Эшколь на плече
Эшколь на плече
Шутафут
Рядом с домом, где я жила, рос удивительный куст роз. Мало того, что его цветы были невероятно красивы и обладали нежным, тонким ароматом, но необычно долгое цветенье перекрывало все известные сроки. Соседние кусты давно стояли без единого цветка, а этот, пережив не один хамсин, вновь и вновь покрывался нетерпеливыми бутонами, спешащими к утру раскрыться во всем своем великолепии. Однажды он преподнёс нам сразу восемнадцать алых красавиц. Некоторые только начинали распускаться, другие - словно балеринки в пышных пачках - грациозно склонили головки в поклоне, блестя капельками росы на лепестках.
Срезав несколько веток, я с удовольствием раздаривала (особенно перед Шаббат) свой колючий, но прекрасный букет соседям и знакомым. Раз в неделю один цветок путешествовал с пересадками на транспорте к больной вожилой женщине, и я каждый раз предуреждала ее, что может быть он - последний, ведь его законное цветение в мае, а сейчас уже конец июля. Так мы начинали новую гарделю, и она не просто радовалась подарку, но старалась лишний раз приподнять голову, чтобы его увидеть.
Но вот, как-то я заметила, что куст выглядит по-сиротски, и поняла, что пришло неизбежное. Прошло несколько дней и рано утром, перед тем, как ехать к своей больной, которой я помогала, пошла привычно взглянуть на куст - и не поверила своим глазам. Как нарисованная среди поблекших обрезанных ветвей алела неописуемая красавица-роза. «Оставь ее себе», - посоветовал проходивший мимо сосед, видя, как я стою и смотрю на нее в остолбенении. Его слова подстегнули меня, и я помчалась за ножницами. Бережно завернув срезанную драгоценность в мокрую бумагу и положив в мешочек, я не выпускала его из рук, пока не привезла туда, где нам всегда были рады.
Напротив этого куста через дорожку поднималась по стойкам виноградная лоза. Кто-то до меня посадил ее, а я только поливала, подвязывала и ухаживала как могла. Меня всегда удивляло, как из сухих веток, похожих на веревки, постепенно вырастали листья и крошечные, будто пушистые, виноградинки. День ото дня они наливались на ярком солнышке, и в конце лета тяжелые сочные гроздья свисали до самой земли. Отделив маасэр*, можно было пробовать: совершенно божественный вкус - с магазин- I ным не сравнишь! Я гордилась этой лозой, рассказывая о ее необычайно вкусных плодах и старалась поделиться со всеми. Но в прошлом году мне так и не пришлось отведать в срок таявших во рту созревших плодов. Конечно, это было не столь важно, а вот то, из-за чего, как я полагала, так случилось, заставило меня задуматься.
Однажды, занимаясь чем-то на кухне, я услышала незнакомые голоса: «Эй, парни, смотрите, здесь тоже виноград растет! Налетай!» Я выскочила прямо в переднике из дома и увидела непрошеных гостей, срывающих зеленые ягоды. «Это не для вас» - выпалила я сердито. «А для кого?» - нимало не смутившись, уставились они на меня. «Не для вас, поняли?.. И, вообще, пошли отсюда!..» - грубо наступала я на ребят, пытаясь отогнать их от виноградника. Они что-то буркнули в ответ и куда-то скрылись. «Что со мной?» - вдруг словно опомнилась я. «Почему я спокойно не объяснила им, что виноград просто-напросто еще зеленый и есть его пока нельзя?.. Неужели пожалела?.. Господи, что же теперь делать?..» - краска стыда залила меня с ног до головы. Я стала расспрашивать о них и выяснила, что приехали они целой группой и собираются погостить в нашем ишуве еще две недели. Оказывается, остановились они недалеко от моего дома и вечером, прихватив коробку спелого, только что купленного винограда, я отправилась к ним в гости. Ребята быстренько опустошили коробку, а чай мы уже пили на моей веранде. Вроде бы, как говорят, «победила дружба»...
Но, с тех пор, каждый день я стала замечать, что некоторые грозди потемнели, сжались и стали сохнуть. То ли вредители какие напали, то ли с поливом я не рассчитала, но на моих глазах погибал будущий урожай. Смотреть на это было грустно. А потом мне вообще пришлось уехать за границу. Когда я вернулась, то застала лишь голые ветви с еле держащимися полусухими листочками. «Не горюй, ты просто поздно приехала - вот ничего и не осталось», - утешали меня соседи. - На будущий год все снова расцветет. Вот увидишь!» Но мне что-то не верилось. Иди знай: то ли эта лоза как всегда затаилась, то ли совсем высохла?...
На земле валялись опавшие листья. На одном из них можно было различить багряный оттенок. Я приподняла хрупкий лист и увидела, что он еще связан с лозой и ощутила, что въехала пальцами в какую-то мякоть, окрасившую их темно-красным соком. Боже мой, да это - ягоды!.. Вот еще одна... По-моему, они были медовые на вкус. У меня возникло сильное желание что-то сделать, для того, чтобы эта лоза поправилась, а набраться терпения и просто ждать до следующего лета казалось мне чем-то не серьезным. Если бы от меня потребывалось взять лопату и что-то вскапывать, подрезать, опрыскивать, то я с полной готовностью, но ждать...Нет, я не могла ошибиться, где-то всем этим нужно было заниматься. Если не с лозой, то где-то еще... Может быть внутри себя?.. Я потрогала пальцами шершавую ветку. Непостижимо, как Б-г все это устраивает!.. Впереди нас ждет седьмой год - шмита. И тогда без разговоров - урожай для всех. Но и тут не так все просто: нужно немало знать, чтобы соблюсти необходимые законы, чтобы удостоиться попасть в «шутафут»** со Всевышним. Как соприкоснуться с Божественными деяниями, чтобы не испортить их, а идти рука об руку вместе?.. Я нашла еще пару сладких, сочных ягод и от души поблагодарила Б-га не только за них, но и за вспыхнувшую надежду на лучшее.
* Маасер - десятая часть, которую положено отделять от урожая.
** Шутафут - сотрудничество (здесь: вместе с Б-гом).
Маасер по телефону
Неторопливо, покачиваясь на поворотах, автобус маршрута Иерусалим-Цфат пробирался между раскинувшимися по сторонам полями, улицами небольших городков и редкими деревцами по обочинам дорог. Иногда вдали виднелись горы, поросшие лесом, но большей частью преобладал песочно-бурый цвет земли, оголенной после собранного урожая. Вот дорога прорезала арабскую деревню, в которой явно были видны городские преобразования.
«Почему это они стали делать красные черепичные крыши, как у нас», - раздраженно подумала Двора, глядяв окно на густо усеянные разноэтажными строениями холмы. «Вот сколько понастроили на нашей земле!.. И разрешение спрашивать им ни у кого не надо - не то, что нам... Ведь даже простой караван, чтобы поставить, нужно воевать с родной армией! Вот они - парадоксы Израиля!» - продолжала возмущаться жительница ишува колена Биньямин, пока ее взгляд не остановился на зеленом дорожном указателе в направлении Кирьят Шмона.
Она оторвалась от невеселых мыслей и, всматриваясь в мягкие очертания галилейских гор, поняла, что скоро, после подъема, откроется величественная панорама горы Мирон, окруженной холмами, волнами спускающимися к Тверии, расположенной на озере Кинерет и, конечно, любимый Цфат, поэтому настроение у нее заметно улучшилось. Высокие, мощные хвойные и лиственные деревья имели здесь естественный вид, что не шло ни в какое сравнение с высыхающими сосновыми лесами в районе Иерусалима.
Да, немало было сделано ошибок за последние сто лет по отношению к той же природе Израиля. И все лишь потому, что те, кто взялись за озеленение и осушение болот, не хотели ничего знать из прошлого, ничего учитывать из того, что для нашего народа самое главное - нашего источника знаний - нашей Торы. За окном проплывали посадки оливковых деревьев. Чьи они? Скорей всего, арабские... Почему так - Двора не хотела сейчас задумываться, но она всегда мечтала, чтобы еврейская земля стала по-настоящему принадлежать своему народу, несмотря на то, что мы такие все разные и так мало знаем о ней. Кто из нас хорошо разбирается в природе Израиля и особых заповедях этой земли? И, к сожалению, довольно часто мы ведем себя по инерции как в стране исхода, а иногда хулиганим, словно дети.
Она вспомнила, как на днях ее весело приглашали «отовариться» спелым виноградом, янтарные гроздья которого красиво свисали с крыши беседки. Ей заговорщицки сообщили: «Разведка донесла: виноград созрел, можно «идти на дело». Никто не задумывался, какой был привкус у озорной традиции давно прошедшего детства: залезть в чужой сад. И сегодня утром, проходя мимо этой беседки, она сорвала большую гроздь винограда так просто - на дорожку. Но тут что-то стало происходить с ней. То ли месяц Элуль с известной притчей о Царе, вышедшем в поле, так на нее подействовал, но ей стало не по себе. Беседка принадлежала одной организации и, увидев человека, выходящего оттуда, она стала совать ему мелкие деньги, сбивчиво объясняя, что не хочет, чтобы сорванный виноград считался как «гезель»*. Шекель у нее взяли, но справедливо заметили, что лучше бы сначала спросить, а потом рвать. Казалось бы очень простые истины, но что-то в них - выходцах из России - до сих пор сидело такое, что порой, не задумавшись, толкало на подобные действия.
Уже сидя в трэмпе, она решила, что как можно быстрее разберется с этой историей и смоет позор с души. На всякий случай она спросила у водителя машины, не знает ли он телефон того директора и он - к ее удивлению - через минуту нашел его. Доехав до города, прямо на остановке автобуса, где она вышла, быстро набрала только что полученный номер. «Двора, не стоит так извиняться, -стал успокаивать Шломо-директор, услышав ее довольно сумбурный рассказ. - Во-первых, эта беседка - для всех». «А во-вторых, - перебила его Двора, - что делать с маа-сэром? Я в дороге и не знаю, как нужно правильно сказать». «Подожди минутку.., - в трубке было слышно, как зашелестели страницы, и Шломо скомандовал: повторяй за мной». Двора тут же отделила небольшую часть от сорванной ветки, старательно повторяя каждое слово благословения. «Спасибо!» - радостно поблагодарила Двора и почувствовала, что невиданной тяжести камень свалился с души.
Нет, она не смогла довезти до своих друзей в Цфате ни одной ягодки. И не потому, что было так вкусно и не было сил удержаться, а потому, что, вспоминая и вновь переживая сегодняшнее утро, не заметила, как съела всю гроздь. Это было похоже на пиршество - первая победа в месяце Элуль!
«Удачи тебе и хорошей дороги», - пожелал на прощание Шломо. И пусть его пожелание как благословение поможет ей на выбранном пути, который - с Б-жьей помощью - выведет ее из дебрей прошлого и принесет еще не одну победу. Месяц Элуль только-только начинался...
* Гезель - краденный.
Эшколь на плече
Конфликт начался неожиданно остро. «Не надо К мне вашего бесплатного вина. Тем более, что это и не вино вовсе, а не понятно что, и его не только пить, а вообще трогать нельзя. Все не по правилам!» - так мне хотелось выкрикнуть в ответ на шум и гам, поднявшиеся вокруг лозы, обвившей сухое дерево и тянувшейся по нему вверх. Но вслух я лишь сказала: «Нельзя рвать незрелые ягоды, дядя Миша, поймите! И вообще, я хотела в свое время собрать этот виноград, отделить маасэр, как положено, и угостить наших соседей». Так я пыталась остановить орудовавшего в зарослях мужчину солидного пожилого возраста. Ничего не слушая, он яростно нападал на меня: «Я хочу дать людям бесплатное вино на кидуш*, а ты мешаешь!» У него была своя правда, и я поняла, что сейчас объяснить ему ничего не смогу, а только еще больше обижу и рассержу хорошего старого человека, который хочет по-своему сделать что-то полезное для людей. И действительно, на следующий день, когда я опять застала его за тем же занятием, но уже в другом месте, он даже не ответил на мое приветствие. «Что я влезла? Его не переубедишь... Пусть бы себе рвал, зато было бы тихо», - с досадой подумала я. Но в этом году что-то мешало мне промолчать как всегда. Может быть приближающийся год шмиты**, когда и так слишком много могло быть нарушений не только из-за людского невежества, но еще больше из-за нежелания что-либо знать о наших законах. Как будто Земля Израиля, на которой жили наши олимы***, не имела право на особое внимание к себе. И ее заповеди, видите ли, многие, живущие на ней, просто не хотели замечать! Наверно, это меня и взорвало, хотя дело было не только в этом случае.
«Я на нее обиделся!» - отрезал дядя Миша, стукнув палкой о камень, когда сосед хотел, было, что-то объяснить и заступиться за меня. Мне не хотелось, чтобы столько лет теплых, добрососедских отношений пошло насмарку, и я попробовала объяснить еще раз: «Мне для вас ни одной ягодки не жалко, но рвать неспелый виноград нельзя, вы слышите?» Но куда там: ни слышать, ни смотреть в мою сторону он не хотел. И я решила, как только дозреет мой виноград, отнести ему в знак примирения самую лучшую гроздь, чтобы попробовал и убедился какой замечательный вкус, если собрать вовремя.
Через неделю я смогла выполнить свое обещание, но оказалось, что ни он, ни его жена виноград не едят. «Раз принесла - оставь», - сказали мне, а дядя Миша, весь загоревшись, добавил: «Ну не могу я не делать вино, понимаешь?..» Я посмотрела на вереницу бутылок на окне и участливо замахала головой. «Можно, конечно, делать, но должны быть выдержаны определенные правила», - уныло начала я свою старую песню. Однако, было понятно, что моя гроздь их не впечатлила, хотя мирные отношения были восстановлены.
Но, несмотря на это, мне было грустно. Я шла от них расстроенная и, незаметно для себя, позволила своему воображению вырваться наружу. Вот если бы эта гроздь выросла до невероятных размеров и при этом чудесным образом я смогла бы ее с легкостью закинуть через плечо и путешествовать так из края в край нашей Земли, рассказывая о ее законах и давая пробовать сочные и вкусные плоды... «Посмотрите, ^ говорили бы друг другу люди, -что это у нее?.. Никак ЭШКОЛЬ**** на плече!» И по-другому назвать никто бы не осмелился. Именно - ЭШКОЛЬ! Тому, кто здесь родился и вырос, это слово и так было знакомо, а для тех, кто недавно приехал, оно приобрело бы свой уникальный вкус. Но и для тех, и для других - это было бы чудо, которое явно, каждой ягодой воспевало бы Землю Израиля и возбуждало бы жажду знаний, возникающую только при одном взгляде на этот невероятный эшколь. И как невидимые нити протянулись бы в далекие страны от одного к другому удивительные рассказы о чудесном эшколь и подняли бы не только оставшиеся, но и потерянные колена в нашу царскую Землю, текущую молоком и медом.
* Кидуш - освящение над вином в Шаббат.
** Шмита - каждый седьмой год на Земле Израиля, когда на ней не ведутся сельскохозяйственные работы.
*** Олимы - евреи, поднявшиеся со своих мест, жить в Израиле.
**** Эшколь - виноградная гроздь.
