Начальное образование евреев

Начальное образование евреев

Вехи истории государства российского в период монархии ярко запечатлелись развитием национального образования и обучение русских подданных разного происхождения и вероисповедания в государственной школе. Особым контингентом в системе государственного образования оказались еврейские дети. Вынужденное пребывание еврейского народа вне родной страны было тесно переплетено с ограничением в передвижении, местожительстве, образовании и занятие должностей, поэтому данная работа включает все аспекты социально-правовых норм, которые отразились на обучении еврейских детей. Исследование охватывает основную прослойку еврейского населения из сословия мещан, именно эта ученическая масса ярко показана в учебно-школьной документации, во взаимодействии с учебной властью и законодательством. Образование евреев исторически складывалось из четырех этапов, первый - домашнее и общественное внутри общины образование, как самое надежное в плане умственного развития детей при всех политических и социальных перипетиях.

Домашнее обучение, именуемое в дальнейшем домашнее образование, позволяло получать жизненно необходимые знания, открывающие большие возможности. Это продолжение обучения в государственной школе, сдачи экзаменов на получение аттестата в качестве экстерна, занятие вакансии учителя в начальной еврейской школе, быть в качестве домашнего учителя, репетитора, заняться переводом литературы с разных языков на русский, коммерцией, поступить на государственную службу. В сравнение, в русских селениях домашнего обучения не существовало, а начальная школа была призвана обучать детей элементарному чтению и письму на русском языке и двум арифметическим действиям. В национальных школах немецких, финских, латышских, польских и других кроме грамоты на родном языке и арифметическим действиям, детей обучали ремеслам и практическим языкам соседствующих народов.

Второй этап в образовании евреев - это обучение в начальной и общеобразовательной школе ведомства МНП, дирекции народных училищ, уездных и городских училищах, включая низшие профессиональные школы. Третий этап - обучение в правительственных гимназиях, реальных и технических училищах с учетом лимита на учащихся евреев. Четвертый – обучение в высших учебных заведениях с учетом процентной нормы для еврейских студентов и принятие сверх нормы по ходатайствам, заслуге перед отечеством и преимуществу.

Система образования в рассматриваемый период ориентировалась на светское направление с дополнительными предметами и государственным русским языком обучения. Как следствие, знаковым событием в образовании явилось привлечение всех народов империи к поддержке государственного русского языка в начальных национальных училищах, включая русские. Распространение государственного русского языка правительством вменялось местным самоуправлениям с 1864 года в форме предложения и диалога с обществами о введении в школы русского языка и через просветительные мероприятия (библиотеки, читальни). Учебным округам министерство народного просвещения рекомендовало введение государственного русского языка в учебную программу начальных народных училищ в русских селениях и городах и национальных сельских и городских школах. Но к этому времени земледельческое и городское население иностранных и русских подданных, включая еврейское население, уже имели сформировавшуюся систему начального национального образования, включающую практические языки, каковым являлся государственный документный и книжный русский язык, разговорный русский (наречия) изучался самостоятельно. Государственный русский язык изначально при переселении иностранцев и евреев, оказавшихся на территории империи, выступал средством диалога между земледельческим населением и местной властью, как язык документов и язык начальника.

Список практических языков в начальных школах определялся обществами, согласно территориальных границ взаимодействия народов. На это указывает и Положение об «Учреждении губерний», в котором Екатерина II рекомендовала включение в обучение одного из иностранных языков граничащих народов[1].

Так как, южные, юго-западные и северо-западные губернии оказались плотно населенные евреями, поляками и германцами их языки, включая русский, как основные в регионе прочно вошли в учебную программу национальных и правительственных начальных школ. Вследствие этого, русский, польский, немецкий языки и иврит преподавались в мужских, женских и смешанных городских и сельских училищах ведомства Варшавского учебного округа, как еврейских, так и польских. Это городские и сельские еврейские и гминные училища Ломжинского, Мазовецкого, Маконского, Островского, Остроленкского, Щучинского уездов Ломжинской губернии, из них еврейских - 17, гминных – 11. В гминных обучались и еврейские дети. Например, в Нурском училище Островского уезда в составе учениц было – 3 мальчика и 4 девочки евреев, в Островском гминном городском женском училище - 2 еврейки, Коморовском гминном – 3 девочки еврейки, в  Красносельском гминном Маконского уезда обучалось – 10 девочек евреек [2].                                

Следующий экскурс по губерниям покажет состояние начальных городских училищ и количество детей разного происхождения и вероисповедания в этих школах.

Заметим, что не только еврейские дети обучались в христианских училищах, но и дети прочих  исповеданий учились в еврейских хедерах. Например, по отчету дирекции народных училищ Тульской губернии от 19 февраля 1902 года за №403 по состоянию еврейских училищ сообщается, что кроме еврейских мальчиков в хедерах обучались дети прочих вероисповеданий. На 1 января 1903 года мужских хедеров по губернии действовало - 86, женских  - 12, в них насчитывалось мальчиков иудеев  - 50, девочек иудеек – 3, остальные дети прочих исповеданий. Доподлинно неизвестно, чем привлекали хедеры детей других вероисповеданий, но документы свидетельствуют, что они включали предметы гимназического курса для продолжения образования в средней школе.

Талмуд-Торы функционировали в Тульской губернии в количестве – 40, в них обучались только иудейские мальчики дети купцов и мещан, окончили полный курс – 6 учеников, право на льготы по отбыванию воинской повинности получили – 6. На 1 января 1903 года в Тульской губернии в субботних классах обучалось – 52 мальчика и 51 девочка, все иудеи, дети купцов и мещан, льготы по отбыванию воинской повинности получили – 6 учеников, окончивших полный курс[3]. В городских начальных мужских училищах кроме православных от общего состава – 1.604, иудеев по отчету оказалось – 30 (1,87%) в женских городских начальных училищах всего обучалось – 80 мальчиков и - 1.482 девочки, из них – 8 (0,5%) мальчиков иудеев и - 67 (4,5%) девочек иудеек, окончили полный курс – 271 ученик разного вероисповедания. Так как, городские училища включали в учебную программу уроки ручного труда и ремесла, выход не окончивших полный курс обусловлен тем, что для занятия ремеслом знаний и навыков было достаточно при прохождении 2-х и 3-х летнего курса. Наибольший процент выхода еврейских детей объяснялся способностью выдержать испытания по русской грамоте в высшие начальные училища, прогимназии и приготовительный класс средней школы. Кроме православных и еврейских детей в городских начальных училищах 2-х, 3-х и 4-х классных обучались дети римско-католического и протестантского вероисповедания, магометане, черемисы и мордва[4]. По отчету дирекции народных училищ Нижегородской губернии на 1913-1914 учебный год в сельских одноклассных училищах МНП русских учеников увеличилось на - 109, мордовских и черемисских на – 45, татар на  – 6 мальчиков[5]. По Московскому учебному округу на 1 января 1915 года православных детей обучалось в городских училищах – 97,7%, римско-католического исповедания – 0,12%, армяно-григорианского – 0,66%, прочих христиан – 1,35%, иудейского – 0,12%. Заметим, что в отчетах не указывалось, что число православных не отличалось русским контингентом, в это число входили дети разных национальностей и происхождения добровольно-принудительно окрещенных и временно принявших православие для спокойного течения школьной жизни. В результате школьная статистика максимально искажена в пользу русских православных и до настоящего времени широко используется историками как истина. В отчетах по состоянию начального образования мы увидели главное – отсутствие сведений об ограничении в допуске в городские и сельские училища какой-либо группы учащихся.

В отличие от других система еврейского начального образования в черте оседлости формировалась сразу на нескольких языках: разговорном иврите, немецком жаргоне, немецком литературном, книжном польском и русском. На основании Закона о состояниях (ст.834) в обязанность евреев входило использование во всех публичных актах употребление языка русского, польского или немецкого. Например, в книге актовых записей о родившихся и вступивших в брак поляков и евреев Польского гражданского Кодекса города Лащева Томашевского уезда Люблинской губернии за период с 1865 и по 1874 годы записи производились на 3-х языках: русском, польском и иврите. Примечательно, что обрядности записаны в одной книге лишь с пометкой «христиане» и «не христиане»[6]. В других регионах магистратом заводилась специальная книга по обрядности евреев той или иной местности и города.

Использование иврита и немецкого языка зафиксировано в судебных актах, юридической литературе раввинов Польши и Литвы, в которой в подавляющем большинстве видна еврейско-немецкая речь, наблюдаемая еще в XVII веке на Руси, Польше и Литвы. Еврейско-немецкий язык имел широкое применение в Литве и окраинах Белоруссии, на границе Московского государства, центральной Польши великой и малой на территории Познанской, Краковской и Люблинской области.

По Положению 1804 года знание русского, польского и немецкого языков являлось обязательным во всех еврейских учебных заведениях для занятия в будущем общественных должностей, ведения шнуровых книг и торговых документов [1, с.294]. Меламедам предписывалось знать русский язык для понимания распоряжений дирекции народных училищ и вести школьную документацию на русском, так как русский инспектор не знал немецкого и польского. Требование в ведении школьной документации на русском языке, в первую очередь, было вызвано незнанием других языков учебным начальством, что указывает на  их языковую некомпетентность.

Кроме того, на основании Высше Утвержденного Положения для евреев от 9 декабря 1804 года из дела Департамента народного просвещения за №2804. п.3 детям евреев, обучающихся в приходских и уездных училищах дозволялось носить платье еврейское. В гимназиях Санкт-Петербурга и губернии, воспитанники евреи должны были одеты в немецкое или польское платье для единообразия и благопристойности [7]. Как видно, не только языки этих народов были широко практикуемые, но и одежда являлась образцовой в системе государственного образования.

В Поволжье самыми распространенными в коммуникации и образовании, кроме русского, были немецкий, литовский, французский, восточные и финские языки, в Санкт-Петербургской губернии - финско-шведский, в Тифлисской и Кутаисской губерниях обязательные – грузинский и татарский языки, в Ставропольской – татарский, черкесский и армянский [8].

Все указанные языки употреблялись в двух языковых единицах - разговорный и книжно-литературный. Разговорный изучался самостоятельно, книжно-литературный через образование и просветительные мероприятия.

Иностранные и русские подданные разных исповеданий, включая еврейское население, формировали систему начального образования на основе своих культурных и духовных ценностей, потребностей жизни, на природном языке и в перспективе на продолжение образования в частных разных ведомств и правительственных городских училищах и гимназиях.

У всех народов, кроме русского, была высокая самоорганизация в вопросе обучения детей, поэтому существовало домашнее обучение как обязательное для подготовки в общественную или частную школу. Крестьяне в русских селениях считали, что образование для них необязательно. Этому способствовал наказ Екатерины II в «Учреждении о губерниях», обнародованный 7 ноября 1775 года, в котором она возложила на приказы общественного призрения заводить училища в городах и селениях «для всех, кто добровольно пожелает учиться в них, принуждения не чинить, отдать на волю родителей отдавать детей в школу или оставлять дома»[9].
В перспективе по закону попечение о распространении образования и устройство училищ составляло обязанность для МНП, но через местные самоуправления и общество, а местные самоуправления имели право, но пользование этим правом опиралось на вложение общественных средств. В результате, никто не нёс никакой ответственности за устройство начальных училищ и обучение детей в русских селениях. Во всех национальных училищах, включая еврейские, ответственность за образование детей, согласно требованиям веры ложилась на родителей и общество. В русской крестьянской среде дети - это трудовые ресурсы, а в православном вероучении не заложено образовывать детей, единственное требование религии знание языка богослужения.

Система образования евреев включала домашнюю материнскую школу с 3 летнего возраста детей и домашнее обучение с учителями, такое образование давало базовые знания для дальнейшего образования. Обращаем внимание, что воспитание и домашнее обучение у евреев считалось единым целым и именовалось как домашнее образование, зафиксированное в письменных исторических источниках. Далее еврейские дети поступали в общественные или частные начальные училища Талмуд-Торы, ешибот, хедеры, женские, 1 и 2-х классные. Сюда входили уездные, городские общественные и частные начальные русские, польские и немецкие училища. В частных еврейских училищах 1 разряда преподавались все предметы правительственных гимназий и реальных училищ для подготовки детей в эти заведения[10], развивалось профессиональное образование открытием ремесленных классов, ремесленных и мануфактурно - промышленных училищ по Положению 1804 года. Образование еврейских девочек складывалось из домашнего, общественного и государственного, так как, для девочек практически не устанавливалась норма, они после домашней переходили в уездные и городские общеобразовательные школы, профессиональные губернские и уездные повивальные и фельдшерские школы, гимназии, медицинский, археологический и коммерческий институт. Окончание 4-х классного уездного училища позволяло поступить на 1 курс таких школ, на 2 курс зачислялись, окончившие прогимназию или 4 класса женской гимназии. В эти школы принимались дети всех сословий и вероисповедания, никаких ограничений для определенной группы учащихся не устанавливалось. После окончания губернских и уездных фельдшерских и повивальных школ еврейские девочки беспрепятственно поступали в городские средние профессиональные фельдшерские и повивального искусства школы и училища ведомства МВД. Например, в фельдшерское и акушерское училище доктора медицины Я.Б. Левинсона в Москве, зубоврачебную школу Г.И. Вильга в Москве, фельдшерско-акушерскую школу Н.Н. Браткова в Киеве, Центральную повивальную школу города Могилева, проходить врачебную практику в Родовспомогательных заведениях общества врачей при городских больницах с присвоением разряда, поступление в качестве слушательниц курсов на медицинские факультеты.

Главным событием в системе государственного повышенного образования в городских школах явилось ограничение для евреев, но нет оснований воспринимать это явление как безысходность положения еврейской учащейся молодежи. Ограничения в империи не начинались на евреях и на них не заканчивались, это широко практикуемая мера в разных сферах и областях в определенный исторический период апробировалась на еврейских детях.

Как евреи воспринимали ограничения? Для вечно гонимого и ограниченного в правах еврейского народа процентная норма в низших городских училищах и начальных повышенного типа не являлась новым явлением, к тому же норма предоставляла массу альтернатив. Кроме того, городские власти местными законами противодействовали  ограничениям.

Идея нормы предполагала соблюдение русской государственности, в правительственных учебных заведениях должны преобладать русские православные. Однако, в национальных регионах и губерниях русское население было малочисленным и основной состав учащихся представлялся национальным контингентом - евреями, поляками, германцами, литовцами, иностранными подданными австрийцами, англичанами, шведами, датчанами, чехами, венграми и др. Поэтому учебное начальство в выполнении государственной национальной задачи могло рассчитывать только на распространение русского языка среди этих народов. Как воспринимало ограничения учебное начальство и местные самоуправления, покажут следующие материалы.

Независимо от министерства, учебное начальство тоже устанавливало процентную норму в своих школах в отношении всех учащихся на прием в учебное заведение из-за большого наплыва желающих, число учащихся в классах, в выпускных классах, льготном обучении, освобождение от платы за обучение и т.д. Циркуляры о соблюдении процентной нормы педагогические советы принимали к сведению, но руководствовались ими, исходя из состояния учебного дела в том или ином учебном заведении, возможности школьных зданий и педагогических ресурсов.

Местные самоуправления и городские общественные в вопросе ограничения еврейских детей в образовании и проживании, имели свою позицию. Как хозяйственники, в выработке своих законов они соотносились с местными нуждами расширением школьной сети и включением национальных школ в систему образования. Пользуясь своими правами и городскими законами с уведомлением МВД через губернатора, удовлетворяли потребности в еврейских специалистах для службы в уездах и городах, коммерческих евреев для благосостояния городов. Это предоставление вакансий выпускникам гимназий, училищ, фельдшерских и акушерских школ, производить в чины с учёными степенями медицинских и фармацевтических специалистов (Устав Врачебный. изд. в 1857г. по прод. 1886г.). Специалистам, произведенным в чины и должности, Медицинский Департамент  ведомства МВД предоставлял право на жительство. Министерство народного просвещения со своей стороны, то же, заботилось о своих воспитанниках действующим уставом учебных заведений в праве занятия вакансий и право на жительство специалистов выпускников. Как следствие, ограничительные меры сталкивались с противодействием в самой законодательной системе.

Педагогические советы в большей степени руководствовались образовательными задачами, чем ограничительными мерами в комплектовании учащихся с учетом платежеспособности евреев и показателями качества образования и не только в правительственных, но и раввинских училищах. Например, в 1873 году попечитель Виленского учебного округа вынужден был установить норму учеников в казенном Виленском раввинском училище из-за большого наплыва желающих. Но педагогический совет постановил не удалять евреев из училища, а распределить в классы за счет переведенных и оставленных на второй год, попечитель утвердил данное постановление[11]. Примером ограниченного числа учащихся в частном еврейском училище является мужское начальное училище Талмуд-Тора в городе Баку, из - 115 желающих в силу уже отмеченных причин было зачислено только - 75 мальчиков (65%) [12]. В сравнение, в училище при евангелическо-лютеранской церкви в Саратове в 1906 году ввиду большого наплыва русских детей - 50% от общего числа, их не удаляли, а для них и других, желающих подготовить своих детей в среднее учебное заведение[13],  открыли отдельное училище.

Очевидно, что ограничения имели широкое применение, устанавливались вне зависимости от государственных законов, были вызваны разными причинами, имели разный характер и касались не только еврейских учащихся. Большую тревогу вызывала образованность еврейских детей, которая уже при поступлении в начальную русскую школу была очевидной, тогда как русская еще была в зачаточном состоянии, а подготовка русских детей к школе нулевая. В такой ситуации большой наплыв евреев в русские школы серьезно пугал отдельных попечителей, одно дело, когда министерство разрешало, другое, когда ситуация выходила из - под контроля.

Ограничение усматривалось единственным выходом в надежде, что евреи не будут так много учиться и в таком количестве. Но это не решило проблему, вне ограничений оставались частные, общественные и национальные школы разных ведомств, губернские и уездные, домашнее образование и множество лазеек, которые законодательство предоставляло в обход ограничений. Не смотря на то, что все местные учреждения были частью государственной системы и должны были ориентироваться на выполнение государственных задач, они были наделены и широкими полномочиями. Как управленцы городского хозяйства с обязательством давать образование населению и готовить специалистов для службы в уездах и городах, в большей степени они выполняли местные запросы, а способность еврейских детей к учебе открывали двери во все местные образовательные заведения.

Наибольшее число еврейских учеников вне черты оседлости от общего количества обучающихся еврейских детей, было в городских немецких школах Казанского и Московского учебного округа, как частных, так и при церкви. Учащиеся говорили на одном языке, в этих школах отсутствовала норма для евреев, к изучению закона Божия протестантского и другого исповедания еврейские учащиеся не понуждались, родители еврейских учеников находились в составе родительских комитетов и по договоренности с учебным начальством их дети могли не посещать занятия в шаббатные и праздничные дни. Исторически так сложилось, что в местах плотного проживания немецкого населения евреи находили самое надежное убежище, а при формальном принятии лютеранского исповедания или за мзду (взятка) пастору быть приписанным к местной церкви, они вообще были недосягаемы для Министерства внутренних дел и МНП. Пользовались всеми юридическими и гражданскими правами городского и сельского населения, так как, вероисповедный статус в отличие от национальности и происхождения до революции имел юридическую силу.

Учебное начальство зачастую выступало в защиту еврейских учащихся. Например, попечитель и директор народных училищ Виленского учебного округа добились от Комитета министров освобождения воспитанников казенного Виленского раввинского училища от рекрутской повинности на период обучения. В результате в 1850 году по Положению Комитета министров воспитанники раввинских училищ освобождались от рекрутства на период пребывания в училище, хотя освободиться можно было уплатой денежного взноса, хорошим поведением и успехами в учебе[14].

В заданной цели исследования главная задача показать процесс интеллектуального развития евреев и его проявление, как МНП, учебные заведения, русская интеллигенция и русское население воспринимало образованность евреев. Что это нам дает? Признание утраты в современном образовании интеллектуальной элиты учащихся, которые до революции являлись посредниками умственного обмена и образцом интеллектуального труда. Следовало бы возродить внимание к умственной одаренности евреев на благо образования и воспитания у молодого поколения любви и уважения к национальному составу страны и оберегать его. Это особенно актуально в современной России, где все чаще выдвигается лозунг: «Россия для русских».

Еврейский ученик в дореволюционном образовании являлся исключительным и феноменальным субъектом в истории развития образования настолько, что министерство и правительство сдерживало образованность евреев, дабы не обнажать публично слабое интеллектуальное развитие самой большой группы учащихся православных. Если данный феномен в дореволюционной России был общепризнанный обществом и русской интеллигенцией, о нём много писали, говорили и говорили открыто, на разных уровнях устраивались национализированные и политизированные истерии, то в современном образовании изучение генетики особо талантливых учеников не изучается и изучаться никогда не будет. Это дает надежду, что это может быть не еврей.

Нам предстоит доказать развитость евреев равно как и опровергнуть устоявшиеся стереотипы в отношении получения научных знаний в начальном и общем образовании. Сравнивая национальные школы, мы выявили, что еврейская стояла выше любой особым отношением к образованию. Если в христианских семьях, исключая русских крестьян, образование детей было обязательным, то у евреев являлось святым делом. В отчете члена совета министра народного просвещения Постельса отмечено: «Редко, какой еврейский ученик раввинского училища не носил бы с собой книгу, чтобы раскрыть ее в первую свободную минуту» [1, с.252].

Еврей брал книгу в руки, чтобы познавать и размышлять, христианин для извлечения практической пользы - пройти конфирмацию, получить разрешение на брак, развивать свое хозяйство или продолжить образование.

Главное требование к ученикам начальной школы – грамота, знание языка Библии и умение читать и писать на родном языке. Для еврейских детей – умение читать и писать на иврите, перевод с одного языка на другой, изучение грамматики иностранных и международных литературных языков: немецкого, французского, польского, литовского, русского. Например, документы Акционерного еврейского колонизационного общества в России за период 1900-1914 годы производились на немецком, французском, идиш, иврите и русском языке[15]. Это еще один показатель многоязычия еврейского населения.

Если для христианина знание грамоты являлось важным этапом во взрослении – конфирмация, то для еврея научить грамоте своего сына считалось священным долгом. Взросление, закрепленное обрядом утверждения веры у христиан с 15-16лет, у еврейских мальчиков после обряда Бар-мицва в 13 лет, но процесс взросления начинался с 3 лет, когда мальчик брал в руки молитвенник для обучения чтению и изучению молитв при проведении каждодневной почасовой обрядности.

Взросление еврейских девочек, тоже, начиналось с 3 лет и тоже с молитвенником, зажиганием шаббатных и праздничных свечей, каждодневным чтением молитв при совершении обрядности. Из этого складывался первоначальный этап обучения, в результате которого укреплялась память, приобретались языковые знания и технические навыки: механизм чтения, техника заучивания слов, словосочетаний и текстов. Программа материнской школы и с домашними учителями включала теоретическое и практическое обучение: чтение и письмо на иврите, немецкий жаргон (женский язык), изучение алфавита и практических языков, рукоделие, ремесла, счет, бухгалтерия, знание основ торговли. Эти предметы развивали логическое мышление, самостоятельность, инициативу и давали знания в разных областях. Не случайно попечители Киевского и Виленского учебного округа с тревогой докладывали в министерство, что евреи начинают заниматься репетиторством с 4 и 5 класса гимназии, некоторые создают рукописные сатирические журналы, печатают свои сочинения в местных изданиях, а знания бухгалтерии и торгового дела позволяют успешно заниматься коммерцией и всё это параллельно с обучением. Таким проявлением прогресса пролетарии умственного труда евреи вызывали немалую злобу и зависть. В связи с этим попечители требовали от министерства запрещения евреям заниматься во время учебы какой-либо посторонней деятельностью, в этом они видели порок и опасность для государственного строя. По свидетельству попечителей учителя жаловались, что в отличие от христиан, еврейскими учениками трудно управлять, а сделать из них послушную ученическую массу невозможно. Они слишком начитанные, остроумные, вступают в споры и дискуссии, критикуют религиозные догматы разных исповеданий, упорные, настойчивые, ловкие в обходе законов, любым проступкам находят оправдание, выходят из любого положения. На основании закона от 13 ноября 1844 года и выхода другого в 1864 году об открытии частных общественных еврейских училищ девочки принимались в такие училища не моложе 11 лет. Можно представить, с какими научно-практическими знаниями они приходили в школу в 11 лет, если перед этим прошли материнскую домашнюю школу и с домашними учителями. В сравнение, если ученики в рассматриваемый исторический период после домашнего обучения могли заняться любой профессиональной деятельностью, то ученики современной школы за 11- летний курс обучения не имеют тех научно-практических и теоретических знаний, которые могли бы позволить сразу после школы организовать профессиональную деятельность. Особенность системы еврейского начального образования ярко выделялась на фоне начального обучения у разных народов.

Так, согласно Высше Утвержденного от 17 апреля 1881 года Положения о сельских школах русские дети в 11 лет только начинали обучение, только элементарное, только в школе и только с согласия родителей с учетом наказа Екатерины II «принуждения не чинить»[16]. Тут и религиозные постулаты указывали «плодитесь и размножайтесь», а о том, чтобы детям давать образование Библия не наставляла, не наставляет и сейчас. У раскольников в училища детей набирали с 7 лет по способностям к церковному чтению и письму, «о науках, способствующих развитию самостоятельного мышления не было и помина. Часовник и псалтырь главные предметы». Такое положение общественного образования, по заявлению осматривающего народные школы чиновника от ведомства МНП, развивалось во всех общинах феодосиевского согласия Ярославской, Тверской, Нижегородской, Саратовской, Новгородской, Рижской. Казанской, Симбирской губерний, на Дону и Кубани[17].

В немецких, польских, финских, шведских и литовско-латышских семьях, находящихся в составе Российской империи, то же осуществлялось домашнее обучение родителями (чтение и письмо на родном языке) перед поступлением в школу, но не раннее 6 - 7 лет. Так, статский советник В.И. Беккер, командированный из Санкт-Петербурга, осматривая Поволжскую колонию «Сарепта», отмечал: «Вы не увидите на улице ни одного из детей, праздно проводящих время, все они заняты учением и рукоделиями, по их возрасту находятся у своих родителей до помещения их в общественные училища и институты»[18].

В тоже время, Эстляндский губернатор в своем докладе императору о сельских школах в Эстляндской губернии заявлял, что многие  родители сами обучают своих детей, поэтому в сельских школах не более - 40 учеников [19]. В Финляндии обучение грамоте и основам вероучения с 7 лет, так же, лежало на обязанности родителей, занятия проводились от 1 до 2 часов в сутки, состоятельные семьи нанимали домашних учителей, поступление в школу с 10 лет, обучение, как и в Поволжских немецких школах - 6 лет [2, с.14]. По всему Кавказскому округу по многочисленным прошениям кавказского населения к попечителю Кавказского учебного округа для девочек, получивших домашнее обучение, открывались Мариинские женские училища не только в городах, но и селениях и местечках: Батуми, Карсе, Маргеллане, Самарканде, Якобштадте, Шуше, местечке Хони и др. Крестьянские дети в русских селениях оказались в худшем положении лишением образования и будущего. Земства пытались достучаться до правительства в издании закона об обязательном обучении православных детей, но такого закона так и не было выработано, а закон 1908 года о всеобщем обучении не предусматривал обязательность. Интерес министерства к национальным школам в том, что все народы вкладывали в образование своих детей немалые средства и обеспечивали подготовку в общественную школу, отсюда и требования к образованию лютеран и католиков поддерживались русским правительством. Согласно Устава о колониях (п.5. Св. Зак. изд.1837г. т.II. ч.II) «каждый отец семейства обязан своих детей и питомцев, достигших 7 лет посылать ежедневно в школу, обучение - 5 лет, в каждое воскресенье слушать преподавание катехизиса». В отношении русских школ закон гласит: «Питомцы принимаются в школы в русских деревнях не моложе 11 лет, курс обучения в русских деревнях – 4 года, с 1 октября по апрель, остальное время помогать своим воспитателям в сельхоз работах»[20]. Последнее стало приоритетным. Камышинская управа в 1907 году констатировала, что во многих русских школах нет выпусков ввиду полевых работ и заработков[21]. Крестьяне Сапожковского уезда Рязанской губернии считали достаточным научить девочек с грехом пополам читать и писать, а мальчиков отвлекали от учебы полевыми работами[22]. Сравнивая период конца XIX и начало XX века состояние учебного дела в русских начальных училищах не изменилось. Так, в докладе по учебному делу Хвалынского уезда и города в 1894 году из - 18. 897 русских детей школьного возраста не обучалось в школе – 14.498 обоего пола[23], В русских селениях Аткарского уезда на период 1901года оставалось вне школы – 20.000 детей школьного возраста[24]. Такое количество детей вне образования не зафиксировано ни в одной национальной общине или колониях вместе взятых какого-либо региона. Если дети лютеран и католиков не были приняты в школу из-за отсутствия места, родители нанимали домашнего учителя или устраивали детей в соседние селения и города, местечковые евреи - в городские школы, в русской крестьянской среде такой практики не существовало.

Была и другая причина отношения русских крестьян к образованию. Еще в 1786 году был издан «Устав о народных училищах», в основе которого лежало признание народного образования делом государственным, а значит, и заботиться об образовании русского населения должно государство с полным финансированием от казны. Однако, для министра финансов финансирование образования не являлось первоочередной и важнейшей задачей. Вопрос решался через Государственный совет в Соединенных Департаментах Государственной Экономии и Законов на общем собрании по представлению МНП. Если всеми принималось положительное решение, то Комитет Экономии разрешал государственной казне ассигновать средства на открытие и содержание той или иной школы, но такое решение опиралось на внесение общественных средств.

В оценке состояния учебного дела в русских селениях председатель Хвалынской управы Камышинского уезда Саратовской губернии в 1915 году удостоверил на собрании, что «дети получают грамоту в течение 2 лет умению писать, читать и считать, остальное усовершенствование грамоты крестьяне считают роскошью»[25]. В тоже время, Царицынская уездная управа той же губернии заверила, что у крестьян растёт сознание о необходимости элементарной грамоты[26], но о том, что детям необходимо давать знания государственного русского языка не говорится. С другой стороны, по закону обучение обязательно для всех неграмотных, но по взаимному соглашению родителей с учителями, в пользу которых обращена и сама плата за обучение[27], а если нет согласия и средств, то и школу посещать никто принудить не мог. В таком случае, как внедрить государственный язык в массы и подготовить полезных граждан на службу отечеству из числа русских лиц?

Ответом, как примером может служить отчет члена совета министра народного просвещения А.Ф. Постельса в отношении 24-х частных начальных женских еврейских училищ на юге Украины. В частности Постельс докладывал: «Успехи по русскому языку очень удовлетворительные. В последних классах училищ воспитанницы говорят на русском языке свободно и правильно, как принято в образованном обществе. Частные еврейские училища Одессы и Херсона отличаются многочисленностью и похвальными успехами»[28]. Однако, русское население видело в развитости евреев злой умысел, они считали, что возвышение «умников» и «грамотеев» над коренным населением не что иное, как порабощение православных и не могло смириться с таким положением, устраивая погромы. Православное духовенство, так же, внушало своей пастве, что православная нация господствующая и никто не имеет права над ней возвышаться, а соперничать с евреями в рвении к образованию у русского крестьянина не было, ни средств, ни помыслов, ни способностей.  

Образованность делала евреев конкурентноспособными во всех сферах экономической и государственной службе. Коммерческая деятельность у них развивалась успешнее, чем у русских лавочников и купцов, профессиональных ремесленников евреев больше, чем русских, успеваемость евреев в русской школе выше. По этому поводу писатель А.М. Горький отмечал, что еврей почти всегда лучший работник, чем русский и на это глупо злиться, этому надо учиться, евреев не любят только за то, что они явно лучше, ловчее и трудоспособнее [3].

Оценивая качество домашнего образования, отметим, что для домашнего обучения родители приглашали учителей со средним и высшим образованием. Следовательно, качество домашнего образования позволяло занять вакансию, поступить на гражданскую службу, заняться переводом учебной литературы с иностранных языков на русский или торговлей. Образовательная подготовка евреев ярко выделяется в сравнении.

Так, существовало мнение, что для занятия торговлей достаточно знать простейшие арифметические действия, поэтому в школах раскольников                                 «исчислению обучали по соображениям русского лавочника», в национальных школах 4-ём арифметическим действиям. Обучение евреев арифметике как предмету выглядело совсем иначе, домашние учителя и учителя в еврейских начальных училищах детей обучали от простого счета, бухгалтерского учета, коммерческой арифметике до основ товароведения, как научной дисциплины, включая практические и иностранные языки. С какой стороны не посмотреть, еврейское образование являлось образцом для подражания.

У христиан прошедших обряд конфирмации был выбор: продолжить обучение или считать начальное достаточным для ведения хозяйства и занятия ремеслом, у евреев выбора не было – Талмуд и Танах требовали учиться до конца жизни [4, с.55-60]. Можно отнести этот постулат к ортодоксальным нормам, однако простые евреи тоже много учились и в итоге уже в средней русской школе выделялись своей образованностью. О том, сколько евреи учились наглядно показано в документах.

Например, в Виленском раввинском 3-х классном училище воспитанники обучались - 10 лет, учителя для начальных еврейских школ – 8 лет[29]. Если в христианской школе для подготовки учителей открывался один приготовительный класс, то в раввинском училище таких классов было  - 3.

В сравнение, для учителей русских сельских начальных школ достаточно было законченной начальной школы с курсом 4 года или уездного училища и сдачи экзамена на знание русской грамоты. И такую систему подготовки учителей выработало министерство, в очередной раз, выделяя евреев как особую группу населения, способную обучаться и достигать успехов в образовании и обучении детей.

Для начального учителя в немецких колониях Поволжья достаточно было закончить Екатеринштадское или Лесно-Карамышское центральное училище, приравненное к 4-х классным низшим городским училищам. Городские училища по Положению от 31 мая 1872 года давали общее элементарное образование, курс обучения составлял – 6 лет[30]. Обращаем внимание на  слово «элементарное», для народа Израилева такого понятия не существовало, дети должны были получать объемные и полноценные знания. Христианские законоучители заканчивали духовную или учительскую семинарию, обучаясь от 3 до 5 лет, раввины учились в два раза больше - 10 лет, поэтому выделялись качественной педагогической подготовкой и знанием нескольких иностранных и практических языков. С ними могли соперничать только пасторы поволжских колоний, окончившие Дерптский и германские университеты, изучавшие теологию, право, медицину и формацию, знающие немецкий литературный, восточные и семитские языки. Православные священники сельских приходов иностранных языков не знали, а книжно-литературному русскому предпочитали книжный церковно-славянский, в коммуникации использовали местное наречие. Педагогический ценз учителей начальной еврейской школы, так же, отличался.
              В рассматриваемый период учителей с высшим образованием в начальных городских школах было исключительное явление, одна из причин в том, что учителя начальных городских училищ получали равную оплату своему труду независимо от полученного образования. В русских сельских народных училищах учителей с высшим образованием не было вообще. Евреи отличились и в этом, как стало известно из документов, подавляющее большинство учителей начальных еврейских школ имели высшее образование. На основании Положения «Об ограничении определения в раввины и Учителя еврейских предметов» от 3 мая 1855 года учителем и раввином «может стать только лицо, окончившее полный курс еврейских раввинских училищ либо общих высших или средних учебных заведений и получившее свидетельство или аттестат об образовании». Как видно, министерство заботилось об образовательном цензе еврейских учителей и духовных наставников больше, чем о подготовке православных священников и учителей для русской народной школы. В итоге, в начальном еврейском училище Гродненского уезда преподавали - 3 учителя, которые окончили казенный Виленский еврейский учительский институт[31]. В Белостокском начальном еврейском училище преподавало - 4 учителя, окончивших тот же институт, из них: учитель и заведующий училищем Илья Давидович Иоффе,  помощники учителя – Яков Прусский, Перец Йосель Клячко и учитель приготовительного класса - Моисей Самуилович Жмудский[32]. Одноклассных еврейских училищ в Виленской губернии ведомства Виленского учебного округа в 1900 году насчитывалось – 3, в них преподавали - 12 учителей, в их числе только один заведующий училищем он же учитель и почетный гражданин Илья Исаакович Лазарев получил звание учителя начальной еврейской школы по экзамену, остальные закончили казенный Виленский еврейский учительский институт. Это помощники учителя: Вульф Мирер и Давид Лифшиц, учитель приготовительного класса - Лев Кахановский, заведующий училищем, учитель он же почетный гражданин - Абрам Соломонович Цунзер. Помощники учителя: Вениамин Сольц, Шая Хургин и Аким Ривесмам, учитель приготовительного класса - Яков Клебанский, учитель и почетный гражданин - Эммануил Абрамович Пасс, помощники учителя - Израель Яцовский, Исаак Гордон и Абрам Гольдберг[33]. Те учителя, которые получили звание учителя по экзамену подвергались полному испытанию по грамматике сразу нескольких языков, арифметике с дополнением знаний алгебры в объеме гимназического курса, всеобщей русской истории и географии, понятий математической и физической географии, равно как и в среднем учебном заведении на получение аттестата и свидетельства зрелости. Это еще одно доказатетельство высокой квалификации еврейских учителей. В городе Вильно было - 11 еврейских начальных училищ и одно частное женское, в них преподавало - 45 учителей и учительниц, из них – 6 закончили казенный Виленский учительский институт и учитель А. Рофварг окончил казенный Житомирский еврейский учительский институт, Виленское казенное раввинское училище окончили - 12, трое получили звание учителя еврейского начального училища, казенную Виленскую женскую гимназию – 11 воспитанниц, казенное высшее Виленское Мариинское женское училище – 6. Из 7-ми учительниц рукоделия – 2 получили звание домашней учительницы это Г. Солечник и М. Шур, остальные домашнее воспитание. В 9-ти училищах были почетные блюстители из числа купцов, один окончил торговую академию в Данциге, другой - казенное Рижское политехническое училище, двое - казенное Виленское раввинское училище, остальные получили домашнее воспитание[34]. Очевидно, что образованность еврейских детей формировалась на основе раннего обучения, его многоступенчатости и высокой квалификации учителей. Главное отличие еврейских детей от других – наработка базы знаний и навыков еще до посещения хедера. С 3 лет мальчики приобщались к книге, в каждом еврейском доме обязательным атрибутом мебели был шкаф с религиозными книгами, европейской и русской классикой. В 5-6 лет дети знали еврейский алфавит, умели читать и писать на иврите, на 3-ем году обучения в начальной школе приступали к переводу Торы с немецкого или русского языка на иврит. Раннее обучение еврейских детей грамоте, по мнению профессора Императорского  Московского университета Н.И. Пирогова, в том, что «еврей считает священной обязанностью научить грамоте своего сына, едва научившегося лепетать». То же отмечает и учебное начальство при открытии Одесского еврейского училища, что в училище принято - 63 мальчика, «из которых, большая часть едва могла лепетать», тем не менее, они быстро выучивались школьным наукам. Согласно учебной программе их обучали всем отраслям знания и языкам: русскому и немецкому языку, древнему еврейскому, словесности и чистописанию этих языков, французскому языку, географии, истории всеобщей и государства российского, гражданскому законоведению для применения к торгующему сословию, коммерческой арифметике и бухгалтерии [5, c.15,17]. Как видно, система начального образования евреев строилась согласно экономической деятельности, которая требовала коммерческих знаний, знание гражданских законов, иностранных и международных языков. Ярким примером тому служит Виленская торговая школа, относящаяся к низшим коммерческим учебным заведениям, которую закончили – 90% евреев от общей массы учащихся евреев, Кишинёвскую торговую школу - 90%, Варшавскую – 50%[35]. Одним из примеров прекрасных способностей евреев в коммерческой деятельности является организация промышленно-торговой зоны в Житомире. Центральная часть Житомира была заселена евреями, остальная поляками и русскими, но только евреи смогли превратить город в промышленно-торговый центр, включающий товарные биржи, торговые предприятия и успешно управлять всем этим хозяйством, «не встречая никакого соперничества», заявил осматривающий Волынскую губернию А. Братчиков[36].

Пройдя длительный путь обучения, наполненный теоретическими знаниями и практическими навыками еврейский ученик становился уникальным. В чем она заключалась? Для ответа на этот вопрос мы приводим мнение профессора, обучавшего еврейских студентов. Так, профессор Варшавского императорского университета Н.П. Барсов отметил: «Едва ли найдется другой народ, в котором гибкость ума, восприимчивость, впечатлительность, природная склонность и способность к интеллектуальной жизни были бы таким общим достоянием масс» [6, с.508]. В тоже время, Эрнест Ренан историк, член французской академии утверждал, что «умственная одаренность евреев не подлежит сомнению и сказывается в особенной легкости, с какою им дается изучение речи, начиная с грамотности до литературного языка, которые евреями усваиваются гораздо легче, чем другими народами», позволившие достичь духовного, интеллектуального и материального прогресса. Даже в глухих местечках шла умственная работа и издавались книги, утверждает А.Я. Гаркович [7, с.99-108].

В рассматриваемый период большую ценность представляли народные языки, которые складывались в этнолингвистическую систему, имеющую полноценное речевое значение. Книжно-литературный русский язык, на котором печатались правительственные учебники, в начальных школах носил прикладной характер, в средней школе являлся основным языком обучения. Литературный немецкий язык для раввинского училища представлялся главным предметом, так как на нем написана вся еврейская ученость и будущий раввин и учитель начальной школы черпали неиссякаемые знания из этих книг. Немалое уважение у евреев вызывала и немецкая классика. Тайный советник Н.А. Сергиевский при осмотре учебных заведений по поручению попечителя Виленского учебного округа отметил, что «в последних классах Виленского еврейского училища воспитанники переводили при мне без приготовления отрывки из исторических книг и стихотворения Шиллера. Как словесно, так и устно они занимаются переводом на немецкий язык с языков иврита и русского и сочинениями на этом языке»[37]. Лингвистические знания выступают особым стержнем в образовании евреев и наглядно показаны в переписи населения. Знание языков евреи получали именно в домашней и начальной школе, дети других народов в общем образовании и средней школе. Так как еврейские дети изучали грамматический строй языка (морфология, синтаксис, фонетика), то соответственно и в переписи они указывали именно язык, а не наречие.

У русских (великороссы, малороссы, белорусы), финнов, немцев и других в переписи населения 1897 года указывается исключительно знание родного наречия, исключая родной литературный и государственный русский язык. Изучая документы МНП, мы обнаружили, что термин «русский язык» как язык русского государства в царской России не являлся самостоятельным и не имел единой формы, это общее название языковой системы, куда входили международные языки и их письменность и книжно-литературный русский. На начало XX века в Российской империи сформировалось несколько широко употребляемых языковых систем, которые разделились на национальные, социальные, этнические и официальный государственный российский язык. Государственный русский язык приложился к основе языка интеллигента, государственного и общественного служащего, а социальный прочно прикрепился к крестьянскому сословию.

Книжно-литературный и государственный документный язык в сельской среде познавался через просветительные мероприятия и образование, в жизни крестьянина эти языки носили прикладной характер. В вопросе государственного русского языка правительство подходило с точки зрения государственной задачи - укрепление русской государственности. Это приписывание народов в русскую племенную группу, которые наряду со своей пользовались и русской письменностью или по административно-территориальной единице Российской империи. В национальной политике это самая простая и распространенная форма строительства русского государства, которая практикуется и сейчас для укрепления российского путем создания очередного национального полуфабриката – единой российской нации. Как происходила процедура приписки, и какой получился результат, следует выяснить.

Например, финские народы Санкт-Петербургской губернии, использовали в коммуникации финско-шведский язык, письменностью пользовались своей, но записывались в русские по административно-территориальной принадлежности на основании перехода Финляндии «в собственность и державное обладание Российской империи» в 1809 году после войны со Швецией.

В Саратовском уезде Саратовской губернии во всероссийской переписи 1897 года указано, что на финском языке среди православных и единоверцев (старообрядцы) говорило - 7.561человек. Не смотря на то, что эта масса финских народов была приписана к православию, они оставались верны природному языку, на котором создавалась религиозная и народная литература и исправление обрядности своей веры на родном языке. Так как религиозная сфера являлась частью социальных институтов, принятие православной веры народы воспринимали как регистрацию для получения социальных прав. Обращаем внимание, что принятие это не признание другой веры и не обязательство перед православной церковью, а дополнительные возможности для жизни в царской России.

Те, кто пользовался разговорным русским в приграничных районах с русским населением, тоже записывались русскими, сюда попали и те, которых насильно окрестили в православие, а православие связывало православных с русской государственностью крепким узлом. В дореволюционный период православие и русскость являлись единым целым. Так правительству удалось искусственно создать самую большую племенную группу населения под общим названием «русские» в самодержавной России. Если принять во внимание, что финские народы в Саратовской губернии составляли по численности такую же большую племенную группу как русские, то они в два раза пополнили собой число русских. Важно разобраться, что собой представляли православные русские Саратовского региона и в целом Поволжья.

Как показывают древние акты это насильственно крещёные степные народы кочевники и оседлые: сарматы, кайсацы, киргизы, черемисы, чуваши, мордва, башкиры, калмыки, татаро-монголы, финские и другие народы[38].

Сюда же приписывались переселенцы из других регионов, колонисты, принявшие православие, иностранцы, малороссы, белорусы, евреи, временно принявшие православие для получения образования. И это не смотря на то, что все эти народы пользовались родным языком, имели свою письменность, печатную и рукописную религиозную и народную литературу, продолжали соблюдать традиции своих предков и предавать их на родном языке из поколения в поколение.

Очевидно, что в действительности русские православные не что иное, как внешнее облачение, наброшенное православной церковью и правительством на разные народы для создания русского государства и укрепления русской церкви. Насколько, при таких условиях, народы могли утратить себя как народ обратимся к примеру. В Кутаисской и Тифлисской губернии многочисленная группа в - 10 тысяч евреев позаимствовала грузинский язык для повсеместного употребления и письмо, но, при этом, они не стали грузинами[39]. В поволжских немецких колониях вместе с немцами проживали евреи-ашкенази, но они жили своими традициями и не становились немцами, хотя и были высланы в 1942 году в Сибирь, Урал и Казахстан вместе с немецким населением, что спасло их от фашистского геноцида. Важная деталь, приобретая тот или иной язык или письменность, народы использовали их исключительно как средство выживания в определенный исторический период, а не в угоду государству или какому-либо народу. Исторически весомым доказательством является прекращение существования СССР и приобретение государственной самостоятельности 15-ти бывших союзных республик. Те республики, которые находятся в составе Российской Федерации в силу ч. 2 ст.5 Конституции РФ называются государствами. Риторический вопрос, сколько может просуществовать искусственно созданное «единое русское» или «российское государство». Так как у власти в определенную историческую эпоху не получилось создать единое русское государство, с 2018 года правительством РФ узаконено навязывание народам России единой российской гражданской нации, как очередного шликера по принципу сваливания всех в общий котел, которое приведет только к развалу российского государства.

В отношении русского языка складывалась не менее курьезная ситуация. При изучении языковой проблемы, выяснилось, что ни русская интеллигенция, ни простой народ не понимали, что собой представляет русский язык. Например, бурят-монголы считали, что говоря: «Адали лонись хлыняли мы с братаном сундулой на халзанке тенигусом - антель, гуран, взреви» они говорят на русском языке [8, с.23]. Язык малороссов: «Песьнi дзявочия - вясельлi дзявочия – гымны гэтай працойнай вясьне», тоже считался русским [9, с.481]. Белорусский язык был наполнен польским и жмудско-литовским наречием, но, так же, по заявлению ректора Варшавского и Дерптского университета А.С. Будиловича считался русским языком [10]. Приводим пример белорусского языка: «Помнім добра, што рабілі, Як нас дзёрлі, як нас білі. Докуль будзем так маўчаці? Годзе нам сядзець у хаце!».

Для полной христианизации необходимо было распространить среди нерусских народов русское письмо, поэтому знаковая письменность финских и других народов, как основа литературного творчества фольклор и литературного языка, православной церковью была объявлена греховной, а русским правительством несуществующей. Отвержение государством культуры других народов начало конца единства страны.

Как народы пользовались языковой системой? Исключительную ценность носило родное наречие и, не смотря на закрепленную за многими народами русской письменности, они продолжали в межобщении пользоваться природным языком и своей письменностью, религиозной и народной литературой на родном языке.

Любые попытки МНП и правительства привлечь народы к государственному русскому языку с целью сделать его единым для всех народов не увенчались успехом. В результате задумки государственных чиновников врастанием государственного языка в народные массы вызвало обстановку, которая привела к языковым распрям внутри страны. Важно отметить, что под контрудар по народным языкам попали не только не русские, но и сам русский народ, для которого государственный русский язык являлся языком государства в лице монарха и власти, а родным и общеупотребительным оставался крестьянский язык. Так, раскольники требовали от министерства печатать учебные руководства старорусским шрифтом, букварь издавать по образцу прусского, не ставить на учебниках печать священного синода, исключить из учебников и пособий иллюстрации на православные религиозные темы.

Негативное отношение раскольников к православным показано в следующем документе.

В Реестре раскольных дел за 1657 год значится запись о том, что раскольник «Федор Шиловцов образ Пресвятой богородицы и Животворящий Крест обругал и под ноги клал и Святых икон не почитал»[40]. Командированный министерством чиновник в осмотре народных училищ советовал министерские учебники только рекомендовать и вообще не противоречить раскольникам, так как те мстительны и свирепы [41]. В то же время, малорусские патриоты требовали от правительства признания в своих народных школах языка преподавания южнорусского наречия и на нем печатать учебники взамен министерских. Галицкие патриоты заявляли, что министерство должно печатать учебники на языке, приближенном к литературному украинскому языку[42]. Профессор Варшавского университета Н.П. Барсов советовал министерству издать малорусские руководства с историческо-русской правописью, а преподавание великорусского языка вести параллельно в надежде, что это поможет сблизиться малороссийскому и русскому народу[43]. Однако, украинские патриоты не хотели сближаться с «кацапами» и «москалями», призывая отделиться от России и развивать свою национальную культуру и национальный язык, но добились этого только их потомки в конце XX века. Не смотря на то, что украинец, по высказываниям русских чиновников, не имел права говорить на своем «холопском языке» [11, с.15], украинцы считали холопским языком русский. В отношении евреев складывалась еще более курьезная ситуация. В период правления графа С.С. Уварова в качестве министра народного просвещения (1833—1849) евреи считались коренными немцами и для их школ печатались учебники на немецком языке. Виленский генерал-губернатор М.Н. Муравьев не считал евреев немцами и был убежден, что преподавание на немецком языке привычка, которую надо искоренить в пользу русского [44]. Ни то, ни другое не являлось истиной, немецкий литературный как язык еврейской учености и немецкий (идиш) являлись неотъемлемой частью культуры евреев. Под напором таких взглядов языковая система в образовании сложилась из народных языков и государственного русского как прикладного. В северных губерниях преподавание производилось на белорусском наречии, в Царстве Польском – на польско-латинском, южных губерниях – малороссийском, в Лифтляндской, Курляндской и Эстляндской губерниях – эстонском, латышском, немецком и русском, смотря по удобству. В Европейской части России от границ с Белоруссией до Поволжья и на юге до Кавказа - на великороссийском, который не имел ничего общего с Московским наречием и наречием другой северной столицы Санкт-Петербурга. В тоже время, в городских училищах ведомства МНП сложилась своя языковая система. Так, согласно инструкции городских училищ по Положению от 31 мая 1872 года в аттестате учащихся указывался русский и церковно-славянский как один предмет, в свидетельстве об окончании училища русский язык и церковно-славянский как отдельные предметы, в классном журнале обозначен только русский язык, в годовом журнале русский язык и церковно-славянский отдельно. Как разобраться в языковом балагане? На фоне международного языкового раскола для евреев главное - это право на образование и свободу жительства. Они понимали, чтобы выжить в создавшихся условиях, необходимо знать несколько практических языков. Поэтому пока народы боролись с титульной нацией за право на родной язык, евреи учили государственный и языки своих соседей - показательный пример тому, как по - настоящему укрепить государство. Государственный русский язык так и не завоевал статус общепризнанного и общеупотребительного среди всего имперского населения, поэтому в переписях не существовало графы «государственный русский язык» не существует её и сейчас. В таком случае и все истерии о русификации безосновательны: нет языка, нет русификации, а попытка его ввести всего лишь неудачный эксперимент. Народный русский язык не мог участвовать в русификации, так как, это не язык, а наречие, которое не было предусмотрено правительственной школьной программой. Мероприятия по изучению разговорного русского языка в начальных национальных школах носил индивидуальный и самостоятельный характер.

Следующий важный вопрос - значение иврита в образовании в местах оседлости евреев. По сведениям центрального комитета МВД 1904 года вся западная полоса Гродненской губернии, прилегающая к Царству Польскому и Слонимскому уезду, плотно заселена евреями. Так, в Сувальском уезде представителей этого народа насчитывалось – 10,2%, Петроковском – 13,4%, Радомском - 13, 7%, Седлецком - 15, 6%[45] и т.д. В связи с этим в правительственных учебных заведениях наряду с русским, польским и немецким преподавался иврит. В современной России законодательно признаны 4 религии как основные: христианство, ислам, иудаизм и буддизм, но ни в одной школе, кроме русского, языки этих народов не преподаются, религии признаны, а языки народов, исповедающих эти религии не признаны. В законе о языках народов Российской Федерации сказано: «Языки народов Российской Федерации – национальное достояние Российского государства», то есть языки, как общественно-культурная ценность нерусских народов достались Российской Федерации даром и только правительство решает, останутся они мертвым памятником культуры или придать им статус живых языков. В имперской России по закону, если в школе в черте оседлости было от 3 учеников евреев назначался общественный раввин для преподавания закона Моисеева. Не смотря на ограничения евреев в образовании и в связи с введением обязательного русского языка во все школы, национальные языки всех народов обязательно присутствовали в учебной программе, в школу был вхож раввин, патер и пастор вне зависимости оттого религиозная школа или светская. Современная школа по закону является светской, но Министерство образования и науки в Российской Федерации совместно с Департаментом образования города Москвы поставили перед школами главную задачу: «Обеспечить приобщение детей к ценностным нормам и духовным идеалам отечественной культуры … в укрепление российской государственности»[46]. И снова власть призывает к укреплению государства. Если до 1917 года правительство и православная церковь укрепляли русскую государственность, теперь нужно укреплять российскую. Если государство такое слабое, что его постоянно нужно укреплять, кому выгодно такое государство, которое не может выстоять без подпорок?

От мая 2018 года образовалось отдельное ведомство: Министерство просвещения Российской Федерации, наделенное той же функцией проведения политики укрепления российской государственности через навязывание в современной школе отечественной культуры детям всех народов. Историческая эпоха очередной раз доказывает, что нерусские народы это скрепы российского государства и без них государство выстоять не сможет. В тоже время, закон «Об образовании» (ст.8 и 12) гласит, что «разработка и реализация региональных программ дошкольного воспитания и образования и образовательные программы начального общего образования должны производиться с учетом принятых в семье духовно-нравственных ценностей».

Однако, российские школы продолжают широко отмечать  только православные праздники, принуждая воспитанников дошкольных и школьных учреждений других исповеданий принимать в них участие. Халяль и кашрут в дошкольных и школьных столовых отсутствует, тогда как даже в армии и тюрьмах европейских стран и США имеются кошерные и халяльные столы.

Заведущие детских садов и директоры школ, ссылаясь на Департамент образования города Москвы, понуждают родителей подписывать согласие на преподавание православного исповедания или без согласия ребенку иудею, мусульманину, буддисту, католику, протестанту. Такое положение распространено во всех воспитательных и образовательных учреждениях России, которое свидетельствует о хрупкости положения православной церкви, усиливающееся расколом с православной церковью Украины.

Из ответа председателя Комитета по делам национальностей при Государственной думе от 5 апреля 2018 года за № 3.18-24 видно, что программа Комитета не предусматривает вопрос защиты от несоблюдения конституционных прав и свобод в праве на национальную индентичность детей нерусского происхождения и право нерусского населения на государственное образование. Вопросом кашрута и халяль в дошкольных и школьных столовых Комитет не занимается и заниматься не предполагает [47].

А между тем, духовно-нравственное насилие нерусских детей в современной школе продолжает порождать вражду между народами, провоцируя теракты на религиозной и национальной почве. Для сохранения целостности государства и прекращение межнационалых столкновений следует возродить один из исторических опытов, обозначенного в Положении о городских училищах от 31 мая 1872 года согласно которого иноверцы освобождались от участия в православных праздниках и согласно указания МНП от 5 декабря 1881 года за №14312 праздновали свои религиозные праздники[48], которые следует ввести и в современные школы. Рассуждая о многоязыковой компетенции евреев, мы пришли к выводу, что лично правительство своими требованиями внесло немалую долю участия в развитие лингвистических способностей евреев, в очередной раз, подчеркивая их способность. В отличие от немецких и русских учителей меламедам с 1846-1849 года министерством предписывалось подвергать испытуемых полному (письменно, устно) специальному испытанию по грамматике иврита, русского и немецкого языка по программе гимназий и реальных училищ[49]. Кандидаты для замещения должности раввина в губерниях Царства Польского указом по МНП от 15 февраля 1885 года подвергались испытаниям по литературному русскому языку и для этого организовывались особые комиссии с участием вице-губернатора[50]. В то же время, кандидаты на должность начального учителя из числа немцев Казанского учебного округа на экзамене, организованном учебным округом, должны были показать умение читать на книжном русском языке и пересказать прочитанное, для русских достаточно было сдать экзамен на русском языке на 2 и 3 балла. На страницах газет в середине XIX века не раз высказывалось мнение о том, что «смотрители еврейских училищ должны иметь высшее образование и только в крайней необходимости гимназию»[51]. Таких требований даже в отношении христианских учителей министерством никогда не выдвигалось. Возвышение евреев с высокими требованиями в знании языков и наличии высшего образования показатель очевидности признания их способности к наукам в сравнение с другими. В отличие от остальных школ, в еврейских была устойчивая система образования, учебные программы никогда не сокращались, в случае непрохождения курса, добавлялось время для его прохождения. Данные правила были выработаны ученым комитетом при МНП для еврейских начальных школ, однако, в русских и других школах по разным причинам учебные программы рекомендовалось сокращать, сжимать, упрощать, а не усвоивших курс оставлять на повторный [52]. Например, в 1915-1916 учебном году Саратовская городская исполнительная училищная комиссия в связи с предоставлением начальных городских школ для военного постоя и лазареты заявила, что придется оставить много отделений на 2-ой год из-за непройденного учебного курса[53].

Другая важная сторона вопроса, процентная норма для евреев в образовании была напрямую связана с чертой оседлости, что стало предметом баталий между учебным начальством, местными учреждениями и министерством.

Особенно они ярко проявились в годы Первой мировой войны. Не смотря на то, Первая мировая война разрушила черту оседлости выселением еврейского населения во внутренние губернии и эвакуация учебных заведений, в которых они обучались, агония по процентной норме еще лихорадила отдельных попечителей. Так, попечитель Киевского учебного округа Деревицкий циркуляром установил прием евреев в высшие русские начальные училища только для проживающих в Киеве[54].
И это в то время, когда поток беженцев евреев МВД распределяло во все безопасные губернии с требованием от местных властей предоставления им жилья и обеспечение образованием. Киевская городская дума встала на защиту евреев и выступила против Деревицкого, ссылаясь на городской закон, который не устанавливал никаких ограничений для них. В тоже время, Житомирская городская управа обратилась в уездный училищный совет об отмене ограничения для приема евреев в начальные школы, но дирекция отклонила прошение, ссылаясь на циркуляр Деревицкого, не смотря на то, что тот был незаконным и отменен МНП. Тут же, Екатеринославская городская дума просила министерство о приеме сыновей евреев, находящихся на войне отцов сверх процентной нормы, но просьба министерством была отклонена. Однако в Петроградский университет в это время было принято сверх нормы - 512 евреев, у которых отцы находились на войне («Утро России». №237), в Саратовский университет было принято - 50 студентов из них - 46 евреев. Вопреки своим же циркулярам министерство отправило срочную депешу попечителю Варшавского учебного округа, вот этот текст: «Немедленно принять самые энергичные меры к обеспечению учащихся беженцев независимо от национальности и вероисповедания полной возможности продолжения образования в соответствующих учебных заведениях, вверенного Вам учебного округа. Для руководства и немедленного исполнения»[55]. Вслед за этим указом, вышло, специально для евреев монаршее повеление: «Допустить во все учебные заведения империи любого ведомства учащихся иудейского вероисповедания детей лиц, состоящих на службе по ведомству МНП независимо от установленной процентной нормы приема евреев. Ввиду Высочайшего повеления все лица иудейского исповедания, зачисленные на еврейские вакансии и подходящие под действие повеления подлежат исключению из установленных процентных норм для евреев. А так же, детей лиц, которые служат в военно-врачебно-санитарной части, службе в Красном Кресте, союзе земств и городов и других общественных организаций по эвакуации и лечению раненых и больных воинов. 30 сентября 1915г.» за подписью императора [56]. Поучительным примером на чиновничью чехарду вокруг евреев стало высказывание городского Головы города Казани В.Д. Боронина, он заявил: «У нас не существует еврейского вопроса, мы его не чувствуем и почти не знаем»[57]. На Кавказе тоже ничего не слышали о процентной норме для евреев. В городе Баку после окончания начального еврейского училища 35 мальчиков по желанию имели возможность поступить в городские училища высшего типа в полном составе. Бакино - Дагестанская дирекция начальных училищ включила еврейскую начальную школу в школьную сеть, после ее окончания дети без экзаменов наравне со всеми принимались в местные 4-х классные городские училища и для дальнейшего образования[58]. В Кутаисской и Тифлисской губерниях в учебную программу хедеров включались общеобразовательные предметы для продолжения образования в городских училищах без каких-либо ограничений[59].

В 1915 году в городе Петровске Саратовской губернии и Саратове учеников беженцев евреев совместно с Обществом просвещения евреев, еврейской общиной, местными управлениями и учебным начальством устраивали в школы без оглядки на процентную норму[60]. Здесь мы сталкиваемся с беспрецедентным явлением в образовании, как в поддержке евреев, так и препятствий, что дает основания опровергнуть ограничения, как монументального истукана, установленного узколобыми чиновниками, которого нельзя сдвинуть с места или обойти стороной.

Следующий серьезный вопрос - это необоснованное утверждение доктора исторических наук С.М. Якерсона о том, что «приобретение научных знаний в еврейской среде было частным делом, формальное обучение – ограничивалось религиозными предметами» [12]. Документы опровергают данное утверждение и дают основание заключить, что приобретение научных знаний на первом этапе осуществлялось исключительно для всех детей и именно при изучении главного религиозного учения – Талмуд Торы, которое исключает формальность изучения. Изучение Талмуд Торы - это углубление в обширную научно-информационную область. Изучение текстового материала, как отрасли науки познания, его осмысление, заучивание и запоминание слов и текстов, знаков огласовки, выстраивание модели собственного суждения, констелляции, обсуждение спорного вопроса, перевод текстов на идиш и иврит. Сфера познавательной деятельности охватывала гуманитарные и естественные знания по истории, астрономии, исчислению, еврейской ботанике и зоологии, которая связана с физикой, химией, математикой, геологией и географией. Знания математики и геометрии необходимы были в строительстве храмов, ковчега, еврейских жилищ, наука о растениях -  составление химических смесей, масел, краски, свечного состава в проведении обрядностей, технология отбора растений и нитей для изготовления религиозной одежды и атрибутов. Законы кашрута охватывали такие науки как зоологию и биологию в обработке и выделки кожи для свитка Торы, знание шхиты, видов животных, приготовление препарата из пепла красной коровы и многое другое.

Навыки в раннем заучивании молитв перекладывались на заучивание слов иностранных и общенародных языков (социолингвистика, этнолингвистика), учениками выстраивалась схема сходства слов другого языка, их произношение и значение, составление таблицы формы написания слов на иврите и другого языка. Различие и последовательность начертания букв, печатное и прописное написание, чистописание на всех изучаемых языках и их словесность. В итоге, изучение религиозных текстов развивало аналитическое и логическое мышление, способность мыслись, выстраивать доказательства на основании предпосылок, усваивать большой объем текстового материала и понимать его смысл. Заучивать большое количество слов разных языков, анализировать, синтезировать, делать выводы. Приобретенные теоретические знания лингвистики прикладывались к переводу, в итоге теоретические и практические знания и навыки складывались в систему научных знаний в этой области. Из всего этого складывалась система научных знаний, получаемых в начальном образовании. В результате тонкий закаленный ум еврейского ученика, окончившего начальную школу, с легкостью воспринимал, запоминал и усваивал предметы гимназического курса, чем его сверстники других вероисповеданий. Не случайно литовские евреи считались прекрасными законоведами, из хедеров Польши и России выходили ученые, а евреи в целом воспринимались как народ не только читающий, но изучающий и размышляющий над текстом Торы и пишущий свои сочинения на разных языках.

Мы доказали, что получение научных знаний не частное дело, а обязательное и священное исключительно для всех еврейских детей. Изученный материал дает основания сделать заключение: образованность евреев формировалась на основе священного долга, умственных способностей, личных требований к знаниям и создавшихся условий. Установление нормы для отдельной категории лиц в государственном образовании показало несостоятельность царского правительства в управлении государством.