Святость Торы

Святость Торы[1]

Тора – дарование с Небес, а не свод установленных законов

Нам не нужны доказательства истинности Торы. Ведь мы «верующие, дети верующих» и знаем, что на горе Синай Всевышний даровал Тору с Небес всему Израилю. Об этом подробно повествуется в книге Кузари[2]. И все же мы обязаны придать нашему знанию большую ясность, чтобы оно как можно глубже проникло в наши сердца, и мы прочувствовали всей душой: «Знай Господа своего отца и служи Ему»[3].

Если человек удостоился ощутить истинность Знания, заложенного в святой Торе и понял, насколько установленные ею законы соответствуют тончайшим силам его души, – тогда из законов Торы человек осознает и поймет, что она – дарование с Небес, а не свод государственных законов и правил, установленных людьми. Об этом свидетельствуют многие места в Торе. Приведу несколько примеров, которые сейчас раскрылись передо мною.

Законы принятия решения согласно Торе

Сказано в Талмуде: «Если мужчина дал женщине кольцо, а слова посвящения («Кидушин») произнесла женщина, – она не будет ему женой»[4]. Рашба объясняет:

«Если мужчина передал кольцо для «Кидушин», но не выразил своего намерения словесно, «Кидушин» не имеет силы, хотя происходящее ясно указывает на то, что кольцо передано женщине именно для посвящения в жены, что она и подтвердила своими словами. Таким образом, действие мужчины, казалось бы, ясно выражено. Тем не менее, требуется, чтобы оно было подтверждено свидетельством – ведь если человек осуществляет «Кидушин» без свидетелей, то, несомненно, он не имеет силы. А поскольку мужчина не разъяснил свое действие словесно, может оказаться, что он дал женщине кольцо в подарок, а не в целях посвящения. И хотя сам он и признает, что намеревался совершить «Кидушин», все же здесь нет ни свидетельства, ни ясного подтверждения. Выводы о намерениях мужчины основаны на анализе его действий, а такие умозаключения не могут служить свидетельством. Но если перед этим они оба обсуждали сватовство, то можно воспринять слова мужчины как прямое выражение намерения в момент передачи кольца. Мы можем считать, что вручение женщине кольца основывается на словесном предложении».

На первый взгляд, все это трудно понять. Поскольку происходящее ясно указывает на то, что мужчина передал женщине кольцо ради совершения «Кидушин», как вообще может возникнуть мысль о том, что оно могло быть подарком?! А если такое предположение действительно имеет под собой основания, почему отказ признать такой «Кидушин» Рашба связывает с тем, что «действие мужчины должно быть подтверждено свидетельством», которого не было?

Комментарий Рашбы следует понимать так. Для нас очевидно, что он дал ей кольцо для «Кидушин», а не в подарок. Проблема в том, что для того, чтобы «Кидушин» изменил статус женщины, сделав ее замужней, необходимо твердое и определенное решение мужчины.

Если вдуматься в скрытые силы души человека, то можно почувствовать, что твердость решения, побуждающая его к поступку перед свидетелями, совсем не такова, как намерение совершить поступок без свидетелей, вдали от посторонних глаз. Тора определила, что для вступления «Кидушин» в силу, решения, принятого без свидетелей, будет недостаточно.

Рассматриваемая Талмудом ситуация, в которой мужчина не сказал прямо, что передает женщине кольцо в целях «Кидушин», не обладает необходимой ясностью. Если бы не было никаких оснований сомневаться в том, что цель передачи кольца – «Кидушин», то даже не подтвержденная словами передача кольца при свидетелях была бы ничем не хуже, чем его вручение после объявления о намерении совершить «Кидушин». Но если можно предположить, что кольцо передано в подарок, то хотя мы и понимаем, что это не так, все же действие мужчины при этом не достигает уровня «передачи при свидетелях». Твердость его решения определяется наличием свидетелей, видящих его поступок и слышащих его слова. Однако сам поступок можно истолковать двояко. Именно по этой причине Рашба приравнивает этот случай к передаче кольца без свидетелей, – ведь здесь недостает твердости решения, которая проявляется, когда поступок совершен и разъяснен при свидетелях. Это – верное объяснение комментария Рашбы.

Мы видим, насколько точно святая Тора определила степень решимости человека, необходимую для вступления «Кидушин» в силу. Творец знает сущность явлений и способы их реализации. Если бы Тора, упаси Б-г, являлась лишь сводом установленных человеком законов, необходимых для существования мира, рассмотрение столь тонких различий было бы излишне. Хватило бы формальной процедуры «Кидушин», выявляющей готовность мужчины взять женщину себе в жены.

Этот подход позволит нам понять и слова Рана. Талмуд обсуждает проблему «косвенного выражения» намерения. Рав Папа в Талмуде поднимает вопрос: имеет ли силу «косвенное выражение» в отношении «Кидушин» или нет.

Речь идет о следующем. Мужчина говорит женщине: «Вот ты посвящаешься мне в жены», – а потом обращается к другой женщине и говорит ей: «И ты». Как понимать его последние слова? Должны ли мы предположить, что он имеет в виду: «И ты тоже посвящаешься мне в жены», – и тогда «Кидушин» распространяется также и на нее? Или, может быть, мы должны истолковать его слова как: «А ты посмотри на это» – и тогда в отношении второй женщины «Кидушин» не будет иметь силы»[5]. В комментарии, начинающемся словами «или, возможно…», Ран пишет: «Талмуд предполагает, что другой женщине он, возможно, сказал: «А ты посмотри», хотя ситуация явно доказывает обратное, так что это «косвенное выражение» должно быть убедительным. В действительности, Талмуд считает, что для «Кидушин» не имеет значения сколь определенным является косвенное выражение намерения. Косвенные выражения в вопросе «Кидушин» вообще не принимаются! Поэтому в такой ситуации «Кидушин» не имеет силы, и мы истолковываем его слова: «А ты посмотри»».

Этот комментарий тоже очень неясный. Как одно связано с другим?  Допустим, «косвенное выражение» намерения не имеет силы для «Кидушин» – но почему из-за этого мы должны толковать слова мужчины как предложение «посмотреть», хотя для нас очевидно, что он имел в виду «ты тоже будешь посвящена мне в жены»?! Ведь мы понимаем, что он имел в виду на самом деле! Каким образом отдельный закон о недопустимости косвенных выражений позволяет нам придать его словам неверный смысл, настаивающий на том, что он предложил ей «посмотреть»? А если произнесенная им фраза неоднозначна, если ее можно расценить лишь как предложение «посмотреть», – не имеет значения, допустимы для «Кидушин» «косвенные выражения» или нет. Ведь мы не уверены, что точно понимаем намерения мужчины!

Мы можем найти разъяснение этого вопроса, только идя по предложенному выше пути. Когда Талмуд задает вопрос, имеют ли «косвенные выражения» силу для осуществления «Кидушин», совершенно не имеется в виду, что мы сомневаемся в смысле слов, произнесенных мужчиной. Для нас совершенно очевидно, что он намеревался сказать другой женщине: «И ты тоже будешь посвящена мне в жены»! Проблема не в этом. Талмуд поднимает вопрос о твердости решения, необходимой для вступления «Кидушин» в силу. Ведь если решение мужчины выражено точно и ясно, степень твердости и окончательности его намерения совсем не такова, как у решения, сформулированного невнятно и нечетко. Причина здесь в свойстве природы человека: если принятое решение непоколебимо, он выражает его ясной и точной формулировкой. Если же в его словах не хватает четкости, это знак того, что его воля и решение не достигли требуемой степени непреложности, даже если он «хочет» и «намеревается». Его желание и намерение недостаточно ясно и сильно, – поэтому он и выражает его не конкретно и не однозначно.

Действительно, в том, что касается обетов, принимаемых человеком, Тора сообщает нам, что достаточно будет даже намерения, выраженного не вполне четко. Но в отношении «Кидушин» у Талмуда возникло сомнение: достаточно ли будет этой степени уверенности? Другими словами, вопрос в том, можем ли мы сделать выводы из раздела Торы об обетах на «Кидушин»? Или в этом отношении «Кидушин» будет принципиально отличаться от обетов, и для посвящения в жены потребуется твердое решение, выраженное четко и ясно. Другими словами, это означает, что «косвенное выражение» в «Кидушин» не имеет силы.

Теперь нам станут понятны слова Рана. На самом деле слова, произнесенные мужчиной, конечно означают: «И ты тоже будешь посвящена мне в жены». Если бы их можно было истолковать только как предложение: «А ты посмотри», – то они могли бы рассматриваться как достаточно ясное выражение его воли. Но поскольку эта фраза все же допускает иное толкование, то формулировка мужчины не является однозначной, – а значит, могла возникнуть лишь при нетвердом и смутном решении. Поэтому, если «косвенного выражения» намерения для «Кидушин» достаточно, то и этими словами женщина будет посвящена в жены. Но если для «Кидушин» такой формулировки недостаточно, это будет означать, что изъян содержится не только в словах мужчины, но и в самом его намерении. Этот вывод мы делаем именно из того, что он произнес фразу, допускающую двоякое толкование.

Коснемся еще одной темы, которую тоже нельзя понять вне предложенного нами подхода. Абайе и Рава разошлись во мнениях по вопросу, достаточно ли одного свидетеля (а не двоих), утверждающего, что жена некоего человека была ему неверна и вследствие этого стала ему запрещена, а сам муж не может ни опровергнуть, ни согласиться с этим обвинением. Абайе утверждает, что такая женщина отныне запрещена мужу[6]. Тосафот задают вопрос: «Это непонятно. Ведь Талмуд утверждает, что если человек совершил «Кидушин» при одном свидетеле, нет даже сомнения, что он не имеет силы, поскольку все вопросы брака и развода решаются лишь при двух свидетелях». Ответ заключается в следующем. Если при заключении брака мужчина не совершил «Кидушин» при свидетелях, то можно предположить, что деньги или кольцо, возможно, были переданы женщине в подарок. Но в случае с неверной женой греховная связь делает женщину запрещенной для мужа независимо от наличия свидетелей, которые требуются лишь для выяснения этого факта.

Эти слова Тосафот непонятны. Как можно утверждать, что если «Кидушин» совершен без свидетелей, то деньги даны в подарок? Ведь мужчина, женщина и даже свидетель, пусть и единственный, утверждают, что эти деньги были даны именно для «Кидушин»! И нет сомнения, что если суд признает «Кидушин» несостоявшимся, женщина будет обязана по закону возвратить полученные деньги. В Талмуде есть только один случай, когда между Равом и Шмуэлем идет спор о том, нужно ли возвращать деньги при несостоявшемся «Кидушин» или же они считаются подарком. Речь идет о случае, когда человек «делает «Кидушин» своей сестре», то есть передает деньги якобы с целью «Кидушин» женщине, которая ни при каких обстоятельствах не может стать его женой. Существует мнение, что только в этом случае «мужчина знает, что «Кидушин» по отношению к сестре не имеет силы, а потому и дает деньги в подарок»[7]. Но ведь в рассматриваемом нами случае нет никаких сомнений, что деньги даны именно в качестве «Кидушин»!

Здесь наш подход проявляется еще более отчетливо. Святые слова Тосафот следует понимать следующим образом. Когда речь идет о свидетельстве неверности жены, сам факт греха делает ее запрещенной для мужа, и здесь нет необходимости в принятии какого бы то ни было решения.  Если нет свидетелей, которые могут подтвердить факт ее греха, мы не сможем считать ее запрещенной. Но если муж верит одному свидетелю, – его жена ему запрещена. Однако для совершения «Кидушин» свидетели необходимы совершенно по другой причине. Когда мужчина совершает «Кидушин» при свидетелях, его решение достаточно твердо и определенно, чтобы его действие могло изменить статус женщины, сделав ее замужней. Но если посвящение в жены совершается только при одном свидетеле, его решимость уже не столь непоколебима. Действительно, возможна ситуация, когда само действие – передача денег – указывало бы на твердое и несомненное решение, но для этого необходимо, чтобы оно имело однозначное истолкование и мы не могли бы приписать ему другой смысл, говоря, что деньги переданы в подарок. Но поскольку это действие поддается двоякому истолкованию, в нем отсутствует необходимая твердость решения, без которой «Кидушин» не может иметь силу.

Мы видим, как внимательно святая Тора относится в своих законах к самым тонким оттенкам чувств и сил души человека. Она учитывает его мысли и намерения до беспредельных глубин и на этом основании формулирует свои законы и повеления! Осознав это, мы сможем понять, что Тора дарована с Небес, а не является сборником законов, установленных людьми для регулирования жизни общества. Ведь для ее нормального течения нет необходимости так глубоко проникать в чувства человека, – да и невозможно, разрабатывая законы, ощутить все эти тончайшие различия и учесть их.

Тора – дарование с Небес, и ее законы соответствуют силам души человека

Не следует думать, что на самом деле эти силы не властны над нами или настолько глубоко от нас сокрыты, что мы не сможем их различить. В действительности мы их ощущаем и учитываем их влияние на нашу жизнь.

Так ситуации, обладающие единственным четким и ясным смыслом, для нас совсем не то же самое, что случаи, допускающие двоякое толкование, – даже если очевидна несостоятельность альтернативного объяснения.

Договариваясь с Лаваном о женитьбе на его дочери Рахели, Яаков обусловил: «Я буду служить тебе семь лет за Рахель, твою младшую дочь»[8]. Наши мудрецы задают вопрос: «Зачем Яаков перечислил все эти отличительные признаки? Он знал, что Лаван – обманщик, поэтому и сказал ему: «Я буду служить тебе за Рахель…» Может быть, ты скажешь – за другую девушку по имени Рахель? Здесь Яаков подчеркивает: «твою дочь». А может быть, ты скажешь – я поменяю имена дочерей и назову Лею Рахелью, а Рахель – Леей? Для этого Яаков уточняет: «твою младшую дочь»»[9].

На первый взгляд, это непонятно. Речь идет о мудрых людях – ведь и Лаван был одним из глав своего поколения. Изначально было очевидно, что речь шла именно о его младшей дочери Рахели. И все же Яаков знал, что Лавану будет легче его обмануть, если он сможет хоть что-то сказать в свое оправдание. Например: «Я полагал, что речь идет о другой девушке, которую тоже зовут Рахель», – или поменять дочерям имена, чтобы отдать Яакову Лею. Поэтому Яаков выразился предельно четко: «за Рахель, твою младшую дочь». Этим он надеялся избежать обмана, лишив злодея оправданий.

Люди ощущают, насколько легче солгать, когда ложь можно хоть как-то оправдать, даже если всем понятно, что это оправдание безосновательное, чем солгать без всякой возможности объясниться. Поэтому, обдумывая совершение какого-либо действия, человек изначально оценивает приемлемость или недопустимость его двоякого толкования, и это вполне может быть способом оценить его решимость.

Более того, эти рассуждения правомерны и при оценке ущерба, наносимого ложью душе обманщика. Этот ущерб будет больше, если он изрекает явную ложь без возможности оправдать себя, и меньше, – если у него остается возможность придать своей лжи минимальное правдоподобие. Даже в случаях, когда разрешено сказать неправду, все же предпочтительнее выразить ложь таким образом, чтобы во фразу можно было вложить и другой смысл.

Пример этому мы находим в истории о получении Яаковом благословения Ицхака. Отец спросил его: «Кто ты, сын мой?» И он ответил: «Я Эсав, твой первенец»[10]. Наши мудрецы объясняют, что Яаков так сформулировал свой ответ намеренно, чтобы не произнести полной неправды. Он сказал так: «Я – тот, кто принес тебе кушанье, а Эсав – твой первенец»[11]. Хотя очевидно, что и этим ответом он ввел своего отца в заблуждение, все же Яаков постарался выразиться так, чтобы его слова не были явной ложью. Таким образом, хотя в данном случае обман был оправдан целью получения благословения, положенного Яакову по праву, все же он приложил все усилия к тому, чтобы иметь возможность представить свои слова как правду. Ведь в этом случае обман не оставляет в душе столь тяжкого следа, как если бы это была явная и очевидная ложь[12].

В чем, согласно Торе, состоит приобретение человеком имущества?

Мы должны знать, что приобретение человеком имущества, – это не просто результат исполнения положения, установленного для внесения порядка в жизнь общества и гласящего, что после приобретения предмета одним из законных путей, вещь становится собственностью покупателя, и он получает право распоряжаться ею по своему усмотрению. «Владение» – это возникновение связи между предметом и его владельцем.

Сказано в Торе: «И встало поле Эфрона… Аврааму во владение»[13]. Наши мудрецы объясняют: «Оно действительно «встало», возвысилось, поскольку перешло из владения простого человека во владение царя»[14]. Непонятно: как поле может «возвыситься»? Это понятие может относиться только к человеку, способному понимать и чувствовать, но даже не к животным, – и уж тем более оно не может быть применено к неодушевленному предмету, не способному ощутить и различить, принадлежит он великому человеку или приниженному.

Но на самом деле это недопонимание вызвано только особенностями нашего мышления. Мы представляем себе мироздание определенным образом, различая в нем живое и неживое как отдельные сущности, каждая из которых обладает некими особенностями. Мы уже несколько раз показали, и об этом говорится в Святых Книгах, что каждое видимое нами творение – это лишь часть более широкой реальности, и каждый предмет связан и укоренен в совершенном виде в более высоком мире. Наши мудрецы говорят: «Сказал раби Симон: нет ни одной травинки, у которой не было бы созвездия в Небесах, которое влияет на нее и говорит ей: расти!»[15] Так что идея ощущения и чувственного восприятия может относиться даже к растительному и неодушевленному миру.

Приведем для наглядности пример из области мироздания, который постоянно перед нашими глазами. Даже здесь, в нашем мире, мы встречаем создания, для которых, в силу ограниченности их восприятия, многое предстает совершенно иначе, чем видится нам. Представим себе муху. Каждый орган тела человека ей кажется отдельным творением, и она никоим образом не сможет осознать, что все это – части тела человека, который ощущает, что происходит с его органами. И даже если бы мухе можно было как-то передать это знание, она не смогла бы воспринять его на уровне чувства просто потому, что ее представления слишком ограниченны.

Теперь становится ясно, что если бы мы располагали понятиями еще более высокого уровня и смогли еще больше охватить взглядом мироздание, то увидели бы, что поле – это часть Творения, способного знать и чувствовать, что с ним происходит. Это не означает, что само поле физически ощущает происходящее с ним и знает о своей связи со всем мирозданием. Разумеется, это не так. Ведь и органы тела человека сами по себе не ощущают происходящее с ними, – только человек чувствует все происходящее с каждым из них. Органы ничего не знают о человеке! Но человек обладает знанием о своих органах, воспринимая их как части себя самого. Так же и поле в своем корне ощущает возвышение, на которое оно поднялось, когда повысился уровень его значимости.

Однако, все это становится правомерным только при осознании того, что «приобретение» изменяет нечто в самой сути вещи, связывая ее с человеком, которому она отныне принадлежит. В Святых Книгах мы находим, что вся собственность человека, его рабы и рабыни, слуги и все имущество связаны с корнем его души. Но если бы законы Торы были только правилами, которые люди разработали для упорядочения совместного существования, то, перейдя от простого человека к великому, поле никак бы не возвысилось.

Теперь для нас прояснилось описанное выше требование твердости принятия решения, необходимого для совершения приобретения – будь то «Кидушин» или что-либо другое. Итак, нашему восприятию достаточно ясно различие между твердо принятым решением и таким, в котором еще остается место колебаниям. Но все же по-прежнему не вполне ясно, почему Тора настаивает на том, чтобы «приобретение» было следствием именно такого непреложного решения? Ведь из слов мужчины ясно, что он намеревается посвятить женщину в жены или приобрести вещь. Но когда мы разъяснили, что «приобретение» должно изменить нечто в самой природе приобретаемого, этот вопрос отпал.

Все это мы видим и в явлениях нашего мира. Например, нам известно, что электрический ток возникает только при тесном контакте проводов. И если человек скажет: «Я не вижу потребности в том, чтобы провода непременно были прочно соединены, – меня устроит, даже если между ними останется небольшой зазор...», то понятно, что свет не загорится. Но ведь то же самое происходит и в области духовного, пусть она и далека от наших понятий! Изменение сущности происходит только при условиях, установленных Торой, поскольку лишь Всевышнему открыто их устройство и степень точности их исполнения. И если хоть немного недостает необходимой завершенности, новая сущность не возникнет.

Это поможет нам понять еще несколько мест в Талмуде, в которых заключена идея, вызывающая, на первый взгляд, множество вопросов.

Обсуждая различные формулировки «Кидушин», Талмуд задает вопрос: «Если мужчина сказал: «Половина тебя посвящена мне одной монетой сегодня, а вторая половина – другой монетой завтра», – имеет ли «Кидушин» силу? С одной стороны, поскольку он сказал «завтра», «Кидушин» был прерван на середине, а значит, и первая половина не имела силы. Но с другой стороны, он мог иметь в виду, что «Кидушин» начнется сегодня, а завершится завтра»[16]. На первый взгляд, это тяжело для восприятия, – нам совершенно непонятно, как вообще «приобретение» может начаться в один день, а завершиться в другой? Пока, будучи незавершенным, «Кидушин» не обладает полной силой, женщина остается незамужней! И так же непонятен будет закон, о котором говорит раби Йоханан: «Пришел один мужчина и посвятил себе женщину, начиная с этого момента, но при условии, что «Кидушин» завершится только через тридцать дней; потом пришел другой и посвятил ее с этого момента, но чтобы «Кидушин» завершился через двадцать дней, и так далее». Раби Йоханан утверждает, что в этом случае имеют силу все эти «Кидушин». Причину Талмуд формулирует так: «Все они сделали себя подобными кирпичам в строящейся стене: каждый оставил место для другого»[17]. Это также трудно понять. Что может быть общего между совершением приобретения и укладкой кирпичей? И как приобретение может иметь силу «частично»?

Все это проясняет наша идея о том, что совершение приобретения – это создание у приобретаемого предмета нового свойства. У приобретения тоже могут быть начало и завершение. При шитье одежды все действия вплоть до завершения производятся поэтапно. Так же и приобретение может происходить на протяжении определенного времени.

Человек – это малый мир, в нем записано все мироздание

Теперь, когда для нас уже многое прояснилось, попробуем развить данную идею. Хотя мы уже и получили о ней некоторое представление, все же в полной мере не осознали, как велико различие между решением непреложным и допускающим колебания, между однозначной формулировкой и двусмысленной. Мы уже выяснили, что иногда даже небольшое различие в твердости намерения влияет на конечный результат. Если мы углубимся в эту идею, то почувствуем, что это различие поистине огромно. Ведь в каждом из нас запечатлено все мироздание, способности человека вобрали в себя все его аспекты. И если столь огромное мироздание уместилось в столь маленьком человеке, значит строчки этой записи чрезвычайно тонки.

Приведем пример. Есть мастера, способные написать на одном ячменном зернышке целое предложение, так что потом его можно будет прочесть только через увеличительное стекло. Каждая буква в этой фразе будет размером с мельчайшую точку. Иными словами, если мы хотим вместить длинную фразу в столь сжатое пространство, каждая крохотная точка в нем будет содержать в себе целую букву. Но запись, которую мы обсуждаем сейчас, не просто такая же компактная, но несравнимо более сжатая! Ведь все самые высокие аспекты мироздания во всех своих подробностях содержатся в каждой мельчайшей частичке души человека! Поэтому даже самая крохотная точка – это нечто большое и важное. Невозможно переоценить значение легчайшего движения души, содержащей в себе все самые великие аспекты мироздания!

Приведем пример: вставив в проектор слайд с изображением большого города, мы увидим высокие дома, горы и долины. Но если мы будем рассматривать слайд без проектора, то не увидим ничего, кроме тончайших линий недоступного глазу изображения. А ведь на самом деле каждая такая тончайшая линия включает в себя дом или высокую гору. И если на этом слайде пропадет хоть одна мельчайшая черточка, мы не увидим существенную часть картины. То же самое относится и к поступкам человека. Они, в сущности, и есть тончайшие линии, содержащие в себе многочисленные великие картины. А раз так, все, что здесь видится нам тончайшим различием, на самом деле безгранично.

Святость Торы в высших мирах

Все это открывается нам, лишь если мы удостоились постичь святость Торы и понять, насколько вся реальность мироздания зависит от ее законов. Ведь именно по этой причине любое малейшее различие в законах Торы оставляет свой след в высших мирах, где и должно воплотиться окончательное действие каждого закона.

При этом до сих пор мы говорили только об открытой части святой Торы, которая на языке знатоков Истинного Учения называется «одеянием». Но Тора содержит в себе множество аспектов, расположенных один выше другого. Об этом говорится в святых книгах: «У Торы есть одеяние, тело, душа, душа души и так далее, выше и выше, до бесконечности»[18]. И если уже на уровне «одеяния» ее мысли столь глубоки, то невозможно даже оценить и представить себе, как велика сила Торы в ее глубине, в аспектах все более высокой – беспредельной святости.

И еще. Не следует полагать, что каждый из аспектов Торы – «одеяние», «тело» и так далее – представляет собой отдельную Тору, и что они не связаны между собой. Это совсем не так. На самом деле Тора едина во всех своих аспектах, и все ее они – от нижайшего до высочайшего – объединены и связаны между собой. Во всех частях и аспектах Торы каждая ее идея неизменна. Различие же состоит в том, что основание каждой заповеди в ее более высоком проявлении – это душа основания той же заповеди в более низком аспекте[19].

Книга Яд Актана наглядно описывает связь этих идей[20]. Там говорится о том, что, встречая множество далеких друг от друга понятий, мы все же ощущаем их взаимосвязь. Например, когда некто выводит на бумаге имя «Реувен», то в своем воображении он представляет человека, которого зовут Реувен. Более близкая связь с реальным человеком возникает в нашем воображении, когда нам показывают его портрет. Еще большая – когда скульптор создает его объемное изображение. И самая близкая – когда сам Реувен предстает перед нами. Как велико различие между написанным на бумаге именем «Реувен», и самим Реувеном, стоящим перед нами! И все же мы ощущаем между ними некую связь. То же самое относится и к мудрости Торы. Все ее аспекты – это одно и то же, но очень велико расстояние между видением и постижением Торы в аспекте «одеяния» и ее пониманием в более высоких аспектах, если мы только этого заслужим. Оно не меньше, чем дистанция между человеком, рассматривающим написанное имя «Р-е-у-в-е-н», и тем, кто видит реального Реувена.

Вся сладость Торы в том и состоит, чтобы ступень за ступенью чувствовать и понимать ее, подниматься от приземленного восприятия к более высокому, вплоть до «бездонной, как море», внутренней сути Торы. И об этом мы молимся: «И сделай, Б-г, Господь наш, слова Твоей Торы сладкими в наших устах!»

Может быть, в этом и состоит идея изучения Торы «во имя нее самой»: не ради награды и даже не ради заповеди ее изучения, а ради святости самой Торы. Счастлив удостоившийся отведать от плода Древа Жизни святой Торы! Ведь ее слова укрепляют связь человека с Всевышним. «Раби Йоханан сказал: на Святом языке в речении «Я Б-г, ваш Господь» слово «Я» – «Анохи», – это аббревиатура слов «Я Себя записал и дал»»[21]. В этом и заключена ее сладость! И благо тому, кто ее заслужит.