, в своих глазах будь злодеем и знай, что Всевышний чист, и слуги Его чисты, и душа, которую Он тебе дал, чиста. Если ты сохранишь ее в чистоте – благо тебе, а если нет – Я заберу ее у тебя»[6].

Эти слова мудрецов требуют глубокого осмысления. После первого прочтения мы остаемся в недоумении: зачем заставлять человека клясться, что в своих глазах он всегда будет злодеем? Конечно, это полезно для развития в себе положительных качеств, – ведь важно свыкнуться с этой мыслью, и тогда будет легче совершенствовать мышление, речь и поступки. Но ведь это всего лишь одна из множества обязанностей человека в этом мире! Почему от него требуют поклясться именно в этом? Ведь ясно, что клятва, даваемая перед выходом из утробы матери, содержит в себе общий принцип долга и жизненного предназначения в мире. Как может совершенствование этого одного из многих качеств влиять на все служение во все дни жизни?

«На всех твоих путях знай Его»[7] – сила Знания возвышает человека

Обратим внимание на отличие человека от всего существующего в мире, постараемся найти верное определение тому, чем он выше всех остальных творений, и определить то главное, что характеризует человеческий род. Мы обнаружим, что главная его особенность – не разум и не способность удовлетворять свои потребности. Ведь все живые существа обладают определенным разумом и способны на удивительные ухищрения, чтобы добыть то, в чем нуждаются. Более того, в определенных аспектах некоторые творения одарены даже больше, чем человек. У муравьев и пчел, например, есть «правительство» – удивительное «государственное управление» и уникальный «общественный порядок». И хотя все способности людей более развиты и сложны, это означает лишь то, что они стоят на более высоком уровне развития, чем другие живые существа, но не раскрывает суть их превосходства.

Но одна особенность свойственна исключительно человеческому роду. Только в человека заложена способность индивидуального развития, подъема по бесконечной лестнице совершенствования. Особи никакого другого вида земных творений не различаются между собой столь разительно, как люди. Одним и тем же словом «человек» называют как того, в ком пребывает дух Б-га, кто достиг уровня пророчества и «лицом к лицу» внемлет Господу и взывает к Нему, так и самого низменного из людей. Ни в каком другом виде творений такого нет. Животных можно лишь немного выдрессировать и приучить к выполнению некоторых команд, но только в очень узких пределах.

Однако и эта удивительная способность человека – лишь следствие его отличия от всех других созданий. Не она делает его уникальным и выделяет среди всех остальных творений.

Главное отличие людей от других созданий состоит, по-видимому, в том, что кроме человека ни одно живое существо не обладает сознанием и не способно постичь свои мысли и чувства. Все, происходящее в разуме животных, все их ухищрения и поступки предопределены их естеством. Их действия диктуются не свободной волей, а заложенными в них природными инстинктами, которые и заставляют их действовать определенным образом. Они ничего не знают о происходящем в глубине их души. Не таков человек: каждое его побуждение и чувство, каждая мысль и намерение сразу же, в момент возникновения, отражается в своего рода «отдельном разуме», осмысливающем то, что в нем возникло и пробудилось, и порождает особое высшее знание. Человек обладает мышлением, способным осознать его мысли и желания, исследовать его замыслы и вынести о них решения. И если только человек не уподобляется коню, устремленному в беге, это особое знание освещает всю его суть, властвует над всеми его деяниями и указывает путь, которым ему следует идти.

Человек, обладающий высшим знанием происходящего в его сознании, способен на правильную оценку уместности и целесообразности каждого поступка. Высшее знание управляет каждой склонностью, возникающей в людях.

И как только человек его постигает, в нем тут же пробуждается еще более высокое знание, осознающее предыдущее знание. Оно стоит над первым знанием, судит его и управляет им. Каждый последующий уровень знания управляет предыдущим и направляет его по своей воле, и так до бесконечности. В этом и состоит превосходство человека – «творения, обладающего даром речи» – над всем живым.

Знание способно подавить дурное побуждение

Итак, человек обладает высшим свойством, позволяющим ему подняться над своим положением, как бы «со стороны» увидеть свою внутреннюю суть, исследовать, обдумать и оценить все свои поступки. Это высшее свойство определяет наличие у человека свободы воли и способность подавить дурное побуждение.

Сказанное нами разъяснит слова Талмуда:

«Сказал рав Уна: если к человеку применили силу, в результате чего он согласился продать принадлежащую ему вещь, сделка считается состоявшейся. По какой причине? Человек никогда не стал бы продавать свою вещь, если бы его не вынуждали к этому внешние обстоятельства. Однако это не является доказательством: возможно, решение, принятое лично, отличается от вынужденного. Поэтому этот закон основан на следующем. Барайта отмечает, что о приносящем жертву сказано: «Приблизит его» (а не себя) – это означает, что раввинский суд имеет право заставить человека (принести жертву, если он дал такой обет и отказывается его исполнить). Однако это еще не основание для вывода о том, что жертва, принесенная против воли принимается, ибо в Торе сказано: «добровольно». Как же это возможно? Человека физически принуждают до тех пор, пока он не скажет: «Я хочу сделать это по своей воле». И мы видим, что вынужденная «добрая воля» имеет силу. Однако и это не является веским аргументом. Возможно, причина здесь в том, что, отказываясь принести жертву, в глубине души человек все же желает, чтобы она послужила ему искуплением. Поэтому доказательством мнения рава Уны послужит завершение этой Барайты: «И то же самое относится к «гету» – разводному письму того, кого к этому принуждают (если по решению раввинского суда он обязан дать «гет» своей жене, но отказывается это сделать)[8], пока он не скажет: «Я хочу сделать это добровольно». Однако, возможно, и это не является доказательством, поскольку в подобном случае человек в глубине души добровольно желает исполнить заповедь, подчинившись решению мудрецов»[9].

Рамбам в связи с этим пишет:

«Если закон требует, чтобы муж дал своей жене «гет» и развелся с ней, а он отказывается это сделать, в любой стране и в любые времена раввинский суд может применить силу, пока муж не согласится дать жене кашерный «гет». И даже если его заставляли неевреи, говоря: «Сделай то, что от тебя требуют евреи!» и принуждали до тех пор, пока он не согласился на развод, этот «гет» кашерный. Но если для того, чтобы добиться «гета», неевреи истязали его по собственной инициативе, то даже при том, что развода требовал еврейский закон, «гет» не будет кашерным. Почему же в предыдущих случаях разводное письмо имеет силу, несмотря на то, что оно было написано не добровольно, а в результате принуждения? Потому, что «вынужденным» является только такой поступок, который человек не обязан совершить по закону Торы, например, если его заставляют силой продать или отдать принадлежащую ему вещь. Только если отказ от исполнения заповеди или желание согрешить продиктовано дурным побуждением и человека принуждают до тех пор, пока он не согласится исполнить предписанное или отдалиться от греха, его поступок не является совершенным под принуждением. Наоборот, отказываясь его совершить, человек находится под принуждением своего дурного начала. Поэтому и тот, кто отказывается развестись со своей женой, хотя по закону Торы обязан это сделать, вполне может при этом принадлежать к Общине Израиля, исполнять все заповеди и отдаляться от преступлений. Лишь дурное побуждение вынудило его в этом поступить не по закону! А когда его заставили, так что мощь его дурного побуждения ослабла, и он сказал: «Я хочу дать «гет» по своей воле», – он действительно совершает свой поступок добровольно…»[10]

Поверхностное ознакомление с мнением Рамбама не проясняет его точку зрения. Закон требует, чтобы принесение жертвы и написание «гета» было осознанным и добровольным. Тогда каким же образом слова: «Я этого желаю», произнесенные под принуждением, позволят считать этот поступок добровольным? Ведь мы точно знаем, что злое начало человека упорствует и не хочет ни принесения жертвы, ни развода с женой!

Автор книги Яд Актана объясняет точку зрения Рамбама согласно своему подходу. Он считает, что слова: «Я это делаю добровольно», свидетельствуют о согласии человека – ведь, чтобы их произнести, он смирил свое дурное побуждение. И хотя нам ясно, каким было его изначальное намерение, мы также знаем, что его истинное глубинное стремление – остаться верным сыном народа Израиля. Таким образом, желание совершить правильный поступок присутствует и на самом внешнем, и на самом внутреннем уровнях сознания, а значит присуще всему человеку в целом[11]. Однако трудно согласиться с тем, что Рамбам имел в виду именно это. Ведь здравый смысл подсказывает, что вынужденное согласие не соответствует истинному желанию человека.

Наш подход к этому повествованию Талмуда объясняет слова Рамбама следующим образом. Суть продажи против воли надо искать во внутреннем, глубинном осознании. Талмуд делает выбор между двумя точками зрения. Первая: когда человека склоняют к продаже, вне зависимости, произошло это из-за применения силы или потребности в деньгах, – в любом случае более глубокий уровень сознания, знающий о вынужденности внешнего желания продать, с ним не согласен. Ведь только внешний уровень сознания уступил обстоятельствам, а внутренний – не согласен на продажу! Человека вынудили совершить сделку, а такое согласие не имеет силы. Вторая же точка зрения исходит из того, что, поскольку мы видим внешне выраженное согласие уступить требованиям, этого уже достаточно, чтобы сделка состоялась. И нет необходимости, чтобы с продажей был согласен и внутренний уровень сознания, который принимает решения и передает их внешнему уровню, непосредственно управляющему практическим действием. Достаточно согласия внешнего уровня, на котором выносятся решения.

Для разрешения спора между этими двумя представлениями Талмуд рассматривает доказательство из законов написания «гета», где, как мы знаем, вынужденное согласие имеет силу. Однако это доказательство Талмуд отвергает, ведь там речь идет о случаях, когда человек обязан развестись с женой по закону Торы, то есть для него написание «гета» – Б-жественное повеление. Поэтому внутренний уровень осознания как раз требует развода. Он действительно желает, чтобы человек согласился исполнить постановление раввинского суда, пересилив свое дурное побуждение. А продажа – дело исключительно добровольное, и несравнима с «гетом». Из закона о «гете» следует, что допустимо принуждать человека, с целью подавления его дурного побуждения. Но разве это означает, что вынужденное решение может быть принято и в случае, когда ему противится желание более высокого уровня разума – внутреннего уровня сознания, где выносится решение о желаниях внешнего уровня? Ведь продаже противится именно этот уровень сознания, а не дурное побуждение! В случае с «гетом» и внутренний уровень сознания, выносящий решения о его внешнем уровне, который подвергся принуждению, а также еще более глубинный уровень, сознающий и судящий этот второй уровень, и все более высокие уровни сознания до самых сокровенных глубин, – все они считают верным решение развестись! Поэтому согласие на развод считается правомерным, даже если на внешний уровень сознания пришлось воздействовать силой. Так согласно нашему подходу трактуется мнение Талмуда.

Теперь для нас прояснилась и точка зрения Рамбама, который утверждает, что «совершенным под принуждением» называется только такой вынужденный поступок, совершить который человека не обязывает закон Торы. Если он отказывается совершить нечто, не являющееся заповедью, ясно, что этому противится не только внешний, но и внутренний уровень сознания. Вынуждая человека согласиться, мы воздействуем только на внешний уровень его сознания, в то время как внутренний уровень по-прежнему этому противится. Значит, такое согласие не может рассматриваться как выражение истинного желания. Но если дурное побуждение заставляет человека отказаться от исполнения заповеди, то глубинные уровни сознания согласны с желанием, которое у внешнего уровня было получено силой. Этому противится только дурное побуждение, которое человек не в силах подчинить решению внутреннего уровня сознания. Поэтому, когда его вынудили и мощь его дурного побуждения ослабла, он согласился написать «гет» добровольно. Теперь внутреннее желание соединилось со стремлением, выраженным словами, и мы видим, что в этом и состоит суть желания всего человека в целом. Поэтому можно утверждать, что такой «гет» будет считаться «добровольным».

Наше объяснение позволит понять и повествование Талмуда о Хане, которую Эли Акоэн посчитал пьяной, на что она ответила: «Нет, господин мой»[12]. Талмуд утверждает, что ее слова означают: «Ты не господин в этом вопросе, и не снизошел на тебя дух пророчества, – иначе ты не заподозрил бы меня в этом»[13]. Первые ее слова «Ты не господин в этом вопросе» нуждаются в объяснении.

По-видимому, используя это выражение, Хана хотела сказать, что Эли Акоэн заподозрил ее только потому, что поддался внешнему впечатлению. Если бы в этот момент он был господином над собой и властвовал над своими чувствами, то глубоко бы их осмыслил, смотрел не глазами, а сердцем. Ведь столь великий человек, как первосвященник Эли, по многим признакам мог установить истину, состоящую в том, что перед ним женщина, у которой тяжело на душе.

Своим ответом Хана дважды упрекнула Эли: «Ты не господин в этом вопросе, и не снизошел на тебя дух пророчества». Ведь если бы в этот момент на нем пребывал дух пророчества, он почувствовал бы душевное состояние Ханы. Кроме того, он еще и «не господин в этом вопросе»: ведь если бы он властвовал над собой, то взвесил бы свои первые впечатления на весах разума, и мудрость привела бы его к верному решению. Для такого человека, как Эли, это тяжелейший упрек в том, что он сделал вывод, не осознав происходящего перед его глазами и не углубляясь настолько, чтобы убедиться в правильности своих впечатлений.

Три источника спасения: свеча заповеди, свет Торы и увещевание Мусара

Талмуд проливает свет на стих Писания: «Ибо свеча – заповедь, и Тора – свет, и путь жизни – увещевание Мусара»[14].

«Это можно сравнить с человеком, идущим глубокой ночью в полной тьме. Он опасается колючек, ям, диких зверей, разбойников и не знает, по какому пути идти. Найдя горящий факел, он спасается от колючек и ям, но по-прежнему боится диких зверей и разбойников и не знает, по какому пути ему идти. Когда занялась заря, он спасается и от диких зверей, и от разбойников, но по-прежнему не знает, куда идти. А когда дошел до развилки дорог, то избавляется от всех опасностей»[15].

Объяснение этого высказывания Талмуда нам видится так: каждая заповедь Торы подобна свече, которая светит человеку и указывает на то, что может нанести вред душе. Если бы не Знание Торы, мы бы не могли понять, что хорошо для души, а что наносит ей ущерб, – ведь природа души нам неизвестна! Поэтому только соблюдение заповедей защищает человека от того, что может нанести урон его душе. Заповеди освещают путь, показывая, что там, куда он собирается ступить, – колючка. А на другом пути раскинута сеть, чтобы его поймать. Поэтому, исполняя заповеди, он спасает свою душу.

Однако только лишь знания о том, что способно причинить вред, не всегда достаточно для спасения от греха, ведь к нему побуждает злое начало. Хотя человек и знает, что недостойный поступок наносит ему ущерб, у него нет сил противостоять дурному побуждению. Природные склонности притягивают его к земле, и заставляют подчиниться вопреки внутреннему желанию. В этом и состоит смысл притчи наших мудрецов. Они уподобляют дурное побуждение диким зверям и разбойникам, которые нападают на человека и отнимают все, что ему дорого. Для спасения от них недостаточно лишь одного знания! Таковы же и дурные склонности: они заставляют человека поступать вопреки своему мнению и воле Творца, невзирая на его истинные желания и чувства.

Но изучение Торы освещает душу, придает знаниям основательность и силу, ослабляет дурное побуждение и учит, как смирить природные склонности и не следовать за ними. Всевышний сказал об этом: «Я сотворил дурное побуждение и даровал Тору как лекарство»[16]. Высший свет Торы освещает душу, проникая в ее глубины, заливает светом все ее уголки, изгоняя из них тьму и не позволяя злу в них проникнуть и укрепиться. Только так можно спастись от диких зверей и разбойников: они избегают света.

Разумеется, нельзя забывать, что опасность по-прежнему подстерегает нас со всех сторон. У дурного побуждения есть множество способов влияния, и если оно не сможет победить в открытом сражении, то будет подстерегать в засаде, чтобы неожиданно напасть и завладеть душой. Если даже человек обладает силой, позволяющей ему смирить свое дурное побуждение, – силой, основанной на ясном знании души, опирающемся на исполнение заповедей и изучение Торы, – все же это поможет только если он ясно видит перед собой грех – «колючку на пути» или «яму». Только тогда с помощью Торы возможно превозмочь дурное побуждение и избежать греха. Однако злое начало с помощью ухищрений опутывает душу, вводит в заблуждение ум и чувства и представляет грех как заповедь. Так оно может сбить человека с пути Торы, если он «не знает, в каком направлении идти».

Только если человек начнет обдумывать свои шаги, взвешивать все свои мысли и чувства, анализировать их причины и следствия, продвигаясь от знаний о себе, которые открыты ему непосредственно, к все более и более глубоким корням, пока не достигнет источника и корня своих мыслей – сплетения своих путей, где его мысли зарождаются и расходятся в разных направлениях, – только тогда он узнает, каков источник его поступков и какое чувство привело их в движение. Тогда, озарив свою душу светом Торы и заповедей, он избежит греха и завершит свой земной путь в праведности.

Постоянная борьба сил сознания

Мы должны знать, что даже если человек удостоился высокой ступени духовности, он все равно не может быть уверен, что ему удастся на ней устоять. Необходимо постоянно оставаться бдительным, чтобы не попасть в сети дурного побуждения. И если не обдумывать свои пути, а устремляться за природными склонностями и наслаждениями этого мира, тяга к которым присуща даже самым великим людям, – то легко споткнуться и попасть в ловушку дурного побуждения.

Это разъясняет Талмуд:

«Когда заболел рабан Йоханан бен Закай, ученики пришли его навестить. Увидев их, он заплакал. Спросили ученики: ««Светоч Израиля», «Прочная опора», «Мощный молот», почему ты плачешь?» На что он им ответил: «Если бы сейчас меня вели к царю из плоти и крови, который сегодня здесь, а завтра – в могиле, гнев которого не вечен, и который не способен заключить меня в темницу навечно и даже умертвить навечно, которого я могу умилостивить словами или подкупить деньгами, – я бы все равно плакал. Теперь же меня ведут к Царю царей, Всевышнему, благословлен Он, Который жив вечно, гнев Которого вечен, Который способен заключить меня в темницу навечно и умертвить навечно, Которого я не могу ни умилостивить словами, ни подкупить деньгами. Более того, передо мной два пути – один ведет в Ган Эден, а другой – в Геином, и я не знаю, по какому из них меня поведут. И как мне не плакать?»»[17].

На первый взгляд, никак невозможно понять слова рабана Йоханана «более того». Разумеется, если бы перед ним был только один путь, ведущий в Ган Эден, ему нечего было бы бояться и незачем плакать. Если бы он заранее знал, по какому из двух путей его поведут, у него не было бы причины беспокоиться из-за того, что в момент смерти перед человеком открываются два пути. Ведь о себе бы он точно знал, по какому именно пути его поведут!

Наш подход позволяет глубоко разъяснить слова рабана Йоханана бен Закая – удивительно логичные, исполненные Знания и глубокого понимания сил души. Всем известно, что существуют два пути: в Ган Эден и в Геином, и никто не может быть уверен в том, что ни разу не оступился и не сошел с пути жизни. Поэтому каждый должен пребывать в трепете: ведь его ведут на суд к Царю всех царей, Святому, благословен Он, и неизвестно, будет ли он оправдан. И все же для большинства людей это знание – всего лишь «общее представление», некое смутное понимание того, что на жизненном пути могут встретиться опасности. Такого знания совершенно недостаточно для истинной осторожности. Людям свойственно убеждать себя в том, что их поведение в целом и жизненные цели таковы, что все их пути и действия праведны и ведут в Ган Эден. Но если бы они прошли путями своей души от одной мысли к другой и от более низкого знания к более высокому, то проникли бы в сокрытые глубины и дошли до развилки, из которой расходятся все их мысли и поступки, и увидели, что перед ними два пути. Они поняли бы, что даже в источнике их мыслей, в самой глубинной сути души бушуют страсти и живо стремление к материальному. И тогда им будет нечем успокоить и обмануть себя, сказав: «Мир будет моей душе».

Поэтому рабан Йоханан добавил: «Более того, передо мной два пути» – именно передо мной, лично передо мной! Исследовав свою душу от одного уровня сознания к другому и добравшись до «развилки дорог», откуда черпают силу все мысли, он обнаружил, что оттуда ведут два пути. В его собственной душе происходит борьба стремлений, в ней жива тяга к материальным наслаждениям этого мира, которая присутствует во всех его поступках, даже самых возвышенных. Тогда рабан Йоханан увидел, что не в состоянии узнать и определить, сколь велика сила этих стремлений в его душе, какое из них одержит верх над другим и по какому пути его поведут.

Как же человек должен бояться вечно подстерегающей его опасности! Даже рабан Йоханан бен Закай, который был учителем всего Израиля, и все свои цели и служение посвящал освящению имени Всевышнего, все же не был уверен, что избежит Геинома. Ведь иногда дурное побуждение сбивает и запутывает настолько, что человеку начинает казаться, что он идет по пути жизни в Ган Эден, когда на самом деле он уже давно сошел с пути и приближается к преисподней. До полного очищения от всего, связанного с этим миром, к каждому поступку примешано зло, таящееся в глубине души, и не всегда можно определить, какая именно склонность превалирует и ведет за собой[18].

Все это – упрек тем, кто, обнаружив в праведнике какой-либо недостаток, отрицает его величие. Такие люди забывают или не хотят понимать, что у великих тоже есть дурное побуждение большой силы, и в их душах тоже происходит борьба склонностей[19]. Пока даже самый возвышенный человек облачен в материю, он не может достичь полного совершенства. Поэтому какое-то из материальных стремлений иногда одерживает временную победу, и даже праведник может совершить неуместный поступок, который на самом деле не отражает уровня его души.

И вот что еще вызывает изумление. Иногда человек, трепещущий перед Небесами, берется за некое дело во имя Небес и для этого может воспользоваться средствами, которые некоторым кажутся неподходящими. Они возмущаются и готовы испепелить его своим гневом. Но самое поразительное, что сами они, следуя «путями глупцов», часто используют те же самые средства. Когда речь идет об осуществлении их собственных нечестивых желаний, они без зазрения совести лукавят и лгут, и их сердца нисколько этому не противятся. Однако когда поступок совершается ради Небес, они вдруг начинают возмущаться, считая, что ратуют за славу Б-га, и кричат во весь голос, что служащие Всевышнему оскверняют имя Небес. Это – тоже одна из уловок дурного побуждения, которое отвращает сердца людей от их Отца, Который на Небесах, и обманывает их, не позволяя задуматься о правильности своих путей.

Об этих людях пророк говорит: «Ты живешь среди лжи; из-за лжи отказываются они знать Меня – слово Б-га»[20]. Если не следовать прямому смыслу стиха, а толковать его метафорически[21], то пророк говорит о том, что, преследуя свои интересы, злодеи не брезгуют никакой неправдой и мерзостью. Но как только дело касается трепета перед Небесами и распространения Торы, те же самые люди становятся на удивление чувствительными и ревностно отстаивают славу Торы, отвергая использование подобных средств. «Из-за лжи отказываются они знать Меня» – злословят и упрекают трепещущих перед Всевышним. Когда они видят, что некто из служащих Б-гу прибегнул к не совсем подходящим средствам или непримиримо борется за свои убеждения ради Небес, – в тот же час они бросаются защищать свое мнение, почет и богатство «с избытком тщеславия и могущества»[22].

Из всего сказанного напрашивается неопровержимый вывод о том, сколь велика ответственность человека, и какое напряжение сил требуется от него, чтобы не снизить свой уровень и надлежащим образом служить своему Творцу.

Уровень сознания раби Акивы – полная прилепленность к Б-гу

Еще большее впечатление на нас должно произвести то, сколь безгранична обязанность служения благословенному Б-гу и какова должна быть любовь к Нему.

В Талмуде сказано:

«Раби Акиву выводили на казнь, когда наступило время чтения Шма. Его тело раздирали железными зубьями, а он читал «Шма», принимая на себя царство Небес. Его ученики спросили: «Учитель наш! Настолько!» На что он ответил: «Всю мою жизнь я сокрушался, что не удостоился исполнить заповедь Торы: «Возлюби Б-га… всей твоей душой…»[23], значение которой: «Даже когда Он забирает твою душу…» Каждый день, произнося эти слова, я думал: когда же я удостоюсь их исполнить? Теперь же, когда мне выпал случай исполнить эту заповедь, неужели я этого не сделаю?» И он растягивал слово «один» в завершении «Шма» до тех пор, пока его душа не рассталась с телом»[24].

При поверхностном рассмотрении этого повествования Талмуда возникает впечатление, что ученики спросили раби Акиву, действительно ли человек обязан пожертвовать собой ради освящения Б-жественного имени, если это связано со столь ужасными страданиями. Однако было бы удивительно, если бы ученики раби Акивы в этом сомневались. Ведь заповедь освящения Б-жественного имени относится к любому еврею, и ради ее исполнения каждый обязан пожертвовать жизнью. Тора прямо говорит об этом: «И Я освящусь в среде сыновей Израиля»[25]. Как же ученики раби Акивы могли усомниться, хватит ли у их учителя сил исполнить заповедь, возложенную на каждого?! Кроме того, остается неясным, зачем наши мудрецы подчеркнули, что это было время чтения «Шма». Как чтение «Шма» связано с заповедью освящения имени Б-га?

По-видимому, Талмуд рассказывает об этих событиях для разъяснения Барайты, приведенной выше. Сказано в Барайте:

«Учил Раби Элиэзер: если Тора повелевает возлюбить Б-га «всей душой», почему также сказано: «всем имуществом»? А если сказано: «всем имуществом», зачем Тора говорит «всей душой»? Встречаются люди, которым их тело более дорого, чем деньги, – от них требуется возлюбить Б-га «всей душой». Тем же, для кого деньги дороже тела, Тора повелевает возлюбить Б-га «всем имуществом». А раби Акива объясняет, что заповедь «возлюби Б-га всей своей душой» означает: даже в тот момент, когда Он забирает твою душу»[26].

Непонятно, чем точка зрения раби Акивы отличается от мнения раби Элиэзера. Ведь раби Элиэзер тоже считает, что заповедовано возлюбить Б-га даже тогда, когда Он забирает твою душу?!

Для начала рассмотрим, чем различаются уровни служения и самопожертвования ради освящения Б-жественного имени. Более низкий уровень – это освящение имени Всевышнего в час испытания. Если еврей стоит перед выбором: нарушить заповедь или погибнуть, разумеется, каждый в народе Израиля, верящий в Б-га, не смалодушничает и освятит имя Всевышнего, предпочтя смерть нарушению заповеди.

Однако существуют и намного более высокие уровни любви к Б-гу. Их суть в том, что душа человека постоянно посвящена только служению Б-гу и любви к Нему, и все его мысли и чувства направлены к одной-единственной цели: освящению имени Б-га. Это желание должно проникнуть в самые потаенные глубины души человека, охватить всю его сущность так, чтобы в ней не оставалось места ни для какого другого желания, кроме служения благословенному Б-гу. И если у человека забирают душу, он должен не только быть готовым расстаться с жизнью ради освящения Б-жественного имени, но именно в этот момент возвышенно и с любовью посвятить себя служению Всевышнему. Все его намерения и поступки, как и прежде, должны быть посвящены только этой цели. Все уровни души человека призваны настолько прилепиться к Б-гу, чтобы ничто происходящее в нижнем мире не препятствовало ему, и в великой любви к Всевышнему душа не стремилась ни к чему материальному.

Путь, которым человек может прийти к этому высочайшему уровню, указывает Рамбам в предисловии к трактату Авот. Он комментирует наставление наших мудрецов: «И да будут все твои поступки во имя Небес»[27]:

«Человек обязан использовать все силы своей души только для одной цели: служения благословенному Б-гу. Он не должен совершать никакого большого или малого действия и не произносить ни слова, если только это не возвысит его и не послужит духовному подъему… В этом и состоит суть заповеди: «И возлюби Б-га, твоего Господа, всем твоим сердцем и всей твоей душой, и всем твоим имуществом»[28], то есть всеми уровнями твоей души. Каждый уровень души должен быть полон лишь любовью к Всевышнему»[29].

Только этот путь ведет к высшим формам служения.

Именно об этом уровне служения разошлись во мнениях раби Элиэзер и раби Акива. Раби Элиэзер полагает, что пока человек облачен в материальное тело, он не способен достичь состояния, на котором все телесное утрачивает значимость и более не оказывает влияния. А без этого невозможно служить Б-гу в полной любви в момент, когда Он забирает душу. Поэтому заповедь Торы возлюбить Б-га «всей душой» предполагает найти в себе силу и мужество пойти на смерть, если это необходимо для освящения имени Б-га. Но раби Акива обнаружил в своей душе большее величие. Он увидел, что возможно подняться столь высоко, чтобы не только пожертвовать своей жизнью ради освящения имени Б-га и любви к Нему, но и возлюбить Б-га в полном единении с Ним даже в тот самый миг, когда Он забирает душу. И готовность к этому Тора ждет от всего Израиля, повелевая каждому достичь такого уровня совершенства. Поэтому, согласно мнению раби Акивы, заповедь «Возлюби Б-га… всей твоей душой…» означает сохранить любовь к Нему даже в тот момент, когда Он забирает душу.

Теперь мы сможем понять суть вопроса, заданного учениками раби Акивы. Они, безусловно, знали мнение своего учителя, и когда увидели, как во время казни тело раби Акивы раздирают железными зубьями, захотели узнать: обязан ли человек и может ли он сохранить любовь к Б-гу даже в такой момент? Возможно ли, перенося столь ужасные физические страдания, настолько сохранить любовь к Б-гу, чтобы она не ослабла в сердце?

Мы знаем, что раби Акива смог достичь такого величия души только потому, что неустанно стремился к этому. Всю свою жизнь он развивал в себе безграничную любовь к Творцу. Только потому, что эта мысль стала для него привычной и постоянной, он нашел в себе силы исполнить заповедь освящения Б-жественного имени в совершенной любви к Б-гу. Поэтому раби Акива ответил своим ученикам такими словами: «Всю мою жизнь я сокрушался о том, что не удостоился исполнить эту заповедь Торы…» Каждый день раби Акива ожидал случая доказать, что эту заповедь возможно исполнить в совершенстве – неужели теперь, когда ему представилась такая возможность, он ею не воспользуется?

Поразительно, на какую высоту может подняться человек! Даже испытывая ужасные страдания, в миг смерти, его сердце не покидает любовь к Б-гу! И это оказалось возможным только потому, что и прежде его душа была преисполнена любви к Всевышнему и трепета перед Ним.

Не каждый может достичь такого высокого уровня; настолько мог возвыситься только раби Акива. Неслучайно он был одним из четырех мудрецов, вошедших в «Пардес» – Тайный Сад Б-жественного Знания – и единственным, кто вышел оттуда невредимым[30]. И как же мы можем представить себе уровень этой высочайшей ступени, если даже ученики раби Акивы, великие и возвышенные люди, не только не смогли ее достичь, но даже до конца понять?!

Нет необходимости разыскивать в источниках доказательства величия учеников раби Акивы. Из их вопроса «Учитель наш! Настолько?!» мы можем понять, как велико было их стремление к мудрости, сколь безгранично важным в их глазах было изучение Торы и служение Б-гу, как они почитали своего учителя, раби Акиву! Такое их отношение проистекало из осознания его величия и возвышенности его души. Ученики своими глазами видели гибель учителя, когда он переносил тяжкие и невыносимые страдания. Его тело раздирали железными зубьями, его святая душа покидала тело, и он оставлял их. Они плакали и сокрушались о своем учителе, но даже в тот момент стремились только к мудрости и постижению истины, и это стремление оказалось столь сильным, что превалировало над остальными чувствами. Все их внимание в этот момент было направлено исключительно на то, чтобы научиться у раби Акивы тому, что можно постичь только в такое мгновенье. Ведь через миг его не станет, а они еще не определили возможностей сил души человека и не осознали до какой степени следует исполнять закон освящения Б-жественного имени! Поэтому в душевном сосредоточении, необходимом для столь глубокого постижения, они спросили: «Учитель наш! Настолько?!» Можешь ли ты принять на себя Царство Небес, даже когда тебя предают такой мучительной смерти? Правомерность этого вопроса раби Акива подтвердил своим ответом. Наш духовный уровень не позволяет нам даже приблизиться к пониманию такого величия разума, спокойствия души, мощи и ясности мысли, какое раби Акива и его ученики проявили в столь страшные мгновенья.

Однако даже высочайшая ступень учеников раби Акивы не позволила им ощутить, что душа может быть столь возвышенна, чтобы провозглашать и прославлять единство Б-га и Царство Небес в момент ужасных страданий ее расставания с телом. Только раби Акива был столь вознесен, что смог по-настоящему исполнить: «целен будь с Б-гом, твоим Господом»[31], мысленно не расставаясь с Ним ни на миг и ни при каких условиях. Он достиг высшей ступени близости к Б-гу, и «его душа рассталась с телом на слове «один»». Поэтому Талмуд и говорит нам, что с Небес раздался глас: «Благо тебе, раби Акива, ибо твоя душа рассталась с телом на слове «один»!»

Радость страданиям ближнего – совершенство знания и близости к Б-гу

Сколь поразителен уровень раби Акивы в его служении Всевышнему и как велики качества его души и его чувства мы можем увидеть и в другом повествовании Талмуда:

«Рассказывал Раба, сын бар Ханы: когда раби Элиэзер тяжело заболел, ученики пришли его навестить. Он сказал: «Сильный гнев Б-га проявляется в мире!» Ученики заплакали, а раби Акива возрадовался. На их вопрос о причине его радости раби Акива ответил: «А вы почему плачете?» Они объяснили: «Разве можно не плакать, когда «свиток Торы» – мудрец, глубоко изучивший ее – в беде?!» На что раби Акива ответил: «Поэтому я и радуюсь! Пока я видел, что вино раби Элиэзера не киснет, лен не поражается, масло не горкнет, а мед не застывает, я говорил себе: «Может быть, упаси Б-г, раби уже получил свой Грядущий удел в этом мире?! Теперь же, когда я вижу раби в беде, я радуюсь». Раби Элиэзер сказал ему: «Акива, но ведь я ничего не упустил из всей Торы!» На что раби Акива ответил: «Ты учил нас, учитель: «Нет праведника на земле, который делал бы добро и не согрешил»[32].

Учили в Барайте: когда раби Элиэзер смертельно заболел, его пришли навестить четверо мудрецов: раби Тарфон, раби Йеошуа, раби Элазар бен Азарья и раби Акива. Воскликнул раби Тарфон и сказал: «В тебе большее благо для Израиля, чем в первой капле дождя. Ведь первая капля дождя – это благо только в этом мире, а ты, учитель, – и в этом мире, и в Грядущем!» Воскликнул раби Йеошуа и сказал: «В тебе большее благо для Израиля, чем в свете солнца. Ведь солнце – это благо только в этом мире, а ты, учитель, и в этом мире, и в Грядущем!» Воскликнул раби Элазар бен Азарья и сказал: «В тебе большее благо для Израиля, чем в отце и матери. Ведь отец и мать – это благо только в этом мире, а ты, учитель, и в этом мире, и в Грядущем!» Воскликнул раби Акива и сказал: «Страдания желанны!»»[33]

Все это нуждается в глубоком осмыслении. Мы не станем разъяснять все, сказанное мудрецами, и о многом из того, на что следует обратить внимание и глубоко понять, мы уже говорили на прошлых уроках. Сейчас мы намереваемся разъяснить только слова раби Акивы, который сказал: «Страдания желанны», то есть возрадовался страданиям раби Элиэзера. Над этим следует глубоко задуматься.

Во-первых, такое вообще тяжело слышать и разум отказывается это воспринять. Как можно радоваться страданиям ближнего? Тем более, когда речь идет о столь великом мудреце, как раби Элиэзер, о величии и святости которого во многих местах рассказывают Талмуд, Мидраш и в особенности Зоар? Его руки сравниваются с двумя Свитками Торы, и мудрецы, придя его навестить, сказали: «Свиток Торы пребывает в страдании». Как может быть, что в момент мук учителя на смертном одре, когда он сам сказал: «Сильный гнев Б-га проявляется в мире», объяснив тем самым свои страдания, его ученик станет этому радоваться? Как, вместо того, чтобы переживать, сочувствовать и утешать его, раби Акива мог сказать: «страдания желанны»? На первый взгляд это кажется беспримерной жестокостью!

Радующийся своим страданиям – праведник, но радоваться страданиям ближнего неуместно, даже будучи уверенным в их необходимости!

Правильному восприятию страданий учит великий мудрец раби Исраэль Салантер. Тора упоминает понятие «человек Господа», которое можно прочесть и как «человек-Господь», и Мидраш задает вопрос, как это следует трактовать. Сказал раби Авин: «От середины и ниже – это человек, а от середины и выше – Господь»[34]. Эта идея состоит в следующем: даже если человек достиг высочайшего уровня, развил свои душевные качества настолько, что от середины и выше уподобился Всевышнему, освободившись от подчинения материи и связи с нею, – все же в отношениях с другими он должен уметь говорить на их языке, принимать в расчет их душевные побуждения и чувства, не унижая ни одного из них. Он должен уметь быть полезным каждому, кем бы тот ни был. Этот Мидраш помогает определить, как вести себя с людьми. В качестве иллюстрации раби Исраэль Салантер приводит такой пример. Допустим, человек работает над собой и исправляет свои качества, чтобы почитание его людьми потеряло для него значение. Несомненно, это прекрасно, и тот, кому это удалось, удостоится именоваться скромным. Но если он станет пренебрегать почетом других так же, как своим, и не будет учитывать, что людям приятно оказываемое им уважение, – это будет неправильно и неприемлемо. По отношению к другим так поступать нельзя! Наоборот: чем больше человеку удается смирить свое дурное побуждение, тем внимательнее он должен относиться к тому, чтобы не обидеть ближнего, не умалить его почет. И так следует поступать во всем[35]. Поэтому то, что раби Акива не проявил это утонченное качество и не выразил сочувствия своему великому учителю, вызывает изумление.

Однако если углубиться в эту историю, радость раби Акивы страданиям своего учителя не должна нас удивлять. Как может человек, стоящий на высоком духовном уровне, не радоваться страданию ближнего? Ведь мы верим, что страдание несет благо, излечивает душу. Праведник, обладающий чувствительным сердцем и верно ощущающий предназначение человека на земле, непременно должен радоваться страданию ближнего. Ведь страдания в этом мире помогают обрести вечную жизнь в Грядущем!

На предыдущих уроках мы говорили, насколько глубоко наши мудрецы понимали предназначение человека в Творении, сколь ясно было их знание того, чему должна быть посвящена вся жизнь и в чем состоит служение человека!

Плач праведного Раби

Эта мысль позволила мне объяснить повествование Талмуда о Ктии бар Шаломе – римлянине, который пытался защитить еврейский народ от преследований и тяжелых декретов, за что был осужден на смерть: «С Небес раздался глас: «Ктия бар Шалом приглашен к жизни в Грядущем мире!» Заплакал Раби: «Некоторые обретают свой удел в Грядущем мире за единое мгновенье, а другие – за многие годы!»[36] На первый взгляд, непонятно, о чем плакал Раби. Чем плохо то, что люди обретают свой удел в Грядущем мире многолетним трудом, – ведь в результате они все же достигают цели! А время у них есть, ибо людям отводится в этом мире много лет жизни! Из буквального смысла Талмуда следует, что цель этих двух путей к Грядущему миру – одна, но один приобретает свой удел за единый миг, а другой – за много лет труда. И хотя Раби останется в мире еще надолго и своей праведностью заслужит удел в Грядущем мире, – он плакал!

Это показывает насколько прежним поколениям была ясна цель жизни человека в этом мире. Своим бесконечно мощным разумом они видели и ощущали, что в этом мире человек должен жить и действовать только ради обретения удела в Грядущем мире, и помимо этой цели все бытие человека – суета и томление духа. Поэтому, как только люди понимали, что могли бы достичь цели гораздо быстрее, они сокрушались – ведь им пришлось провести жизнь в нижнем мире, в «долине скорби», переносить его бессмысленность и много лет пребывать в темнице его ограничений. Для мудреца – это невыносимое страдание! Об этом и плакал Раби. Хотя он был очень богат и «удостоился обоих столов – даров этого мира и удела в мире Грядущем», – все же через «незамутненное стекло» своей мудрости он видел и ощущал всю ничтожность жизни в этом мире в сравнении с миром Грядущим. Поэтому он плакал о том, что ему выпало прожить во мраке «долины смерти», в то время как он уже давно мог бы наслаждаться сиянием Шехины, как Ктия бар Шалом.

И если человек столь ясно ощущает, что страдания являются истинным благом – как же ему не радоваться? Ведь он убежден, что они способствуют достижению цели жизни!

Представим, что царь издает указ о том, что если приговоренного к смертной казни укусит в лоб насекомое, то его преступление будет прощено и смертный приговор отменен. Неужели друзья и близкие осужденного не обрадуются, если с ним такое случится и избавит его от мучительной смерти? Точно так же люди, обладающие обостренным чувством, точным знанием и способностью видеть явления в их истинной сути, относятся к страданиям ближнего.

Узнав все это, мы понимаем, что нет запрета радоваться страданиям ближнего, если это вызвано желанием ему добра. Высказывание «Не радуйся страданиям ближнего» звучит впечатляюще, но лишено смысла. Мы знаем, что многие подобные фразы используются людьми только потому, что они красиво звучат и этим привлекают сердца, хотя обладающий верным пониманием знает, что их корень – не в логичном и глубоком мышлении.

Однако многие еще не развили в себе высокие душевные качества и не осознали суетность наслаждений этого мира. Их души еще не настолько совершенны и не достигли высот, необходимых для безраздельной преданности истине. В них еще сохранились страсти и стремления к земным удовольствиям – поэтому они не способны возлюбить ближнего истинной любовью, «всей душой и всем достоянием». Их тяга к суетному и преходящему в этом мире доказывает, что их сердца еще хранят в себе зло, проявляющееся в каждом поступке и побуждении. И когда такой человек видит другого в беде, то сочувствуя ему и разделяя его страдание, все же в глубине души таит определенную склонность порадоваться чужому горю.

Посочувствовать страданиям другого и утешить его добрым словом, проникающим в сердце, может каждый, и в этом нет ничего предосудительного. Напротив, когда человек сострадает ближнему и боль другого затрагивает его сердце, в его душе пробуждается добро. Такой человек не заслуживает порицания, даже если он не способен пережить чужое страдание всем сердцем и слова утешения не исходят из самой глубины его души. Но радоваться страданию ближнего, утешать его словами «страдания желанны» может только тот, кто уверен, что любит его самой сутью своей души. Он может позволить себе такое, только если точно «взвесил» свою душу и определил, что эта радость проистекает исключительно из его внутреннего сознания, из полной и совершенной уверенности в том, что страдания посылаются людям только для их блага и счастья. Но если человек не достиг этого уровня, вполне может оказаться, что в его радость проникло дурное побуждение, скрывающееся в его душе и старающееся сбить с пути. Оно постоянно отравляет сердце и все душевные склонности, пробуждая порочные силы души и соблазняя порадоваться чужому горю.

Придя навестить раби Элиэзера, мудрецы исследовали свои души и определили, что их душевные качества еще не достигли столь высокого уровня, чтобы они могли ощутить радость от страданий их учителя. Хотя умом они понимали, что «страдания желанны», однако могли только плакать и утешать его добрыми словами, способными успокоить дух и притупить боль: «В тебе большее благо для Израиля, чем в первой капле дождя, в свете солнца и в отце и матери». Однако раби Акива глубоко постиг, что слова «всей твоей душой» означают заповедь Торы возлюбить Б-га даже тогда, когда Он забирает твою душу, и в конце своей жизни удостоился его исполнить. Раби Акива был единственным, кто вошел в «Пардес» – Тайный Сад Б-жественного Знания – и вышел оттуда невредимым. О раби Акиве Мидраш рассказывает: «Даже сокрытое от Моше рабейну нашел в Торе раби Акива…»[37] Комментируя стих Торы: «И не было более пророка в Израиле, как Моше»[38], сказали наши мудрецы: «Не было такого пророка, а мудрец был. И кто это? Раби Акива!»[39] Поэтому только раби Акива не устрашился высказать истину, не опасаясь, что его радость может проистекать не из чистого источника. Только он, исследовав свою душу, обнаружил, что достиг уровня, на котором может радоваться страданиям ближнего, не нанося вред своей душе.

Из чего раби Акива сделал вывод, что Тора повелевает радоваться страданиям ближнего? Где он смог увидеть жизненное воплощение этого высочайшего уровня – «страдания желанны»?

О Нахуме, прозванном «Иш гам зу» – «И это (к добру)», учителе раби Акивы¸ сказано в Талмуде:

«Нахум, прозванный «И это (к добру)», однажды нес дар в дом своего тестя. На пути ему повстречался нищий, страдавший проказой, и попросил: «Отдели мне от того, что есть у тебя!» Мудрец ответил: «Когда вернусь». Но к его возвращению нищий уже умер. Тогда он произнес, обращаясь к себе: «Глаза, которые видели тебя и не обратили на тебя внимания, – да ослепнут! Руки, которые не протянулись, чтобы дать тебе, – да отсохнут! Ноги, которые не поспешили, чтобы помочь тебе, – да переломятся!» Так с ним и случилось. Раби Акива пришел навестить учителя и сказал: «Горе мне, что я вижу тебя в таком положении!» А он ответил: «Горе мне, что я не вижу тебя в таком положении!» Раби Акива спросил: «Зачем ты проклинаешь меня?» На что «Иш гам зу» ответил: «А почему ты пренебрегаешь страданиями?»»[40]

Этот рассказ Талмуда тоже совершенно непонятен. Раби Акива пришел к своему учителю и увидел его неподвижно лежащим, подобно камню. Его глаза ослепли, он лишился рук и ног, а в трактате Таанит также сказано, что он жил в разваливавшемся доме, и ножки его кровати стояли в блюдцах с водой, чтобы на него не забирались муравьи. И вот раби Акива видит столь жуткую картину – как он может не содрогнуться, как его сердце может не обливаться кровью при виде страшных мук своего учителя? Какой же недостаток праведник заметил в раби Акиве, за что его так страшно проклял? Разве это – не безграничная жестокость? Даже самый приниженный человек не смог бы так поступить, а тем более – возвышенный праведник, человек Б-га, Нахум, прозванный «И это (к добру)»!

В действительности нам раскрывается та же самая идея, которую мы подробно объяснили выше. Необходимо стремиться к ступени совершенства, на которой душа сможет радоваться страданиям ближнего[41]. Нахум, прозванный «И это (к добру)», знал своего ученика раби Акиву и его поразительные душевные силы. Он понимал, что раби Акива способен подняться на эту высочайшую ступень, и счел своим долгом указать ему достойный его путь к святости. Поэтому он не побоялся обратить к раби Акиве столь тяжкие слова – ведь он знал о его величии и понимал, что тот может достичь высочайшего уровня, которого сам Нахум уже достиг. Ведь сам он в этот момент переживал великое счастье в ожидании блага, проистекающего именно из его нынешнего ужасного положения и нестерпимых мучений. Как же он мог не указать своему любимому ученику путь, который избрал сам и истинность которого ощущал всей душой?

И мы видим, что Нахум, прозванный «И это (к добру)», не ошибся и, в конце концов, раби Акива достиг этого высочайшего уровня.

Близость наших мудрецов к Б-гу и святость их мышления

О совершенстве наших мудрецов, благословенной памяти, о возвышенности их служения Творцу и о том, сколько скрытых высших сил души они для этого использовали, мы можем узнать из другого повествования Талмуда:

«Раби Пинхас бен Яир однажды шел выкупать пленных. На его пути разлилась река Гинай, и мудрец обратился к ней: «Гинай, разверзни свои воды, чтобы я прошел на другой берег!» Река ответила: «Ты исполняешь волю своего Творца, и я исполняю волю своего Творца. У тебя это может получиться (освободить пленных), а может, и нет, а у меня заведомо получается (течь)!» Раби Пинхас ответил: «Если ты не разверзнешь свои воды, я издам о тебе декрет, и твои воды иссохнут навсегда!» И река расступилась перед ним. К берегу подошел человек, который нес пшеничную муку для выпечки мацы на Песах. Раби Пинхас сказал: «Рассеки свои воды и для него, ибо он тоже занят исполнением заповеди!» И река исполнила его слово. За ними шел араб, и раби Пинхас потребовал: «Раздели свои воды и для него, чтобы он не сказал: «Разве так поступают со спутниками?»» И река разверзла воды также и для араба.

Рав Йосеф сказал: «Насколько раби Пинхас более велик, чем Моше и шестьсот тысяч евреев, вышедших из Египта! В их дни воды Красного моря разделились только один раз, а у реки Гинай – трижды!»

Когда Раби услышал, что в город пришел раби Пинхас, то вышел ему навстречу со словами: «Не согласишься ли ты разделить со мной трапезу?» Раби Пинхас согласился. Лицо Раби озарилось радостью, так как раби Пинхас обычно ничего не принимал от других. Но раби Пинхас продолжил: «Однако сейчас я спешу, ибо занят исполнением заповеди выкупа пленных. По возвращении, я зайду к тебе». Когда он вернулся, случилось так, что у входа в дом Раби стояли белые мулы (а нанесенная ими рана не поддается излечению). Раби Пинхас сказал: «В доме этого человека обитает ангел Смерти – неужели я приду к нему на трапезу?!» Узнав об этом, Раби вышел к нему и предложил: «Я их продам!» «Но тогда будет нарушена заповедь: «И перед слепым не ставь преткновения»[42] – не становись причиной того, что согрешит другой!» «Я отпущу их на волю!» – «Но тогда они смогут причинить еще больше вреда!» «Я отрежу им копыта, чтобы они не могли лягаться!» – «Но тогда будет нарушен запрет причинять страдание животным!» «Я умерщвлю их!» – «Но тогда будет нарушен запрет уничтожать имущество!» Раби продолжал упрашивать раби Пинхаса зайти в его дом – и между ними возникла гора. Тогда Раби заплакал и сказал: «Даже при жизни Всевышний помогает праведникам придерживаться своих обычаев, и уж тем более после их смерти!»»[43]

Из «беседы» раби Пинхаса с рекой Гинай мы видим, насколько трудно изменить действие законов природы. Об этом подробно говорилось на одном из прошлых уроков[44]. Тогда мы объяснили, что невозможно отменить или ограничить изначально заложенные свойства и естественные способности любого творения. Ведь, следуя своей природе, все элементы мироздания исполняют тем самым волю Творца, Который при сотворении мира пожелал видеть их именно такими. Силы и права любого творения всегда остаются такими, каковы ему положены по закону, которому Творец пожелал подчинить мир. Однако, кроме этих законов, существует также заложенная в мир при сотворении высшая сила, позволяющая праведнику подчинить природу своей воле. Возвышая свою душу и приближаясь к Всевышнему, постигая высшие законы мироздания, он может изменить силы природы и подчинить их своей воле. При сотворении в мироздание был заложен порядок, в соответствии с которым высшие силы движут низшими, являясь для них причинами, – поэтому природа вынуждена подчиниться воле праведника. Но это возможно лишь с определенными ограничениями, также заложенными в мир при сотворении, наряду с возможностями, дарованными святым праведникам. Поэтому раби Пинхас бен Яир и предупредил реку Гинай: «Я вынесу в отношении тебя декрет, и твои воды иссохнут…» Однако следует помнить, что изменяя законы природы, праведник вторгается в тайны мироздания, а утруждать Творца без необходимости – запрещено. Мы знаем это из произошедшего с сыном раби Йоси из Юкрата[45], который был сурово наказан за то, что вынудил Творца дать плоды инжира не вовремя[46]. Праведнику придется отвечать за свои действия, однако природа все же вынуждена ему подчиниться и исполнить его требования.

Кроме того, мы узнаем о величайшей значимости заповедей, определяющих отношение к ближнему: как далеко простираются их требования и насколько каждый обязан руководствоваться ими. Ведь раби Пинхас бен Яир изменил порядок мироздания только из-за того, что «так поступают со спутниками»!

Продолжение этого рассказа показывает нам невероятную твердость духа наших мудрецов. Уже после того как раби Пинхас бен Яир согласился разделить трапезу с Раби, он, подойдя к его дому и заметив там белых мулов, незамедлительно изменил свое решение. Из-за небольшого преткновения он отверг все предложения Раби, Главы Израиля. Как раби Пинхас бен Яир смог столь категорично отказаться стать желанным гостем Раби – человека, в своей святости избегавшего наслаждения в этом мире даже на мизинец[47]?

А Раби не только не разгневался на раби Пинхаса, но, наоборот, именно категоричность его отказа показала ему величие и возвышенность раби Пинхаса и огромную дистанцию между ними. И, чуждый гордыни, Раби заплакал, увидев, сколь велик раби Пинхас по сравнению с ним самим.

Это и означают слова Талмуда о том, что «между ними возникла гора». Когда раби Пинхас отказался исполнить его желание – а простой человек по своей природе не смог бы этого сделать – Раби увидел в этом признак его величия. Он почувствовал, что различие их уровней столь же непреодолимо, как возникшая между ними гора.

Если мы задумаемся над этим рассказом, то поразимся силе и твердости духа, необходимым человеку, чтобы в подобном положении настоять на своем. Удивительно! Великий мудрец, Глава Израиля, приглашает гостя на трапезу, упрашивает его и изначально принимает все его возможные требования. Как раби Пинхас смог проявить такое упорство и отказать Раби во всех его просьбах? Может ли человек быть столь тверд – в особенности такой праведник, как раби Пинхас бен Яир, сердце которого так отзывчиво и преисполнено любви к каждому? Несомненно, для этого Б-г должен наделить человека особой силой воли и неописуемой твердостью духа! Увидев в святом Раби мельчайший недостаток, раби Пинхас принял решение и неуклонно ему следовал.

Мы встречаем людей, которые впустую растрачивают свое время и силы только на то, чтобы угодить окружающим. Они так поступают не потому, что это нужно другим или полезно им самим. Их поступки определяются только тем, что им трудно отстоять свои мнения и взгляды, когда окружение требует иного. И Раби, после всех своих просьб, осознал величие раби Пинхаса и не огорчился, а наоборот, понял, насколько ниже его собственный уровень. А раз так, разве нас не должно поразить величие души святого Раби? Сколь велик и возвышен человек, способный в такой ситуации осознать и признать истину! И сколь велик и возвышен раби Пинхас бен Яир, который даже перед величием Раби неуклонно следовал своему решению!

Ответ на наш вопрос: самооценка человека – праведник он или злодей?

Сколь велико служение Творцу, возложенное на человека! Мы поняли, какие огромные силы для этого необходимы, и узнали, что их можно в себе безгранично развить. Теперь нам становится понятным повествование из трактата Нида, с которого мы начали этот урок. Там сказано: при рождении с человека берут клятву, что в своих глазах он всегда будет злодеем, даже если весь мир будет считать его праведным. Это означает, что духовные уровни, к которым должен стремиться человек, безгранично высоки, и он обязан бесконечно развивать свои душевные силы и качества. Поэтому, находясь на любом уровне, он должен понимать, что его служение все еще несовершенно, и перед ним лежит долгий путь. Ведь можно достичь более высокой ступени служения! Это верно, даже если все вокруг уверяют человека в его праведности и недосягаемой для других вознесенности. Даже в таком случае в собственных глазах он должен быть злодеем, всегда обязанным идти «от силы к силе»[48], поскольку нет предела высоте и трепету. И это – основная и важнейшая цель человека во все дни его жизни на земле. Поэтому прежде, чем он покинет чрево матери, на него налагают клятву.

И праведники обязаны раскаиваться. Ведь никто, даже величайший из людей, не может достичь наивысшего уровня служения Творцу и оказаться на ступени полного совершенства, а значит, к каждому поступку непременно примешивается дурное побуждение, из-за которого служение Творцу никогда не станет безупречным – оно всегда требует исправления. И каждый раз, поднимаясь на новый уровень постижения Творца, праведник видит недостатки в своем служении Б-гу, и это побуждает его к раскаянию. О Саадье Гаоне, благословенной памяти, рассказывают, что он раскаивался ежедневно, поскольку каждый день, поднимаясь все выше и яснее осознавая величие и вознесенность Творца, он ощущал свои предыдущие упущения и ошибки, в которых раскаивался.

Именно об этом говорит пророк Ирмеягу: «Изучим наши пути, и исследуем»[49]. Если человек станет внимательно изучать и исследовать свои пути, то, даже будучи праведником, святым для Всевышнего, он несомненно обнаружит, в чем согрешил и чего не исполнил прежде, когда еще не стоял на ступени, которой достиг сейчас.

Но нашему грешному поколению, которое не гнушается воровством, злоязычием, сплетнями и многими другими непростительными грехами, не требуется даже глубоко задумываться, чтобы обнаружить, в чем следует раскаяться перед Б-гом. При любом движении, на каждом шагу мы испытываем преткновения, и если бы Всевышний выносил нам приговор, сравнивая наши поступки с деяниями предыдущих поколений – беда нам, горе нашим душам!

Однако нас может утешить то, что Всевышний не судит Свои творения слишком строго. Если учесть слабость нашего разума и плачевное состояние мира, в котором мы живем, у нас есть надежда на оправдание. Ведь мы не понимаем мудрости Торы и не видим великого света, который излучает каждая малейшая деталь ее законов! Истинная мудрость Торы неподвластна нашему разуму, а потому нынешнее приземленное и слабое поколение постоянно совершает ошибки. Но мы обязаны, насколько это возможно, подняться над прахом, с которым сравнялись, – ведь еще можно исправить много ошибок. Более того, Всевышний оценивает человека согласно приложенным им усилиям: «награда соответствует страданию», и Он ценит каждое наше доброе побуждение. И каждый раз, прорываясь сквозь окружающую нас тьму, мы одерживаем победу, которая оставляет неизгладимый след, поскольку оценивается, исходя из нашего несовершенства. Поэтому: «Вернись, Израиль, к Б-гу, твоему Господу, ибо ты споткнулся о свое преступление»[50]! И да поможет нам Б-г вернуться к Нему в истинном раскаянии наших сердец!