Глава четвертая

Глава четвертая

В императорском дворце ярко сиявшей звездой была прекрасная царевна Феодора, младшая дочь Константина, брата императора Василия. Не только за красоту и доброту любили царевну в Византии, но и за прямодушие и благородство. Особенно любил ее дядя Василий. Когда под бременем государственных забот он погружался в уныние, она одна могла вернуть ему хорошее настроение. В ее присутствии его заботы таяли, как снег под лучами солнца.

Вскоре после того как император Василий издал указ об изгнании евреев из страны, с царевной стало твориться что-то неладное. С лица ее исчез румянец, во дворце больше не звучал ее веселый смех. Она все больше замыкалась в себе, избегая компании, которую раньше так любила. Она бледнела и худела на глазах. Император Василий с тяжелым сердцем наблюдал, как угасает это очаровательное создание. От ее прежней сияющей красоты не осталось и следа. Феодора напоминала увядающий цветок. По приказу дяди в царский дворец были доставлены самые искусные и уважаемые врачи из всей Византийской империи, однако все они были бессильны излечить племянницу. Все полагали, что дни ее сочтены.

Тем временем евреи готовились оставить страну. Поначалу они пытались добиться отмены жестокого указа, направляли делегации к императору Василию, но под влиянием церковников он оставался глух к их петициям. В качестве последнего средства они даже обратились к источнику их несчастья — Иоанну, предлагая ему огромные деньги, чтобы он употребил свое влияние на императора в их пользу. Иоанн встретил смехом их предложение. Перспективы были самыми мрачными: евреям не оставалось ничего другого, как отправиться в изгнание.

Рабби Гершома не тревожила его личная судьба, у него оставались две возможности, обе достаточно привлекательные: вернуться в родной Мец либо поехать в Майнц, где жили родители его жены Дворы. И там, и тут его примут с радостью, он сможет жить в мире и спокойствии, продолжая писать свои ученые труды, и заниматься другими делами. Но у него болело сердце за своих соотечественников, которым некуда было ехать, негде приютиться. День и ночь он ломал себе голову над тем, как добиться отмены указа, и ничего не мог придумать.

Когда ему стало известно о болезни царевны, рабби Гершом тотчас же решил отправиться во дворец — ведь он был и прекрасным врачом. Если ему удастся излечить царевну, император, быть может, проявит благосклонность к нему, и он сможет помочь своим несчастным собратьям. Лишь одно препятствие стояло у рабби Гершома на пути — он не знал, как проникнуть во дворец, чтобы предложить свои услуги. Ведь туда пускали только тех, кого приглашал сам император. К счастью, рабби Гершом вспомнил, что у него есть добрый друг Роман Арнирополис, один из немногих придворных, к советам которых прислушивался император.

— Ах, рабби! — с радостью и грустью встретил Роман старого друга. — Знаю, знаю, какое дело привело тебя сюда! Ты пришел просить меня заступиться за твоих соплеменников. Бесполезно! Указ не может быть отменен. Несколько человек при дворе, гораздо более могущественных и влиятельных, чем я, держат императора в руках и никогда не допустят отмены этого указа.

— Ошибаешься, друг мой, — ответил рабби Гершом. — Охотно верю, что никто не может одолеть этого негодяя Иоанна. Но я пришел к тебе не за тем. Ты, вероятно, знаешь, что, помимо ювелирного искусства, я владею еще одним делом.

— О, да! — сказал Роман, поспешно прерывая Гершома. — Все знают, что ты замечательный врач. Мне было приятно, что ты отличился и на поприще медицины! Да, дорогой друг, тебе удается все, за что бы ты ни брался!

— Не могу принять твои похвалы, потому что не заслужил их. Я — всего лишь орудие в руках Г-спода, который по великой милости своей помогает мне лечить больных и немощных. Надеюсь, что Он поможет мне излечить и царевну Феодору, еели только ты захочешь рекомендовать меня императору.

Роман с изумлением смотрел на рабби Гершома.

— Что ты говоришь, дорогой рабби? Не думаешь ли ты, что сможешь исцелить царевну? Разве тебе неизвестно, что ее состояние признано безнадежным? Чтобы не мучить несчастную, император просил врачей не утомлять ее больше своими процедурами.

— Да, все это мне известно, — ответил Гершом. — И все же я утверждаю, что смогу помочь ей, если император окажет мне доверие.

— Подумал ли ты о тех последствиях, которые ждут тебя, если твое лечение не увенчается успехом? Ведь этот ненавистник евреев Иоанн прикажет предать тебя мучительной смерти!

— Это я тоже знаю. Но, с другой стороны, подумай: если мне удастся излечить царевну, я смогу спасти свой народ! Неужели из чувства благодарности император не отменит свой жестокий указ?

Роман несколько минут размышлял, потом сказал:

— Хорошо, я попытаюсь сделать то, о чем ты меня просишь. Оставайся здесь, а я отправлюсь к императору.

Тем временем удрученный Василий беседовал с Иоанном. Император, у которого не было детей, всю свою привязанность перенес на прелестную Феодору. И невыносимо горькой была для него мысль о том, что ему суждено потерять ее!

— Это, без сомнения, заслуженное наказание за мое суровое отношение к евреям. Повергнуть целый народ в такое горе — разве это не грех непростительный?

— Осмелюсь заверить Ваше Величество, что никакого греха нет в том, что вы накажете народ, чуть было не уничтоживший весь город. Это не только не грех, но и святая обязанность! — отвечал лукавый Иоанн. В этот момент камергер императора доложил, что явился Роман Арнирополис с важным сообщением.

— Немедленно введите его! — приказал Василий. — Ну, какие известия ты принес нам, добрый Роман? — спросил он представшего перед ним верного подданного

— Ваше Величество, — сказал Роман, — я пришел с хорошей вестью. Есть надежда вернуть здоровье больной царевне Феодоре.

— Дай-то Б-г, — вздохнул Василий, — но как это возможно?

— В Константинополе живет выдающийся лекарь, выходец из Франции. Говорят, что он совершал чудесные исцеления.

— Ах, хватит о врачах! Я устал от них! Сотни врачей были доставлены сюда, чтобы вылечить царевну, но ни один из них не сумел добиться хоть какого-нибудь улучшения в состоянии ее здоровья. Все врачи — невежды и шарлатаны!

— Простите, Ваше Величество, но этот врач превосходит всех других врачей Византии. Во время чумы, обрушившейся на наш город, он продемонстрировал высочайшее врачебное искусство: ни один из тех, кого он лечил, не погиб.

— Кто же этот чудотворец? — поинтересовался император.

— Рабби Гершом, его еще называют францу30м, — ответил Роман Арнирополис.

— Ювелир? — удивленно спросил Василий.

— И к тому же еврей! — включился в разговор Иоанн.

— Да, это он! Ученый, обладающий глубокими знаниями в различных науках. И, что еще важнее для нас, человек, которому во всех его начинаниях сопутствует удача.

— Я уверен, Ваше Величество, что его искусство — самое настоящее колдовство. Умоляю вас не иметь дело с тем, кто связан с дьяволом, — настаивал Иоанн.

— Прошу прощения, достойный министр, но приговор, который вынесен вами рабби Гершому, несправедлив. Он не колдун, а в высшей степени компетентный врач, чрезвычайно умело пользующийся достижениями медицинской науки на благо своих пациентов!

— Хорошо! — решительно сказал император. — Я готов пригласить этого человека во дворец и поручить его заботам царевну. Но он должен поклясться мне, что при ее лечении не прибегнет к колдовству. В случае неудачи он будет казнен. Еели же он добьется успеха, я охотно выполню любую его просьбу, будь это только в моих силах Приведи своего врача!

Роман помчался домой, где его с нетерпением ждал рабби Гершом, и сообщил ему решение императора. Вскоре камергер вводил их обоих в царские покои.

Рабби Гершом почтительно поклонился императору, но не преклонил колен, как было принято при дворе. Василий молча оглядел его и спросил:

— Почему ты не преклоняешь колена перед императором?

— Я еврей, Ваше Величество, а нам запрещено падать ниц перед кем-либо, кроме Г-спода Б-га. Тем не менее, высокочтимый император, мы, евреи, — ваши самые преданные и верные слуги, хотя и не встаем на колени перед вами. Мы уважаем и любим вас, потому что вы всегда были справедливым правителем...

— Как тебя зовут?

— Гершом, сын Иегуды, Ваше Величество. Здесь, в Константинополе, меня называют французом.

— А ты действительно из Франции?

— Я родился в Лотарингии, в Меце, Ваше Beличество.

— Что побудило тебя приехать в Константинополь и поселиться среди нас?

— Ваше Величество, вы повсюду слывете подлинно гуманным правителем, покровителем наук и культуры. Всем известно, как счастливо живут под вашей защитой ваши подданные. Именно это заставило меня принять решение поселиться в Константинополе.

— Ты умеешь говорить приятные речи. Это ты — знаменитый ювелир?

— Я, Ваше Величество.

— Как же случилось, что ты вдруг превратился во врача?

— Медицину я изучал для души и собственного просвещения. Но когда в городе вспыхнула эпидемия чумы, я не мог переносить вида страдающих людей, которые умирали, как мухи, и стал лечить их. Всевышний помог мне спасти сотни людей от верной смерти.

— Ты прибегаешь к колдовству?

— Б-же упаси! Религия запрещает евреям заниматься колдовством.

— И ты утверждаешь, что сможешь излечить царевну Феодору, несмотря на то, что все врачи признали ее обреченной.

— Я уповаю на Всевышнего, который научит меня, как излечить царевну.

— Хорошо! Но поклянись своим Б-гом, что не станешь прибегать к колдовству при ее лечении, — сказал в заключение император.

— Охотно, Ваше Величество! — ответил рабби Гершом.

— А если ты не сумеешь излечить царевну, что тогда?

— Я готов поплатиться жизнью.

— Я удовлетворен. Если тебе удастся сделать то, чего не смогли другие врачи, я по-царски вознагражу тебя. А теперь, мой добрый Роман, веди своего друга в покои царевны, и пусть он с Б-жьего благословения приступает к выполнению своей миссии.