Разрушение Второго Храма
РАЗРУШЕНИЕ ВТОРОГО ХРАМА
За 180 лет до разрушения Второго Храма еврейский народ оказался под греческим владычеством. За это время случилось много войн, многие евреи погибли. Наконец, Матитьягу, сын первосвященника Йоханана из рода Хашмонаим, поднял восстание против греков и сумел одержать над ними победу. После этого Хашмонаим правили многими поколениями еврейского народа.
Позднее царем стал Ирод. Он заново перестроил Святой Храм и сделал его еще более прекрасным, чем прежде.
После Ирода царствовал Агриппа. Это в его правление Храм был разрушен. Агриппа был всего лишь вассалом Рима.
Разрушение началось следующим образом. Жили в Иерусалиме два человека, одного звали !Самца, а другого - Бар-Камца. Однажды некий человек устроил большой пир и пригласил на него знатных людей Иерусалима. В числе приглашенных был добрый друг хозяина - Камца. Однако посыльный, разносивший приглашения, по ошибке пригласил вместо него Бар-Камцу, который, напротив, был врагом хозяина. Когда хозяин увидел сидящего среди гостей Бар-Камцу, он воскликнул:
- Кто пригласил тебя? Ты же мой злейший враг! Зачем ты здесь?
- Я получил приглашение. Я уже сижу здесь, - отвечал Бар-Камца. - Позволь мне остаться, и я заплачу за все, что съем и выпью. Не прогоняй меня с позором!
- Не надо мне твоих денег, - сказал хозяин. Убирайся!
- Я возьму на себя половину всех твоих расходов на этот пир!
- Нет!
- Я заплачу за весь пир!
Хозяин не согласился. Бар-Камцу вытолкали из пиршественной залы. И Бар-Камца сказал: "Мудрецы Торы присутствовали на пиру и промолчали. Они даже не пытались протестовать, видя, как со мной обращаются. Стало быть, они были согласны с этим". И он написал римскому императору, что евреи готовятся поднять мятеж против Рима.
Его вызвал к себе римский наместник и спросил:
- Как мне проверить, говоришь ли ты правду?
- Пошли жертву для Храма, - отвечал БарКамца. - Увидишь, примут ли они ее. Закон гласит, что если язычник дает жертву для Храма, она может быть принесена.
Римский наместник послал жертву с БарКамцой. По дороге Бар-Камца слегка надрезал верхнюю губу животного, или, по другим свидетельствам, его веко. Для язычников это не имело значения, но по еврейскому закону животное с таким пороком нельзя приносить в жертву.
Когда Бар-Камца принес жертвенное животное мудрецам, они увидели, что жертва с изъяном, но сказали, что она может быть принесена ради сохранения мира с римскими властями. Однако среди мудрецов был один ученый, которого звали раби Зхарья бен Авкилус. Он сказал мудрецам:
- Если вы принесете это животное в жертву, люди станут думать, что допустимо приносить на алтарь животное с изъяном. Они не поймут, что вы делаете это только ради мира.
Тогда мудрецы решили подстроить убийство Бар-Камцы, чтобы он не мог донести наместнику, что жертва была отвергнута. Они понимали, что наместник не мог послать в жертву животное с изъяном и что Бар-Камца сам испортил жертву. Но раби Зхарья сказал:
- Вы не можете убить его. Иначе люди скажут, что всякий, кто испортит жертву, будет убит.
Много лет спустя раби Йоханан сказал: "Изза чрезмерной ревностности раби Зхарьи бен Авкилуса Храм наш был разрушен, Святая Святых сожжена, а сами мы изгнаны из нашей страны".
Бар-Камца доложил наместнику, что жертва не была принесена. Весть об этом достигла римского императора, и тот послал своего полководца Нерона разрушить Иерусалим. Приблизившись к Иерусалиму, Нерон решил с помошью гадания выяснить, увенчается ли его поход успехом. Он взял лук и выпустил стрелу на восток, однако стрела полетела в сторону Иерусалима. Тогда он выпустил стрелу на запад - и вновь стрела полетела в сторону Иерусалима. В каком бы направлении ни выпускал он стрелу, она поворачивалась в воздухе и летела прямо к Иерусалиму.
По дороге Нерон встретил маленького мальчика.
- Какой стих вы сегодня учили в школе? спросил Нерон.
Мальчик ответил:
- Мы учили стих "И совершу мщение Мое над Эдомом рукою народа моего, Израиля" (Йехезкель, 25:14).
Когда Нерон услышал это, по телу его пробежала дрожь. "Б-г Израиля хочет разрушить Свой Храм, а потом собирается отомстить за это мне!"
И Нерон бежал, и принял иудаизм в Иерусалиме. Одним из его потомков был знаменитый раби Меир.
Тогда римский император послал в Иерусалим Веспасиана. Веспасиан окружил город и начал осаду. В распоряжении римского военачальника было четыре легиона - один состоял из арабов, другой - из филистимлян, третий из александрийцев, а четвертый - из африканцев. Осада Иерусалима длилась три года.
В Иерусалиме жили три богатых человека Накдимон бен Гурион, Бен Кальба Савуа и Бен Цицит Акесет. Свои имена они получили неспроста.
Накдимона звали так потому, что солнце светило (накда) в его честь.
Бен Кальба Савуа означает буквально "сын сытой собаки". Он получил такое прозвище потому, что любой человек мог прийти к нему в дом голодным как собака, но уходил оттуда сытым и довольным.
Бен Цицит Акесет означает "сын кисточек подушек". Он получил такое прозвище потому, что цицит - кисти на его одежде всегда волочились по подушкам, на которых сидели, положив их на ковры. Его нога никогда не касалась голой земли. Куда бы он ни шел, его слуги расстилали перед ним ковер. Некоторые утверждают, что на самом деле его прозвище было просто Бен Цицит. Называли же его еще и Акесет, что означает также "трон", потому что однажды он ездил в Рим, чтобы встретиться с императором, и кресло его стояло среди кресел римских вельмож.
Один из этих трех сказочно богатых людей сказал: "Я буду снабжать город пшеницей и ячменем двадцать один год". Второй сказал: "Я буду снабжать город вином, солью и маслом". Третий сказал: "Я буду снабжать город дровами".
Того, кто предложил поставлять дрова, мудрецы превозносили больше, нежели двух других. Ведь чтобы сварить одну меру пшеницы, требуется шестьдесят мер дров.
Была в Иерусалиме группа зелотов, которых на иврите называли бирьоним. Это по их вине произошли все несчастья. Имя их руководителя было Бен Бетиах. По другим источникам, его звали Аба Сикра. Он был племянником раби Йоханана бен Закая - сыном сестры этого знаменитого мудреца.
Мудрецы Торы встретились с зелотами и просили их не препятствовать заключению мира с римлянами, однако зелоты были категорически против.
- Мы будем сражаться с ними! - заявили они мудрецам.
- Сейчас неподходящее время для войны, отвечали мудрецы. - Вам не одержать победы, а нам не удостоиться милости Всевышнего!
Видя, что мудрецы не позволят им воевать, зелоты подожгли склады с зерном. Настал голод, да такой ужасный, что даже самые богатые люди, унижаясь, выпрашивали себе еду.
В городе жила женщина по имени Марта, дочь Бейтоса, одного из богатейших людей Иерусалима. Однажды она послала свою служанку на рынок купить халу из лучшей муки,
но к тому времени, когда служанка пришла на рынок, халы из лучшей муки уже кончились.
Служанка вернулась домой и сказала:
- Хал из лучшей муки уже нет, но можно еще купить белого хлеба.
- Ну, так купи белого хлеба, - отвечала Марта. Но когда служанка снова пришла на рынок, белый хлеб уже кончился, и ей пришлось доложить своей хозяйке:
- Белого хлеба тоже нет, есть только черный.
Марта послала ее обратно на рынок, но теперь кончился и черный ячменный хлеб.
- Лучше мне самой пойти на рынок, - в отчаянии сказала Марта, - и посмотреть, есть ли там еще какая-нибудь еда!
Она отправилась на рынок и нашла там лишь смокву, которую высосал, а затем выплюнул раби Цадок. Она стала ее есть, но, когда хотела проглотить, почувствовала отвращение, ей стало плохо, и она умерла.
Этот раби Цадок постился сорок лет, умоляя Всевышнего не разрушать Храм. За сорок лет до разрушения Храма появились знамения, что это несчастье надвигается. Одним из таких знамений было то, что врата Святая Святых вдруг отворились сами по себе. Это произошло для того, чтобы римляне не могли похваляться, будто они разрушили Храм своей мощью. Всевышний показал, что, если бы врата не распахнулись сами, никому из сынов человеческих не под силу было бы справиться с ними.
Ворота продолжали отворяться, пока раби Йоханан бен Закай не упрекнул их:
- Врата, врата! Я знаю, что Храму суждено быть разрушенным, но зачем же вы приходите на помощь врагу и ужесточаете мое горе?
Тогда-то раби Цадок и начал поститься и молиться, чтобы Храм не был разрушен. Он так ослаб, что казался прозрачным, и когда он ел, было видно, как пища проходит по его пищеводу.
В конце концов, когда он завершил годы своего поста и врачи хотели поправить его здоровье, они давали ему смоквы, которые он высасывал, а затем выплевывал. Одну из таких смокв и подобрала на рынке Марта - и умерла, пытаясь ее съесть.
Чувствуя приближение смерти, она кинулась к своему дому. Почти обезумев, женщина принялась выбрасывать на улицу все свое золото и серебро со словами: "Нет еды - чего же стоят серебро и золото?"
Голод становился все более жестоким. Сначала люди спускали с городской стены корзину, полную золотых монет, и взамен получали ее обратно, наполненную пшеницей. Позже за ту же цену они могли получать уже корзину ячменя. Спустя еще некоторое время они стали получать за свое золото всего лишь солому. Люди варили солому и пили отвар. И наконец, однажды, спустив со стены корзину золота, они подняли ее обратно пустой.
Когда раби Йоханан бен Закай увидел, что люди варят солому и пьют отвар, он воскликнул:
- И такой народ собирается сражаться против Веспасиана?
И он заплакал. Тогда люди пошли к Бен Бетиаху и сказали ему:
- Твой дядя плачет из-за того, что были сожжены склады с зерном.
Бен Бетиах пригласил раби Йоханана бен Закая к себе и спросил:
- Почему ты плачешь?
- До тех пор, пока у людей есть пища, они не думают воевать. В этом было их спасение.
После долгой беседы раби Йоханан бен Закай сказал:
- Я хочу покинуть Иерусалим.
- Ты не можешь сделать это, - отвечал племянник. - У нас есть правило, согласно которому покинуть город можно только мертвым.
Они принялись обсуждать положение, и под конец племянник сказал:
- Притворись больным. Затем пусть твои ученики положат тебя в гроб и вместе с тобой пусть положат туда какую-нибудь падаль. Ученики скажут всем, что ты умер и твое тело начало разлагаться. Но гроб должны нести только твои ученики, потому что всегда можно почувствовать, мертвец лежит в гробу или живой.
Так они и сделали. Раби Элиэзер поддерживал гроб спереди, а раби Йегошуа сзади. Когда они подошли к городским воротам, стоявшие на страже зелоты хотели проткнуть раби Йоханана копьем, чтобы убедиться, действительно ли он мертв. Тогда их вождь, племянник раби Йоханана, сказал:
- Вы хотите, чтобы римляне сказали, будто евреи пронзили копьем своего покойного учителя?
Тогда они хотели ударить раби Йоханана, чтобы проверить, не шевельнется ли он.
- Вы хотите, - сказал Бен Бетиах, - чтобы римляне сказали, будто евреи били своего покойного учителя?
План удался, и раби Йоханан покинул таким образом город. Ученики отнесли его в поле и, оставив там, вернулись в город.
В ту же ночь раби Йоханан незамеченным пробрался к римскому лагерю и попросил отвести его к Веспасиану.
- Я хочу поздравить его, - сказал он. - Передайте Веспасиану, что пришел еврей, который хочет его видеть.
Веспасиан пожелал встретиться с этим евреем.
Войдя в шатер римского полководца, раби Йоханан сказал:
- Поздравляю тебя, государь!
- Что это еще за поздравления? - спросил Веспасиан. - За такие слова ты заслуживаешь смерти! Ты заслуживаешь смерти дважды. Прежде всего, я не император. Почему же ты назвал меня государем? Если император услышит, что люди называют меня так, он казнит меня. Кроме того, говоря мне "государь", ты, очевидно, смеешься надо мной. Вдобавок, если я император, то почему ты не пришел ко мне раньше?
- Ты спрашиваешь, почему я обратился к тебе, как к царю, - отвечал раби Йоханан. Может быть, в эту минуту ты не император, но ты будешь им. Если тебе не суждено стать царем, то Иерусалим тебе не достанется. Таков смысл слов пророка "И Ливан падет от сильного" (Йешаягу, 10:34). По нашей традиции, "Ливан" означает Святой Храм, и ему суждено пасть от руки сильного, то есть от руки царя.
- Ты спрашиваешь, - продолжал раби Йоханан, - почему, если ты царь, я не пришел к тебе раньше? Среди нас есть зелоты, и они не позволяли мне прийти.
- Позволь задать тебе вопрос, - сказал Веспасиан. - У меня есть кувшин меда, но вокруг него обвилась ядовитая змея. Как мне избавиться от этой змеи? Она любит мед и ни за что не оставит кувшин. Что же мне делать? Я могу лишь разбить кувшин, чтобы змея убралась.
Веспасиан намекал на то, что он вынужден сжечь Иерусалим и убить его жителей. Добрые люди в Иерусалиме и были тем самым медом в кувшине, однако из-за ядовитой змеи кувшин следовало разбить, а мед - пролить. Змеей же он назвал зелотов, совершавших вылазки против римлян и убивавших их.
Раби Йоханан выслушал слова Веспасиана и промолчал. Он мог бы ответить римлянину и сказать ему: "Это очень просто - можно взять длинные щипцы и убрать змею, не повредив кувшина". Он мог бы объяснить: "Мы рассчитываем одолеть фанатиков-зелотов. Тогда мы выйдем и заключим с вами мир, и вы сможете оставить город нетронутым. Мы заплатим любую дань, которую вы назначите".
Но в тот раз раби Йоханан не нашел, что ответить Веспасиану. Много лет спустя раби Йосеф говорил, что поступок раби Йоханана бен Закая был осуществлением слов пророка: "[Б-г] мудрецов прогоняет назад и знание их делает глупостью" (Йешаягу, 44:25). Грехи народа были столь велики, что из-за них великий раби Йоханан не нашелся что ответить.
Римляне заточили раби Йоханана бен Закая в темную комнату. Комнат было семь, одна внутри другой, и все - без окон. В самой центральной комнате, куда его бросили, царил полный мрак.
Днем римляне спрашивали раби Йоханана бен Закая, который час, и он называл им точное время. Тот же вопрос они задавали ему ночью, и он отвечал безошибочно.
Римляне не могли взять в толк, откуда этот еврей знает точное время.
- Я изучаю Тору, - объяснил он им. - Я знаю, что за час я могу повторить десять глав Мишны. Следовательно, если я успел повторить сорок глав, значит прошло четыре часа. А поскольку я изучаю Тору постоянно, днем и ночью, я всегда могу сказать, который час.
Три дня спустя Веспасиан собрался на реку купаться. Едва успел он застегнуть одну сандалию, как прибыл гонец из Рима, который сообщил, что император умер и что новым императором избран он, Веспасиан. Веспасиан попытался надеть вторую сандалию, но не смог.
Он послал своих воинов привести раби Йоханана. Когда его привели, Веспасиан спросил:
- Можешь ли ты сказать, почему я каждый день без труда надеваю обе сандалии, а сегодня смог надеть только одну и никак не могу надеть вторую?
- Разумеется, - отвечал раби Йоханан. - Ты, должно быть, только что получил хорошие известия. В Писании сказано: "Добрая весть утучняет кости" (Мишлей, 15:30).
- Но не могу же я идти в одной сандалии, сказал Веспасиан. - Что сделать, чтобы я смог натянуть и вторую?
- Есть очень простой способ, - отвечал раби Йоханан. - Подумай о чем-нибудь неприятном. От этого твои кости снова станут тоньше. Об этом также говорится в Писании: "Унылый дух сушит кости" (Мишлей, 17:22).
Прежде, чем вернуться в Рим, Веспасиан сказал раби Йоханану:
- Ты можешь попросить меня о чем-либо, и я исполню твою просьбу прежде, чем уеду.
- Моя просьба проста, - отвечал раби Йоханан. - Пощади город и никого не убивай!
- Как же я могу это сделать? - возразил Веспасиан. - Ведь меня избрали императором только для того, чтобы я завоевал Иерусалим. Проси о чем-нибудь другом!
- Когда ты захватишь город, - сказал раби Йоханан, - пощади каждого, кто попытается покинуть западную часть города до десяти часов.
Другой просьбой раби Йоханана было не разрушать город Явнэ. Он просил также не убивать мудрецов и ученых. Он просил оставить в живых потомков царя Давида, чтобы не прервался их род.
- Есть ли у тебя друзья или родные в городе? - спросил Веспасиан. - Приведи их сюда прежде, чем я начну штурм. Потом тебе уже не удастся их спасти.
Раби Йоханан призвал к себе раби Элиэзера и раби Йегошуа и велел им привести раби Цадока. Когда раби Цадок приблизился, раби Йоханан встал.
- Почему ты встаешь перед столь незначительным человеком? - спросил Веспасиан.
- Во всю твою жизнь, - отвечал раби Йоханан, - окажись в Иерусалиме еще один такой, как он, тебе не удалось бы взять город, даже будь у тебя вдвое больше войска!
- Почему так отощал этот человек? - спросил Веспасиан.
Раби Йоханан объяснил, что причина тому длительный пост, которому подверг себя раби Цадок во имя того, чтобы Иерусалим не был разрушен.
Веспасиан велел лучшим своим врачам воестановить здоровье раби Цадока. Врачи давали раби Цадоку понемногу есть и пить, пока силы
его не восстановились. Раби Цадок велел своему сыну, раби Эльазару, заплатить врачам, чтобы в мире ином его исцеление не зачлось им в заслугу.
Веспасиан расположил свои четыре легиона против всех четырех сторон города. Затем он вернулся в Рим, погрузив на три галеры юношей, изучавших Тору, чтобы продать их мужеложцам. Среди пленников были также и женшины. Мужчины спросили женщин:
- Знаете ли вы, что вас везут, чтобы продать в публичные дома Рима?
- Лучше нам умереть, - отвечали женщины и с этими словами бросились в море. Тогда мужчины сказали:
- Женщины созданы для этих дел, но они предпочли умереть, чтобы не согрешить. А что же мы? Если мы гневили нашего Создателя в Иерусалиме, то станем ли мы сейчас вновь гневить Его?
С этими словами все они бросились в море.
Легионы Веспасиана разрушили стены Иерусалима. Однако западная стена Храмовой горы разрушена не была, поскольку ее осеняло Б-жественное Присутствие.
- Почему ты не выполнил мой приказ? спросил Веспасиан командира того легиона, который штурмовал Храмовую гору с запада. Почему ты не разрушил западную стену?
- Если разрушить всё, - отвечал тот, - никто не узнает, каким укрепленным был этот город. Никто не будет знать, какую твердыню ты сокрушил. Пусть одна стена останется, чтобы все могли по достоинству оценить твои деяния.
- Хорошо сказано, - заметил Веспасиан. Но, поскольку ты нарушил мой приказ, взберись на ту крышу и прыгни вниз. Если выживешь, будешь жить, умрешь - значит, умрешь.
Командир легиона спрыгнул с крыши и разбился насмерть.
Во время осады Иерусалима жители города собирали отбросы и испражнения и ели их. Многие умерли от голода. Люди искали пучок травы, листья, ловили мышей, змей, насекомых. Это считалось великой удачей, позволявшей человеку выжить. Вот какой голод свирепствовал в Иерусалиме.
Кое у кого из горожан было припрятано немного зерна, но они боялись молоть его, месить тесто и печь, потому что по городу рыскали банды грабителей, которые, найдя у кого-нибудь еду, тут же ее отбирали. Поэтому те, у кого было зерно, ели его всухомятку, прячась в дальних комнатах. Родители отбирали еду у детей, дети - у родителей.
Вдобавок ко всему в городе вспыхнула эпидемия чумы, от которой умерло столько народу, что некому было хоронить трупы.
Стоило кому-нибудь найти падаль, как из-за нее тотчас разгоралась драка. В этих схватках люди готовы были погибнуть и погибали, потому что других возможностей раздобыть съестное у них не было.
Многие выбирались из города вместе с женами и детьми в надежде нарвать съедобной травы. Когда эти люди попадались римлянам, те убивали детей. "Давайте убьем этих детей, говорили римляне. - Ведь если они вырастут, то наверняка будут бороться против нас, как их отцы".
Римляне ловили и бедняков, покидавших город, и распинали их на крестах перед воротами Иерусалима. Римляне делали это ежедневно, пока число распятых перед городскими воротами не достигло пятисот.
В ответ на это Шимон, Йоханан и Эльазар, вожди зелотов, распинали тех римских солдат, которых им удавалось взять в плен. Они подстерегали римлян в засадах, убивали их и свешивали трупы с городской стены так, чтобы их видели из римского лагеря. Точно так же зелоты поступали с евреями, которые пытались перебежать к римлянам. Они надеялись, что это деморализует римлян или вызовет у них жалость к населению Иерусалима. Зелоты повесили на городской стене пятьсот человек по одному за каждого распятого римлянами.
Но на Тита, который сменил Веспасиана, это не производило никакого впечатления. Он знал, что евреев, которые пытаются перебежать к римлянам, убивают, и говорил: "Пусть те, кто покидает Иерусалим, умирают сколько угодно".
Когда вожди зелотов узнали о словах Тита, они пришли в ярость и стали еще более жестоко расправляться с собственным народом. Они проклинали Тита и всячески пытались распалить его гнев, чтобы сделать надежды на мир с римлянами совершенно несбыточными.
Зелоты говорили народу: "Лучше нам умереть свободными, от голода или в пламени Храма и Святая Святых, чем влачить ярмо рабства. Что хорошего нам в том, чтобы протянуть еще несколько лет и стать свидетелями разрушения Храма? Лучше погибнуть сейчас и отправиться навстречу великому сиянию вечной жизни в раю".
Когда Титу стало ясно, что город не сдастся, он приказал таранить стену. Тит хотел разрушить ее и освободить римлян, которых захва-
тили Эльазар, Йоханан и Шимон, вожди зелотов. Кроме того, римский полководец хотел, конечно, уничтожить и самих зелотов.
Итак, Тит приказал приставить к стене тараны. Среди приближенных Тита был юноша по имени Намганим, сын Антиоха Македонского. Этот македонский принц прибыл на помощь Титу по приказу отца Тита - Веспасиана. Юноша умел быстро бегать, но не отличался большим умом.
Как-то раз он сказал Титу:
- Я очень удивлен. Ты сумел покорить все народы мира. Почему же ты так медлишь на этот раз? Разве ты не можешь убить всех евреев, стоящих на городской стене?
В ответ Тит усмехнулся и сказал:
- К чему разговоры? Почему бы тебе не еделать это самому? Обнажи свой меч и покажи евреям, на что ты способен!
Юный греческий принц собрал македонских воинов и принялся осыпать евреев стрелами и дротиками. Евреи сделали вылазку и перебили много македонян. Еще больше македонян убили те, кто стрелял с городских стен. Единственным, кто уцелел из македонских воинов, был сам принц, который был обязан этим резвости своих ног. Принц этот был потомком Александра Македонского.
Иосиф Флавий находился в то время в лагере Тита. Он обратился к македонскому принцу с вопросом:
- Какого ты рода?
- Я потомок Александра Македонского в десятом колене.
- Да, то, что ты его потомок, очевидно. Я вижу это по твоему мужеству, но мужество нуждается в силе. Если человек хочет быть правителем, подобным Александру, он должен совершить великие деяния, как те, что совершил твой предок. Будет прекрасно, если ты уподобишься ему. И если ты хочешь быть великим воином, как Александр, - сражайся с великим народом, таким, как мой - сыны Израиля! Известно, что однажды ночью Александр пришел к осажденному городу. Приставив к стене лестницу, он проник в город и всю ночь убивал его жителей. Наутро в его лагере стали спрашивать: "Что это за ужасный шум слышится из города?" - "Мы знаем, что Александр отправился туда", - был ответ. Тогда воины Александра бросились на приступ, сокрушили ворота и ворвались в город, чтобы помочь своему царю. Наш царь Давид тоже сражался в одиночку против великанов. Александр бился один в городе. Давид бился один в лагере великанов, нефилим. Услыхав, что Давид сражается в лагере великанов, Авишай, брат Йоава бен Цруи, поспешил на подмогу царю. Давид поражал великанов одного за другим. Вдруг один из них подкрался к нему сзади и хотел убить, но, едва он занес меч над Давидом, Авишай схватил врага за щит. Давид обернулся и убил великана. Мы знаем, что, завоевывая город в одиночку, Александр был спасен из-за грехов города, который из-за них и был отдан в его руки. Царь же Давид был спасен святым духом, который пребывал с ним, где бы он ни находился. И ты, принц, также будешь храним и не погибнешь под Иерусалимом, сражаясь с евреями. Тебя спасут грехи Иерусалима. Из этого капкана городу не вырваться. Поэтому ты должен понять, что римляне медлят не из трусости. Они поступают мудро. Они сознают, что сражаются против могущественного народа. Но ныне частица его силы утрачена. Говори это каждому, кто спросит тебя.
После этих событий Тит разделил свое войско на четыре части и поставил их против городских стен. Он установил четыре стальных тарана, чтобы пробить стену со всех четырех сторон. Один из таранов был установлен против Антониевой башни. Длина этого тарана была 45 локтей (13,5 метров).
В ту ночь Йоханан, вождь зелотов, вместе со своими людьми выбрался из города. Зелоты подрыли землю под колесами повозок, на которых были установлены тараны. Все тараны Тита были установлены на повозках. Каждый был снабжен тяжелым круглым наконечником, однако основание имел тонкое. Рога, принесенные с башни, были только у двух основных тараноа
Под повозки люди Йоханана подложили доски, смазанные смолой, дегтем и серой. Еще больше смолы, дегтя и серы они налили сверху, накрыли шкурой и подожгли. От этих досок загорелись колеса повозок, на которых стояли тараны.
Римляне, охранявшие тараны, спали на повозках, не зная о том, что сделали зелоты. Они спали мертвым сном и ничего не подозревали. Огонь подпалил основания таранов, и они рухнули на стражников. Так они и погибли.
В римском лагере царило смятение. Легионеры говорили:
- Мы не можем больше осаждать этот город! Они сожгли все наши стенобитные машины. Мы привезли с собой пятьдесят таранов, и только три из них уцелели. Что мы станем делать, если эти разбойники сожгут и последние три тарана? Чем мы будем пробивать городскую стену? Как воевать дальше? Они разрушили даже наши осадные башни. У нас их осталось только две. Как можем мы захватить этот город, не имея ничего, кроме двух осадных башен? Ведь мы помним, что сделали с нами люди Йодфата, когда мы попытались напасть на них с одними лишь осадными башнями.
Зелоты, сидевшие на городской стене, слышали, что говорили римляне. Вожди зелотов издевались над римлянами, осыпая их насмешками.
Эти насмешки привели Тита в ярость. Он установил три последних тарана, которые только и уцелели из пятидесяти, привезенных им из Рима, и направил их на наружную стену.
Пока римляне занимались этим, четверо еврейских юношей, охваченных чувством любви к Храму Б-га, решили принести себя в жертву. Вот имена этих четырех юношей: Тофсиас из Галилеи, Магарус из Хеврона, Йером из Самарии и Ариас из Иерусалима. Они взяли свое оружие и пошли в римский лагерь. Римляне охраняли последние три тарана, пытаясь решить, как лучше пробить брешь в стене и какая из стен Иерусалима наиболее уязвима.
Четверо молодых евреев бесстрашно приблизились к группе римлян, стоявших вокруг таранов, и напали на них. Им удалось убить одних охранников, а других обратить в бегство. В то время, как двое еврейских юношей не давали римлянам приблизиться к стенобитным машинам, двое других, иерусалимец и выходец из Самарии, подожгли повозки с таранами. Деревянные части стенобитных машин сгорели. Четверю юношей не давали римлянам приблизиться до тех пор, пока не сгорели подпоры и тараны не упали на землю. Римляне издали пускали в них стрелы и направляли ни них свои катапульты, однако подойти к еврейским воинам ближе опасались, так как испытали их силу в бою. Эти четверо еврейских юношей были так сильны, что не боялись и тысячи противников, вчетвером они могли выстоять против десяти тысяч римских легионеров. Тараны же охраняло всего три тысячи римских воинов, так что наши герои особенно не тревожились.
Римляне делали все возможное, чтобы поразить еврейских воинов из катапульт или, по крайней мере, заставить их отступить, чтобы можно было погасить огонь и спасти последние стенобитные машины. Однако юноши не отступали ни на шаг. Они не сдвинулись с места до тех пор, пока от горевших таранов не остались лишь металлические части. Эти юные евреи были столь замечательными воинами, что каждый из них мог обратить в бегство тысячу врагов.
Находившийся в своем лагере Тит услыхал об этих четырех еврейских героях. Он собрал все свое войско, чтобы спасти осадные машины и захватить в плен еврейских юношей, но это ему не удалось, потому что тем временем Шимон, Йоханан и Эльазар со своими людьми еделали вылазку, чтобы помочь отважной четверке. Эльазар остался охранять ворота, а Шимон и Йоханан атаковали римлян, которые успели отрезать юношей от городских ворот. Герои были спасены и невредимыми вышли из этого неравного боя.
А вот римских легионеров погибло много. Получив донесение, Тит обнаружил, что в этой схватке было убито 10.500 его солдат. Тогда он повел против евреев все свое войско, и бой обещал быть чрезвычайно ожесточенным.
Римляне подступили под стены Иерусалима. С расстояния полета стрелы они принялись кричать защитникам города:
- Вы что же - буйволы, или бараны, или гуси, чтобы воевать из-за стен? Хотите, чтобы вас забили внутри, словно скотину на бойне или гусей в своем загоне? Вы же настоящие воины! Если вы и вправду умеете сражаться сражайтесь как мужчины! Сойдемся в поле лицом к лицу! Посмотрим, чьи воины сильнее!
Вожди зелотов услышали эти слова и обратились к иерусалимским воинам:
- Кто из вас готов идти с нами? Кто желает выступить против этих псов? Посмотрим, насколько они сильны! Кто готов сразиться во имя Храма Б-га и во имя Его города?
Пятьсот воинов вызвались сражаться. Они напали на римлян внезапно, убили восемь тысяч легионеров и отбросили врага от стен города.
В тот день римляне осознали, с каким сильным противником они имеют дело. Сорок тысяч легионеров бились с пятьюстами евреями, и евреям удалось убить восемь тысяч римлян и обратить в бегство остальных. Ни один еврей не погиб в этом сражении. Римляне не могли устоять против евреев, ибо сила в тот день была на стороне последних.
Римляне в отдалении построились в боевой порядок и стали обстреливать евреев из луков и катапульт. Тогда евреи стали кричать им:
- Подходите ближе! Воюйте как мужчины! Вы же сами вызвали нас на бой. Мы вышли. Что же теперь вы не идете биться? Вы только и можете, что издали обстреливать нас из катапульт. По-вашему, мы - собаки? Вы думаете, мы боимся ваших стрел? Мы мужчины. Мы ваши хозяева. Вы убегаете от нас точь-в-точь, как раб убегает от своего хозяина. Вы нас боитесь!
Увидав, что его воины отступают перед евреями, Тит обрушился на них с упреками.
- Это позор для вас! - заявил он. - Стыдитесь, римляне, эти евреи обратили вас в бегство, хотя они страдают от голода и жажды в осажденном городе. Горе вам, римляне! Куда пойдете вы со своим унижением? Все народы узнают, что вы были разбиты евреями, что вы бежали от них, умирающих от голода и жажды! Вы завоевали весь мир. Лишь одна стена осталась перед вами. У них мало оружия и совсем мало людей. У нас же всего вдоволь. На помощь к евреям не придет никто. Все народы на нашей стороне, они наши союзники. Что происходит с вами? Вы бежите от них? Вы спасаетесь от них, как воробей спасается от орла. Правда, евреи готовы умереть за свою землю и свой Храм, но почему же вы не готовы идти на жертвы? Почему вы не готовы погибнуть в сражении с ними? Верните себе славу! Сражайтесь, как мужчины, как римляне!
В тот день евреи одержали победу. Они возвратились в Иерусалим, торжествуя. Римлянам было нанесено сокрушительное поражение.
Тит приказал готовить две осадные башни, еще имевшиеся в распоряжении римлян. Это было все, что осталось у них от техники, привезенной из Рима. И теперь Тит приказал строить новые осадные башни, чтобы сокрушить, наконец, стены Иерусалима. Римские плотники начали возводить бастионы в тех местах, которые указал им Тит. Еврейские рабы помогали им до тех пор, пока стволы таранов не были
установлены между башнями. Теперь оставалось только подвесить их и начать долбить стену.
Римляне чувствовали себя в безопасности и говорили друг другу, что, должно быть, никого из еврейских воинов не осталось в живых - евреи давно уже не беспокоили римлян.
Однажды ночью, перед самым рассветом, три еврейских вождя, Эльазар, Йоханан и Шимон, совещались, что делать дальше. Эльазар сказал:
- В последней битве за три римские осадные машины четверо наших воинов одержали победу над врагом. Я тогда охранял для вас ворота. На этот раз вы будете охранять ворота для меня, а я отберу воинов и покажу вам, что мы можем сделать.
- Что ж, иди, - отвечали Йоханан и Шимон, Победи их. И да поможет тебе Всевышний. Но будь осторожен и не ввязывайся в серьезное сражение, потому что тебя могут взять в плен или убить. Это было бы позором для нас.
- Г-сподь будет хранить меня, - сказал Эльазар. - Я могу положиться на праведность отца моего Хоньо, первосвященника. Да не посмотрит Г-сподь на мои прегрешения. Он может выбрать другой случай покарать меня за них.
Эльазар отобрал сотню лучших своих воинов и сам повел их в бой. Еще до рассвета, в ту же ночь, они атаковали римлян. Эльазар окружил башни, приготовленные для таранов. Римляне, спасаясь от ночного холода, сгрудились вокруг огромных костров. Башни и тараны охраняли пять тысяч римских легионеров. При них находились сто пятьдесят плотников и кузнецов. Битва произошла в 27-й день месяца кислев, спустя десять месяцев после того, как римляне начали осаду Иерусалима.
Эльазар покинул Иерусалим с сотней войнов. Они напали на римлян внезапно. Римляне сидели вокруг костров. Прежде, чем легионеры успели вскочить на ноги, они были перебиты все до единого. В смятении некоторые из них падали в костер и погибали в пламени. Евреи сожгли брусья таранов и расплющили их наконечники так, что тараны невозможно было узнать. Башни, отвесы, обручи, канаты, цепи и вся прочая осадная техника были уничтожены или так искорежены огнем и камнями, что от них почти ничего не осталось. Евреи схватили также всех римских плотников и оружейников и заживо сожгли их в кострах, у которых еще совсем недавно грелись легионеры.
На рассвете Тит издали увидел дым. При свете утра он разглядел сожженные осадные башни и горы трупов вокруг них. Римский лагерь был пропитан запахом паленого человеческого мяса. Вместе со всем своим войском Тит устремился к башням - посмотреть, что произошло.
Тем временем Эльазар и его воины уносили с собой все, что только можно было, а заодно и головы сожженных заживо плотников. Они шли с песнопениями, прославляя Г-спода и насмехаясь над преследовавшими их римлянами. Они вошли в те же ворота, из которых вышли, и Йоханан с Шимоном торжественно приветствовали победителей.
К тому времени многие народы объединились и пришли к Иерусалиму на подмогу римлянам. Они собрались со всех концов Римской империи, которая включала большую часть цивилизованного мира. Римским императором был в ту пору Веспасиан, отец Тита. Тит поведал пришедшим к нему чужеземным полководцам и старейшинам обо всем, что случилось за время осады Иерусалима, о том, как мужественно и стойко сражались евреи и какое поражение нанесли они римлянам. Тит совсем пал духом изза этой войны и особенно из-за потери осадной и стенобитной техники. Рассказ Тита потряс старейшин всех народов.
- Евреи по-прежнему сильны и победоносны, - говорил Тит. - Они ведут с нами какието невероятные битвы. Я ничего не могу понять. Вы, старейшины своих народов, скажите: приходилось ли вам когда-нибудь видеть, чтобы четыре человека сражались против десяти с половиной тысяч воинов? Чтобы четверо воинов, стоя посреди десяти тысяч врагов, убивали их, оставаясь невредимыми, хладнокровно и уверенно, словно срезали огурцы на грядке? Между тем именно так оно и было!
Выслушав его, старейшины народов были так поражены, что не знали, что и сказать.
Затем Тит устроил военный совет со иноземными старейшинами и своими офицерами.
- Как нам быть дальше? - сказал он. - Нельзя допустить, чтобы мы потерпели полное поражение. Весть о нашем позоре облетит весь мир, и те, кто не знаком с евреями и их мощью, не поверят, что такое могло случиться.
На это старейшины ответили ему:
- Если тебе будет угодно, мы дадим тебе совет. Римляне измотаны этой войной с евреями. Дай легионерам отдохнуть. Мы только что прибыли, и наши силы свежи. Быть может, нам удастся одержать победу над евреями. Кто они такие, в конце концов? Возможно ли устоять против столь многочисленных войск, как наши?
- Не соглашайся на их предложение, - сказал Титу один из его полководцев. - Это еще больше унизит нас. Они тоже потерпят поражение от евреев, и это будет позором для нас. Ведь нам известна стратегия евреев, и тем не менее мы бессильны перед ними. Один их воин способен обратить в бегство тысячу наших. Что смогут сделать другие народы, ни разу не сражавшиеся против евреев? Они будет подобны мелкому кустарнику рядом с гигантскими кедрами.
- Нет, - заявили старейшины. - Мы выступим против них и сразимся с ними. И одержим победу!
Они очень настаивали, и в конце концов Тит дал им позволение сражаться с евреями.
- Быть может, евреи не устоят перед таким численным превосходством, - решил Тит. - Это свежие полки. Они не боятся евреев, потому что еще не испытали на себе их мощь. Что касается римлян, то мы уже испытываем смертельный страх перед евреями.
Семьдесят тысяч воинов из разных стран пришли на подмогу римлянам. Среди них были: 10.000 македонян, 20.000 бриттов, 5.000 армян, 10.000 африканцев, 10.000 бегонийцев, 5.000 арабов, 10.000 персов и вавилонян. Среди этих воинов не было ни одного римлянина. Они пошли в наступление по равнине, где находилась могила первосвященника Йоханана. Взобравшись на городскую стену, они вступили в бой с евреями. Их воины карабкались по приставным лестницам, прикрытым специальными щитами от камней и стрел, летевших со стены.
Йоханан, вождь зелотов, сказал своим товарищам:
- Если вы не возражаете, я сделаю вылазку и стану биться с этими необрезанными за городской стеной. Пусть отведают моей мощи!
- Надо идти двоим из нас, - отозвался Шимон, - а третий пусть стережет ворота. Их очень много. Маленькому отряду не под силу одолеть их.
- Совет хорош, - сказал Эльазар. - Я пойду с Йохананом.
- Пусть будет так, - заключил Шимон. Идите против них, и да отдаст их Г-сподь в ваши руки! Да не будет Он и на этот раз судить вас за злодеяния ваши!
Йоханан и Эльазар вывели на бой 1.500 зелотов и нанесли осаждавшим сокрушительное поражение. С утра до ночи убивали они врагов. Было это в 9-й день месяца тевет, на десятом месяце после начала осады. 57.000 вражеских воинов были убиты в том бою, 3.000 офицеров взяты в плен, а остальные спаслись бегством. В тот день погибло семь евреев. Зелоты принесли тела погибших в Иерусалим и похоронили, чтобы язычники не могли надругаться над их останками.
Йоханан и Эльазар вернулись в город, благодаря Г-спода. Тем временем уцелевшие воины римских союзников, разбитые и посрамленные, вернулись в лагерь к Титу.
- Вот видите, что с вами случилось, - сказал Тит. - Вы не поверили римлянам. Теперь и вас постигли смерть и позор.
На следующий день зелоты расправились с тремя тысячами офицеров, которых накануне взяли в плен. Они выкололи каждому из них один глаз и отсекли руку. После этого они отослали их к Титу.
И вновь Тит устроил совет со своими военачальниками и командирами союзников.
- Что мы можем сделать против этих евреев? - спрашивал он.
Каждый из военачальников предлагал что-то в соответствии со своим разумением, но что бы они ни говорили, Тит все высмеивал и отвергал. Он знал, что все они ошибаются.
- Есть только один способ одолеть евреев, сказал наконец Тит, - и от этого плана я не отступлю ни на шаг. Осада города будет продолжена. Сражаться с ними мы не будем. Припасы у них кончились. Пусть их победит голод. Кроме того, если мы не будем воевать с ними и у них не будет общего врага, они начнут воевать друг с другом. Если мы станем продуманно осуществлять этот план, то все, что мы хотим с ними сделать, они сделают друг с другом сами.
План Тита был одобрен всеми. Тит отдал новые приказы о том, как следует вести осаду Иерусалима. Все дороги, ведущие к городу, были перерезаны, чтобы евреи не могли напасть на римлян внезапно. Римляне установили круглосуточное дежурство у городских ворот, чтобы ни один человек не мог покинуть город. Горожанам не позволялось даже собирать под стенами траву себе в пищу.
Голод в Иерусалиме был столь жесток, что даже воины ослабели. Если бы не этот голод, стены Иерусалима не пали бы никогда, и еврейские воины никогда не были бы побеждены.
Многие в городе умирали от голода. Умирало так много людей, что родственникам негде было их хоронить. На улицах и в переулках громоздились горы трупов. Многие сбрасывали своих мертвых в резервуары для воды. Сами они падали туда заживо и погибали рядом со своими близкими.
Многие евреи сами выкапывали себе могилы и лежали в них день или два, пока не умирали.
Некому было зарыть их могилы и оплакать умерших. В Иерусалиме не осталось никого, кто был бы способен совершить погребение и оплакать усопшего. Плач прекратился. Слезы высохли и голоса умолкли, столь жутким был голод в осажденном городе. Дома и улицы наполнились трупами. Некому было прибрать их и предать земле. Невозможно перечислить все ужасы, которые принес голод.
Среди всех этих несчастий какие-то злодеи оклеветали первосвященника Амитая. Они сказал и Шимону, одному из трех вождей зелотов:
- Амитай, первосвященник, который в свое время провел тебя в город, хочет уйти к римлянам. Ты ведь знаешь, как он мудр и изобретателен. Он знает все входы и выходы не только города, но и Храма. Кто знает, не проведет ли он в город римлян под покровом ночи? Они поверят ему. А он может убедить и наших стражей и воинов бежать подальше от римлян, ведь все понимают, что будет с ними, если они останутся здесь.
Шимон велел привести к нему первосвященника Амитая и четырех его сыновей.
Пока клеветники собирались привести их, один из сыновей Амитая перебежал к римлянам и пришел к Иосифу Флавию. Амитай и трое остальных его сыновей были взяты под стражу.
Когда Амитая привели к Шимону, первосвященник взмолился:
- Прошу тебя, не оставляй меня в живых! Убей меня первым! Не дай мне увидеть, как умрут мои сыновья!
У Шимона было черствое сердце, он не внял мольбам старца. Б-г хотел покарать Амитая за то, что тот привел Шимона в Иерусалим. Так Амитай погиб от руки Шимона. За добро Шимон отплатил ему злом. Он приказал клеветникам повесить Амитая на городской стене на виду у римлян. Затем Шимон приблизился к нему и спросил:
- Скажи, Амитай, почему это римляне не спешат спасти тебя из наших рук? Я знаю, что ты хотел сбежать к ним.
Амитай не признес ни слова в ответ. Затем он вновь стал молить Шимона:
- Дай мне хотя бы обнять сыновей перед смертью!
Но Шимон остался глух и к этой просьбе.
Тогда Амитай возвысил свой голос и заплакал, обращаясь к сыновьям:
- Дети мои, я привел этого убийцу в Иерусалим, стало быть, я такой же убийца, как он! Во всем виноват я! Во всем, что случилось со мною и с вами, - моя вина. В тот день, когда я привел его сюда, я заслужил смерть. Я привел разбойника и убийцу в город Б-га. Я надеялся, что он будет полезен городу, но он совершил великое зло, превратив евреев в варваров. Он стал камнем преткновения и западней для нас. Одного убийцы здесь было недостаточно!
В тот день множество мужчин, женщин и детей покинули город. Им удалось пробиться через посты зелотов, охранявших выходы, открыть ворота и уйти. Они направились в римский лагерь, не в силах более терпеть голод и бесчинства зелотов. Беженцы были людьми почтенными и хорошо известными в Иерусалиме. Иосиф Флавий узнал их и сказал Титу, что, покидая Иерусалим, они рисковали жизнью.
Тит и его полководцы проявили к беженцам великодушие, так как Иосиф сказал им, что это были почитаемые в Иерусалиме люди. Тит принял их и велел принести им еды и питья. Некоторые из них так ослабели от голода, что не в состоянии были открыть рот, чтобы принять пищу. Другие умерли от того, что накинулись на еду и съели слишком много. Дети, увидев хлеб, обнаружили, что могут его откусить, но проглотить не в состоянии. Это было нестерпимо, и они умирали, давясь хлебом.
Евреи, бежавшие из Иерусалима из страха перед зелотами, глотали свое серебро, золото и драгоценные камни, чтобы спрятать их от разбойников. Добравшись до римского лагеря, те, кто выжил и был в состоянии глотать пищу, шли затем в отхожее место. Они ходили туда в одиночку и рылись в испражнениях в поисках проглоченного золота и драгоценных камней. Найдя в испражнениях свои ценности, они прятали их.
Заметив это, некоторые арамейцы и арабы стали подстерегать евреев в засадах. Они поймали нескольких евреев, вспороли им животы и нашли в кишечнике золото и драгоценные камни. Более двух тысяч евреев были убиты таким образом арабами и арамейцами.
Узнав об этом, Тит разгневался на арабов и арамейцев за то, что они учинили над евреями, и отдал приказ казнить каждого, кто был повинен в этом преступлении. Все их достояние было передано оставшимся в живых евреям. Казнено было более шести тысяч арамейцев и арабов.
В то время ворота Иерусалима, выходящие в Кидронскую долину, охранял один переписчик, честный человек по имени Менахем бен Серук. Его предки были помощниками Эзры-писца в Вавилоне. День за днем Менахем вел счет умершим, которых выносили из города через охраняемые им ворота, и сохранял свои записи. Он не считал трупы, которые валялись на улицах и в резервуарах для воды в прилежащем квартале города, не считал трупы, сброшенные с городской стены в Кидронскую долину, не считал тех, кто погиб от меча, и тех, кто умер в его квартале, но чьи останки были вынесены через другие ворота города.
Менахем насчитал, что только через его ворота было вынесено 115.808 трупов. В это число, разумеется, не входили знатные люди Иерусалима, которых успели похоронить, когда зелоты еще занимались этим. В это число не входили трупы, лежавшие неприбранными на земле и ставшие добычей птиц и диких зверей.
Тит допрашивал знатных граждан Иерусалима, пришедших к нему, в присутствии Иосифа Флавия.
- Я связываю вас клятвой, - сказал он, что вы скажете мне, сколько народу погибло в Иерусалиме с тех пор, как я осадил город, и по сей день.
Знатные граждане прикинули в уме, сколько умерших вынесли через городские ворота, чтобы предать земле за время войны и голода. По их подсчетам выходило 601.575 человек. В это число не входили умершие в домах и на улицах и погибшие от рук зелотов - те, кто так и не был погребен. Сюда не входили также те, кто умер в Храме и в пригородах Иерусалима Многие погибли от рук зелотов и в братоубийственных распрях. Было также немало знатных граждан, останки которых зелоты не позволили предать земле, и они лежали неприбранными.
По мере того, как голод усиливался, от него стали страдать и вожди зелотов. До сих пор голод их почти не касался, потому что они грабили всех, у кого было что-либо съестное. Но теперь голод был таков, что вожди зелотов съели своих коней. Когда конина кончилась, они стали есть конский навоз, кожаные седла и сбрую. Когда же и это было съедено, они принялись искать древесную кору, траву и другие растения, но не могли ничего найти, так как римляне вырубили деревья и уничтожили всю растительность на тринадцать миль в округе. Во всех иерусалимских садах не было ни деревца, ни травинки, ибо римляне все это уничтожили.
Прежде Иерусалим был окружен прекраснейшими плодовыми деревьями и садами, но все это уничтожили римляне. Земля вокруг Иерусалима теперь напоминала бесплодную пустыню. Те, кто приходил издалека и кто видел Иерусалим в дни его величия, окруженный зеленью садов, ныне поражались изменениям, которые здесь произошли.
Наконец, римляне стали вновь готовиться к приступу. Они построили огромный стенобитный таран и подступили к стене для новой битвы, чтобы посмотреть, в состоянии ли еще евреи сражаться. Вожди зелотов со своими людьми вышли на бой, но они были изнурены голодом и жаждой, и многие из них полегли в тот день на поле брани.
Тит сказал своим командирам:
- Мы не станем с ними драться врукопашную. Давайте сокрушим стену. Город окружен всего одной стеной. Если мы разрушим ее, то сможем проникнуть в город и уничтожить разбойников. Остальные жители, дошедшие до крайней нищеты, желают мира и покоя, хотят просто жить.
Воины и полководцы одобрили слова Тита. Все были согласны с этим планом действий.
Вожди зелотов с самого начала предвидели, что римляне соорудят новый таран и возобновят попытки пробить стену Иерусалима. К этому времени они выстроили внутреннюю стену в том месте, где мог быть применен таран, - на окраине города, близ могилы первосвященника Йоханана. Только здесь римляне могли установить свою стенобитную машину. Здесь уже были две бреши, которые проделали римляне в двух наружных стенах Иерусалима.
На этот раз зелоты были не в силах сжечь римский таран, как они это делали прежде. Поэтому они построили внутреннюю стену, которая должна была выдержать удары тарана. Они построили еще несколько стен изнутри. Всякий раз, когда таран готов был пробить одну стену, они возводили за нею другую. Однако сражаться они больше не могли - от голода их силы иссякли. И зелоты покинули Иерусалим.
В свою очередь римляне, видя, что их таран не может сокрушить стену, тоже отступили от города. Тогда зелоты решили: "Теперь римляне снимут осаду с Иерусалима. Они уходят. Мы спасены. Пора вновь обратиться к Б-гу".
Но римляне не собирались уходить. Их намерения были столь же решительны, как прежде. Они по-прежнему держали осаду города и говорили друг другу: "Мы должны показать свою боевую мощь. Позорно для нас уйти ни с чем от этих голодающих евреев. От голода они уже одной ногой в могиле".
Зелоты вернулись в город, чувствуя себя победителями, и вновь принялись изводить жителей.
- Дайте нам есть! - требовали они. - Иначе мы съедим вас и ваших детей!
Тут римские легионы вновь подступили к городу и стали таранить стену. Внезапно часть внутренней стены обвалилась. С боевым кличем римляне начали штурм Иерусалима. Однако, присмотревшись, они увидели новую стену, стоявшую за пробитой ими брешью. Евреи в городе были рады тому, что новая стена, построенная против пробитой, у могилы первосвященника Йоханана, устояла. В этом месте обороной руководил вождь зелотов Йоханан.
Радостные крики защитников города достигли слуха римлян. Они увидели, что евреи возвели новую стену и стоят на ней в то время, как сами римляне стояли на стене, пробитой тараном. Римляне растерялись, и торжество их сменилось унынием. Они не знали, что делать с этим дерзким народом - жителями Иерусалима. Возможно ли было вообще взять этот город? Десятки тысяч римлян уже погибли за время осады, а город так и не был завоеван.
Боевой дух римлян упал. Они оставили надежду захватить город, сокрушив его стену.
Тит сказал своим воинам:
- Это совсем новая стена. Евреи построили ее недавно, и раствор еще не успел затвердеть. Подкатите таран, и мы ее разрушим. Она поддастся легко, и мы займем город. Мы сделаем с ним все, что захотим, и отыграемся за все страдания, перенесенные за время этой осады.
Но римские командиры не слушали своего главнокомандующего. Они со своими воинами штурмовали пробитую тараном стену, в то время как евреи стояли на противоположной стене. Два войска сошлись в бою между стенами, и евреи одержали победу. Они заставили римлян отступить от разрушенной стены и отогнали их далеко от стен города. Затем евреи возвратились в Иерусалим.
Римляне совсем пали духом. Они больше не надеялись на победу. "Мы не будем больше штурмовать этот город, - говорили они. - Мы в жизни не возьмем его. Надо уходить отсюда, пока мы все тут не полегли. Иерусалим станет местом нашей погибели!"
Тит пытался было что-то сказать, но тут заговорил один из лучших и опытных его воинов, герой Сабиан.
- Римляне! - обратился он к легионерам. Кто из вас готов идти со мною против этих людей? Исполним приказ императора!
Сабиан взял свой щит и обнажил меч. Одиннадцать отборных воинов пошли за ним. Тит был изумлен мужеством Сабиана. Евреи в это время стояли в проломе стены, от которой они недавно отогнали римлян. Увидев направляющихся к ним Сабиана и его воинов, евреи обрушили на них град стрел и камней, но Сабиан не испугался и не заколебался ни на миг. Приблизившись, он вступил в бой с евреями, нахолившимися в проломе стены.
Когда Сабиан напал на евреев, один из них поразил его мечом, и он упал ничком на землю. Однако он поднялся на колени и продолжал сражаться. Молодой еврейский воин нанес ему смертельный удар, но Сабиан все еще дрался. Схватка была ему дороже жизни. Он скорее умер бы, чем сдался. Он погиб вместе с тремя своими солдатами. Восемь других возвратились к Титу со смертельными ранами. На другой день все восемь умерли.
Тем не менее пример Сабиана воодушевил римлян. В ту же ночь двадцать легионеров Тита решились на рискованное предприятие - они предприняли попытку проникнуть в город через пролом в стене. Они сказали об этом знаменосцу Тита, и тот отправился вместе с ними. Ночью римляне взобрались на стену. Евреи ни о чем не подозревали - изнуренные усталостью и голодом, они крепко спали. Взобравшись на стену, римляне протрубили в боевой горн. Звуки трубы привели евреев в замешательство. Они не могли понять, что произошло. Тит тоже услышал звуки трубы, и его люди объяснили ему, в чем дело. Тогда он собрал лучших своих воинов и поспешил к стене.
Проснувшись утром и увидев Тита на городской стене, евреи были поражены. Римляне продолжали подходить, солдаты взбирались на стену. Множество легионеров собралось у пролома в стене. Под стеной существовал подземный ход, по которому евреи выходили из города и возвращались обратно.
Бой перекинулся во двор Храма. Евреи собрались там и были атакованы римлянами. И молодые легионеры, и опытные ветераны были вооружены только мечами. Остальное свое оружие они оставили в лагере.
У евреев тоже были мечи, и бой разгорелся. Это была ужаснейшая из битв, когда-либо происходивших в Иерусалиме. Римляне бились плечом к плечу. Евреи тоже. В схватке участвовали только пешие, для кавалерии не было места. Сражались мечами и дротиками, поражая друг друга и не имея места для отступления. Была такая теснота, что никто не мог убежать. Пронзенные тела падали одно на другое. Шум битвы был слышен издали. Трубили в горны победители, стонали побежденные. Отовсюду были слышны лязг мечей, звук стали, рассекающей кость, и удары клинков о шлемы.
Римляне предвкушали победу: "Вот день, которого мы ждали!" Евреи сражались яростно:
"Отступать некуда. Мы можем лишь погибнуть во имя Б-га, Его Храма и Его Святая Святых. Мы будем жертвами, принесенными ныне на Его алтарь!" Битва в Храмовом дворе продолжалась много часов. Римская кровь мешалась с еврейской, потоком заливая двор. Громоздились горы изрубленных тел, - главным образом, это были трупы римлян.
Одним из самых могучих воинов Тита был легионер по имени Голин. Он увидел, что евреи начинают одолевать, а римляне - уступать. Это привело его в ярость. Голин бросился к выходу из Храмового двора, чтобы остановить отступление римлян. Он возник перед евреями, не давая им преследовать римлян дальше. Евреи повернули обратно в Храмовой двор, и Голин погнался за ними. Один из евреев нанес ему удар мечом в щит. Голин, по своему обыкновению, высоко подпрыгнул, но в прыжке задел ногой камень и упал, смертельно раненный. Голин упал на колени. Он продолжал сражаться и даже убил одного из еврейских воинов, но через несколько мгновений умер.
Узнав о гибели Голина, Тит хотел самолично идти к Храмовому двору, но войска ему не позволили. Легионеры опасались, что его тоже могут убить.
Евреи одержали полную победу над ордами римлян, ворвавшихся в тот день во двор Храма. Земля была усеяна трупами легионеров. Евреи сняли с Голина и других убитых римлян доспехи и оружие и взяли себе.
Вот имена еврейских командиров, одержавших в тот день победу над римлянами: из отряда Йоханана, вождя зелотов, - Элаша и Ифтах; из отряда Шимона, второго вождя зелотов, Малкия и Яаков-идумей, командир отряда идумеев; из третьего отряда, которым командовал Эльазар бен Амени, - Аршимон и Йегуда. Эти еврейские командиры со своими воинами в тот день разбили римлян во дворе Храма.
Преследуя римлян, евреи загнали их в Антониеву башню и заперли там, не давая выйти. Тит, видя, что Антониева башня стала ловушкой для его воинов, отдал приказ разрушить ее. Это случилось в 5-й день месяца сиван, перед самым праздником Шавуот. Шел четырнадцатый месяц с тех пор, как римляне подошли к стенам Иерусалима.
На следующий день начался Шавуот. Евреи в Иерусалиме справляли праздник. Тит подошел к Храму, почти к самой Святая Святых, потому что там находились еврейские воины. С римлянами был и Иосиф Флавий. Тит громко окликнул Йоханана и других командиров зелотов. Иосиф переводил. Тит сказал Йоханану:
- Какое зло причинил тебе этот Храм? Почему ты делаешь все для того, чтобы я приказал его разрушить? Если ты так гордишься с воей мощью, выведи свое войско и сразимся там, где ты пожелаешь!
- Нет лучшей жертвы, которую мы могли бы принести в Святом Храме, - отвечал Йоханан, - нежели наша собственная плоть. Нет крови, способной оросить алтарь лучше, нежели наша собственная кровь. Во имя нашего Б-га мы будем сражаться и умрем. Мы будем жертвами на Его алтаре. Мы погибнем свободными людьми в Святом городе, но не станем твоими рабами!
Утром евреи разделились на сторожевые отряды для охраны ворот Храмового двора. Ужасная битва разгорелась за эти ворота. Кериал и Ростий с тридцатью тысячами легионеров окружили Храм, чтобы не дать спастись никому из евреев. Бой длился семь дней. Почувствовав, что перевес на их стороне, римляне стали теснить евреев к Храмовому двору. Тогда евреи перегруппировались и стали, в свою очередь, теснить римлян к стене Антониевой башни. Так продолжалось семь дней. Затем римляне отступили, прекратив бой. Тит приказал снести Антониеву башню и освободить обширное открытое пространство для своего лагеря.
Тем временем в Иерусалиме продолжал свирепствовать голод. В городе совсем не осталось еды. Люди не могли покидать свои дома. Тем не менее некоторые из горожан отваживались ночью выбираться из города и угонять у римлян лошадей и ослов. Это был единственный способ раздобыть что-нибудь съестное. Евреи стали делать это ежедневно, и тогда римляне догадались, что осажденные каждую ночь выбираются из города, крадут у них животных и едят их. Римляне выставили стражу вокруг своего лагеря, чтобы евреи не могли больше похищать животных.
В это время евреи, вооружившись, подошли к восточным воротам города. Они развалили стену, которую Тит заделал, чтобы евреи не могли незаметно выходить из города. Отряд отважных еврейских юношей выбрался через воеточные ворота и поднялся на Масличную гору. Там они нашли лошадей, мулов, ослов и других животных. Они перебили стражу и угнали столько скота, сколько могли. От радости они громко трубили в рог. Римляне услышали звуки рога, увидели, как евреи угоняют их скот, и бросились в погоню. Тогда молодые евреи разделились на два отряда - один погнал римский скот в город, а другой с оружием в руках встретил преследователей. В результате ожесточенной схватки римляне отступили, а евреи доставили свою добычу в Иерусалим.
Евреи сражались более яростно, чем римляне, потому что за стены Иерусалима их выгнал голод. У них не было выбора - либо сражаться, либо умереть. Римляне же воевали с прохладцей. Даже унижение, которое они испытали, увидев, как евреи угоняют их скот, не заставило их драться так же отчаянно, как евреи. Боевой дух их был невысок, и потому многие из них погибли в этой схватке.
Евреи пригнали скот в город. Римляне преследовали их, но догнать не смогли. На их глазах похитители пригнали свою добычу в Иерусалим.
Эти молодые евреи превосходили римлян силой и мужеством и преследовали их до самого лагеря Тита. Когда воины-чужеземцы, пришедшие на подмогу Титу, увидели, как эти отчаянные молодые люди гонят римлян до самого их лагеря, они вышли им навстречу, чтобы убить или захватить еврейских воинов в плен. При виде столь многочисленного войска, еврейские юноши поспешили вернуться в Иерусалим.
Отряды римлян и их союзников преследовали евреев, но не только не смогли их поймать они даже не догнали их. Им удалось схватить лишь одного мальчика, которого римляне и привели к Титу. Его поймал легионер по имени Тиран. Римские воины были так горды его подвигом, что торжественно приветствовали Тирана. В глазах Тита и его военачальников он был просто героем.
Тит принял еврейского мальчика и оказал ему большой почет. Мальчик стал слугой Иосифа Флавия, сподвижника Тита.
Один из молодых евреев, сражавшихся в тот день с римлянами, был братом схваченного Тираном мальчика. Это был невысокий некрасивый человек по имени Йонатан. Он видел, что Тиран схватил его младшего брата живым. Разгневанный Йонатан встал рядом с могилой первосвященника Йоханана, за пределами города, и стал кричать, взывал к Титу и его воинам:
- Кто из вас храбрый воин? Пусть выйдет сразиться со мной. Я сдержу свое слово - не уйду отсюда, пока он не придет и мы не сразимся. Посмотрим, кто сильнее - римляне или евреи!
Этот человек не вызывал уважения у римлян и был в их глазах плюгавым уродом, но подойти к нему они боялись.
- Если мы одолеем его, - говорили они, это не будет подвигом. Он не какой-нибудь герой, он просто ничтожество. Однако если он одолеет кого-нибудь из нас, это будет величайшим позором.
- Где же ваша хваленая римская мощь? Вы бежите от нас. Мы бьем вас, словно имеем дело с женщинами или детьми. Вы все время показываете нам спину. Если вы считаете, что представляете из себя что-то без всех этих ваших союзников, которые так увеличили численность вашего войска, - давайте посмотрим, на что вы способны. Вы - наша пища. Мы прожуем вас нашими мечами. Мы уничтожаем друг друга своими злодеяниями, поэтому нас мало, но вы где же ваша сила? Вы в наших глазах - пустое место! Кто из вас найдет в себе мужество прийти и сразиться со мной? Я самый неприметный из всех евреев. Выберите лучшего своего воина, сильнейшего из римлян. Посмотрим, на чьей стороне сила!
На бой вызвался римский воин по имени Пон. Его знали также под именем Тирана - это был тот самый легионер, который взял в плен младшего брата Йонатана и привел его к Титу. Тиран, или Пон, приблизился к Йонатану, который внезапно бросился на него и убил. Это было великой победой для евреев и великим позором для римлян. После того, как Йонатан поразил Тирана, евреи изменили его имя на Йегонатан. В знак почета и уважения они сделали его командиром.
Однако, победив Пона, Йонатан не возблагодарил Б-га. Он уверовал в свои собственные силы и был чрезвычайно горд собой. Он приплясывал на виду у римлян и дразнил их.
- Пошлите ко мне еще одного воина, - кричал он. - Я с ним тоже разделаюсь. Вы еще узнаете мою силу!
Он все еще продолжал приплясывать перед римским лагерем, когда легионер по имени Полион неожиданно выпустил в него стрелу и убил его. Это вселило радость в сердца римлян. Йонатану не удалось насладиться своим торжеством.
Спустя некоторое время евреи обнаружили, что стена Храмового двора и три городских стены сильно повреждены. Стало ясно, что надежды на спасение от римлян больше нет. Они лихорадочно думали, что делать.
Рядом с Храмом стояла высокая башня, построенная еще царем Соломоном. Во времена Второго Храма к башне была добавлена надстройка из кедрового дерева и сосновая крыша. Защитники города густо обмазали дерево смолой, дегтем и серой.
Римляне атаковали евреев в Храме. Евреи побежали от римлян, которые преследовали их и загнали в башню. Однако евреи ушли из башни через дверь с другой стороны, пока римляне лезли на крышу башни. Легионеры тащили лестницы и взбирались на стены башни снаружи. Римляне буквально облепили стены башни и крышу. Они были ужасно горды своей "победой" и торжественно трубили в горны.
- Мы заняли башню! - кричали они. - Теперь евреям негде укрыться!
Римляне праздновали захват башни, легионеры заполнили все ее помещения и крышу. Один еврейский мальчик вызвался пойти в башню ночью и запереть ее снаружи. Он же еще раз плеснул на стены башни смолой и поджег их. Строение запылало, и все римляне, находившиеся в башне, сгорели заживо. Евреи окружили башню, глядя, как языки пламени взлетают до самого неба.
Завидев огонь, римляне бросились к воротам башни, но обнаружили, что они тоже горят. Тогда они поднялись на крышу и оказались в окружении огня. Укрыться было негде, ибо вся башня была охвачена пламенем.
А евреи стояли вокруг башни с оружием в руках, чтобы не дать никому из римлян уйти от смерти. В этом пожаре погибло по меньшей мере 22.000 римских легионеров.
Услышав крики погибавших в огне солдат, Тит со своим отрядом поспешил на выручку. Но к тому времени, как он добрался до башни, пламя разгорелось с такой силой, что он оказался бессилен чем-либо помочь своим людям. И от этого бессилия Тит и все его люди зарыдали. Увидав с крыши башни своего рыдающего полководца, отделенного от них стеной огня, римские солдаты стали прыгать с крыши, чтобы погибнуть прямо перед ним. "Умрем на гла-
зах у Тита, чтобы он видел, кто мы!" - говорили они. Башня была высока, и другого пути спуститься с крыши не существовало.
Пламя пожирало все деревянные постройки башни. Спастись было невозможно. Еврейские воины, стоявшие против башенных ворот, убивали каждого, кто пытался спуститься с крыши или выбраться из горящего строения через ворота. Так продолжалось до тех пор, пока все римляне, находившиеся в башне, не погибли.
Среди римлян, попавших в эту огненную западню, находился воин царского рода по имени Лонгин. Евреи, издеваясь, кричали ему: "Беги к нам, если хочешь жить!" Он попытался выбраться через один из выходов, но евреи не дали ему выйти. Лонгин догадался, что евреи не сохранят ему жизнь. Ему стало ясно, что они не пощадят ни его, ни кого-либо из тех, кто выйдет к ним из горящей башни. Тогда он обнажил свой меч и бросился на него, покончив с собой на глазах у евреев.
В башне находился и другой знатный римлянин по имени Арторий. Стоя на крыше, он заметил рядом с Титом своего лучшего друга, которого звали Луций. Арторий крикнул ему:
- Луций, брат мой, мой верный друг, подойди ближе и напряги свои силы! Я спрыгну отсюда на тебя. Попробуй поймать меня, тогда я останусь в живых. За это я отдам тебе все мое достояние. Если я останусь жив, а ты погибнешь, твои сыновья станут моими наследииками!
Луций очень любил Артория, он подбежал к тому месту, куда собирался спрыгнуть его друг. Арторий спрыгнул с крыши и упал прямо на него. От удара погибли оба.
Тит приказал написать их предсмертный договор кровью на лезвии меча. Он распорядился также увековечить историю этой дружбы и братства в хрониках Римской империи как пример великой любви двух римлян друг к другу.
Продолжая пожирать башню, огонь перекинулся на дворец Хизкиягу, царя Иудеи, нахолившийся поблизости от Святого Храма.
Тогда римляне побежали из Храма в город и возвратились в свой лагерь. Численность их настолько уменьшилась, что жители Иерусалима сумели нанести им поражение. Римляне стояли лагерем вокруг города. Они пришли к выводу, что одолеть Иерусалим мечом невозможно только голод может сломить сопротивление этой твердыни. Поэтому они продолжали осаду, хорошо зная, что в городе нечего есть.
В Иерусалиме жила женщина из аристократической семьи по имени Мирьям из Заиорданья. Она была очень богата. Когда при Веспасиане война стала более ожесточенной, Мирьям прибыла в Иерусалим и привела с собой много народу. Она привезла в город всех своих рабов и все свое достояние. Когда голод в Иерусалиме усилился и зелоты стали ходить из дома в дом в поисках еды, они пришли и к Мирьям, забрав у нее все, что было, и не оставив ни крошки съестного.
Теперь, когда голод сделался нестерпимым, несчастная женщина хотела умереть. Она бродила по улицам, подбирая соломинки и травинки.
У этой женщины был единственный сын. Когда голод взял ее за горло, вся ее материнекая любовь обратилась в ненависть. Сын кричал, просил есть, а ей нечем было его накормить, и тогда она сказала ребенку:
- Что могу я сделать для тебя? Гнев Б-га
пылает над Иерусалимом. Свирепствует голод. За стенами нас подстерегает меч, в стенах города - страх. Разбойники в городе убивают нас, враги за стенами готовят нам погибель. В городе пожары, разрушения, голод и чума. Мне нечем накормить тебя, сын мой. Мой дорогой сын, если я умру от голода, кто поможет тебе? Ты всего лишь младенец. Я надеялась, что ты вырастешь и будешь утехой моей старости, будешь кормить, поить и одевать меня, а когда я умру - похоронишь меня с почетом. Если бы ты умер прежде меня естественным путем, я бы похоронила и оплакала тебя, как только мать может похоронить и оплакать плод своего чрева. Но сейчас, сын мой, отрада очей моих, ты для меня все равно что мертв. Мне нечем кормить тебя. Голод ужасен. Враги жестоки и в городе и за его стенами. Если ты умрешь от голода, мне негде будет похоронить тебя с почетом, как мне хотелось бы. И потому я решила: да станет твоей могилой моя утроба! Я не хочу, чтобы ты умер и был сожран уличными псами. Пусть буду я твоей могилой, а ты - моей пищей. Как сын, ты обязан почитать меня и кормить. Если бы ты остался жив и стал взрослым, ты бы непременно кормил меня. Дай же мне теперь съесть твою плоть - прокорми меня таким способом. Лучше я возьму твою жизнь прежде, чем это сделает голод. Лучше я воепользуюсь твоим мясом, прежде чем твое тело станет гнить. Ты поддержишь и прокормишь меня. Ты отплатишь мне за все, что я дала тебе. Ты вышел из меня - и вернешься в меня. Я возвращаю тебя туда, где ты сделал свой первый вздох. Ты - единственный мой сын, свет моих очей. Я любила тебя всегда, со всей силой, на которую только была способна. Теперь
ты станешь пищей для своей матери. Пусть мой поступок падет позором на разбойников, отнявших у нас еду. Послушай, сын мой, что говорит тебе твоя мать. Накорми меня, подари мне жизнь, стань моей пищей! Пусть я сама отниму у тебя жизнь, а ты получишь свою долю в раю. Для меня ты станешь пищей и поддержкой, а для разбойников - позором и унижением. Люди скажут: из-за того, что сделали разбойники, мать убила своего ребенка и съела его!
Произнеся эти слова, она взяла малыша на руки. Осторожно, чуть ли не с любовью, перерезала ему горло и смотрела, как льется на пол кровь ее собственного ребенка. Отвернув лицо, она разрезала тело мальчика. Затем изжарила его мясо на огне. С любовью приготовила она трапезу и наелась. То, что не сумела съесть, она спрятала.
Люди учуяли запах жареного мяса. Они давно уже отвыкли от этого аромата. Один говорил другому: "Неужели действительно пахнет жареным мясом?" Наконец, об этом узнали вожди зелотов и пошли на запах.
Они пришли к дому Мирьям и в гневе сказали ей:
- Что это значит? Ты тут объедаешься, а мы умираем с голоду?
- Не гневайтесь, - отвечала она. - Я сберегла и для вас кусочек. Садитесь за стол, я приготовлю для вас чудесное блюдо. Это лучшее блюдо на свете!
Она накрыла на стол, принесла им жареное мясо своего сына и сказала:
- Ешьте. Это рука моего сыночка, а это его нога. А вот и другие части. Не подумайте, что это чужой ребенок. Это мой собственный и единственный. Вы его видели. Я дала ему жизнь - я его и съела. И на вашу долю оставила.
Сказав это, женщина зарыдала.
- Сыночек мой, сыночек, - причитала она, как сладок ты был мне, когда был жив, но теперь, когда ты умер, ты стал слаще меда! Твоя плоть кормит меня в эту голодную пору, и я смогу прожить еще некоторое время. У меня есть пища на старости лет, и ты спас меня от гнева этих убийц и разбойников, которые явились ко мне в ярости, учуяв запах твоей плоти! А теперь я позову людей, которые сидят за моим столом, и приготовлю для них блюдо из твоего мяса!
Женщина сказала разбойникам:
- Ешьте, насыщайтесь. Почему вы боитесь есть? Я приготовила вкусное блюдо. Что же вы не едите? Почему не наслаждаетесь мясом моего сына? Ешьте. Вы увидите - это слаще меда. Это очень вкусно. Я старалась приготовить как можно вкуснее. Вам что, жалко его? Больше, чем его собственной матери? Вы отказываетесь есть мясо моего сына... А я ела. Для вас это позорно? Значит, у меня больше мужества, чем у вас? Я накрыла прекрасный стол и приготовила вкуснейшее блюдо, как и подобает таким доблестным воинам, как вы. Что же вы не едите? Вы просили меня накрыть стол и выставить вам угощение. Если кому и подобает жалеть моего сына, так это мне самой. Что же вы жалеете его теперь? Что я такого сделала? Это ведь вы ограбили мой дом. Это вы не оставили ни крошки съестного мне и моему сыну. Вы потребовали, чтобы я поделилась с вами едой. Вы заставили меня приготовить это блюдо из-за голода. Так что же вы теперь не едите его? Вы сами помогли мне его приготовить. Кому же держать ответ - вам или мне?
Услыхав об этом случае, евреи погрузились в глубокую скорбь. Даже главари разбойников были потрясены этой трагедией. Люди хотели умереть, видя, до чего их доводит голод. Много народу ушло в ту ночь из города в стан римлян. Они рассказали Титу о матери, которая съела собственного сына. Выслушав их, Тит счел это очень дурным предзнаменованием.
Одни из ворот Храма были заперты. Они были покрыты серебром. Римляне подожгли эти ворота, деревянные части их сгорели, и серебро упало на землю. Ворота распахнулись. И тогда римляне увидели тропинку, которая вела в Святая Святых.
На следующий день римляне подожгли Святая Святых со всех сторон. Они обложили дровами золотые ворота Святая Святых и подожгли их. Золото раскалилось, сожгло деревянные части ворот, и ворота пали. Так Святая Святых открылась, и все теперь могли ее видеть. Это случилось в девятый день пятого месяца, в Тиша беав, в тот же самый день, когда Святая Святых отворилась в эпоху Вавилона.
Захватив Святая Святых, римляне торжествующе затрубили в горны. Святая Святых была со всех сторон охвачена пламенем.
Огонь продолжал бушевать в Святая Святых. Увидев, как горит Святая Святых, зелоты и их люди подожгли и остальные части Храма. Они подожгли также дома в Иерусалиме, в которых, как они знали, было много дорогих и красивых вещей. Прекраснейшие дворцы и особняки Иерусалима были преданы огню. Все, что дышало богатством, красотой, благородством, безжалостно сжигалось, чтобы римлянам не досталось ничего. Поджигая уцелевшую часть Храма, люди говорили: "Раз уж сожжена Святая Святых, чего стоит жизнь? Почему должны уцелеть другие строения?"
Римляне потушили огонь и установили в Храме своих богов-идолов. Они приносили им жертвы, выкрикивая проклятия в адрес евреев и их Торы.
В это время в Иерусалиме появился лжепророк. Он говорил уцелевшим зелотам:
- Мужайтесь! Возьмите оружие! Храм сейчас отстроится заново сам, без участия рук человеческих. Так Б-г Израиля явит римлянам Свою мощь! То будет им кара за похвальбу, будто победили они евреев. И если вы проявите отвагу и сразитесь с римлянами, как подобает воинам, Храм сегодня же восстанет из пепла!
Зелоты напали на римлян и многих из них убили, однако погибло и много самих зелотов. Римляне убивали мирных жителей, как овец. Прежде они обычно щадили мирное население, но сейчас ни о какой пощаде не могло быть и речи. Это была кара за то, что люди поверили лжепророку и не обратили внимания на чудеса, происходившие в Иерусалиме. Между тем знамения в городе были явлены чрезвычайно важные.
За год до того, как Веспасиан пришел к Иерусалиму, в небе, над самым Храмом, появилась комета, имевшая форму человека с обнаженным мечом в руке. Это знамение было во время праздника Песах. Всю ту ночь Храм светился в темноте и был виден отчетливо, как днем. Так продолжалось все семь дней праздника. Мудрецы Израиля знали, что это дурной знак, но простой народ говорил, что это доброе предзнаменование.
И еще в те дни привели теленка для всесожжения. Когда его повалили на землю, чтобы резать, теленок родил овцу. Люди и в том увидели знамение.
Еще одно знамение было связано с восточными воротами - очень красивыми и тяжелыми. Чтобы открыть эти ворота, требовалось двадцать человек, и столько же - чтобы их затворить. Скрип петель, когда ворота открывались или закрывались, был слышен издалека. В те дни ворота раскрылись сами собою, и люди не могли их закрыть. Мудрецы Израиля и священники снова увидели в этом дурное предзнаменование, однако невежественный народ усмотрел и в этом добрый знак.
Затем в небе появился лик мужчины и всю ночь виден был над Святая Святых. Лик этот был грозен и внушителен, ничего подобного в Иерусалиме прежде не видели.
В те же дни народу было видение - огромное войско с боевыми повозками, плывущее в небе. Оно проплыло над Иерусалимом и над всей Иудеей. Кони и всадники в этом войске были огненными.
Во время праздника Шавуот священники, нахолившиеся в Храме, услышали голоса, словно вокруг Храма ходили огромные толпы народа. Священники слышали грозные голоса, громко призывавшие: "Идемте, мы должны покинуть Храм! Бежать отсюда!" Мудрецы сочли это дурным предзнаменованием, но опять простой народ увидел в этом добрый знак.
За четыре года до этих знамений случилось быть в Иерусалиме невежественному земледельцу, которого звали Йегошуа бен Хананьягу. Во время праздника Сукот он вдруг громко закричал:
- Голос с востока, голос с запада, голос со всех четырех сторон, голос над Иерусалимом, голос над Храмом, голос над женихом, голос над невестой, голос над всем народом!
Жители города с презрением сказали ему:
- Что это ты так раскричался?
Но прокуратор города приказал, чтобы никто не смел ничего говорить этому человеку. Было ясно, что он безумец.
Тогда этот Йегошуа стал кричать:
- Горе Иерусалиму, горе его Храму, горе его Святая Святых до самого дня войны!
Когда началась первая война, он вновь принялся кричать. Потом камень из римской катапульты поразил его в голову, и он умер.
В те дни была обнаружена надпись на одном из древних камней. Она гласила: "Когда строительство Храма будет полностью закончено, и он будет равновеликим на все четыре стороны, он будет разрушен".
Когда Антониева башня была захвачена и разрушена римлянами, часть Храмовой стены была повреждена. Евреи отстроили ее заново. Когда они завершили работу, Храм стал совершенно равновеликим со всех четырех сторон. Евреи не вспомнили о надписи, которую недавно нашли.
Они нашли и другую надпись на стене Святая Святых: "Когда все четыре стороны здания станут равновеликими, Израилем станет править царь. Царь этот будет властвовать над всем миром". Многие полагали, что имеется в виду еврейский царь, однако священники сказали, что речь идет о римском императоре.
Когда римляне пришли к Храму, евреи бежали на гору Сион. Римляне установили в Храме своих идолов и устроили в их честь жертвоприношения и возлияния. Они глумились над евреями и их Б-гом и выкрикивали гнусные ругательства.
Как раз в это время к римлянам явился юный отрок, священник с горы Сион.
- Дай мне немного воды, - обратился он к командиру римлян. Центурион пожалел мальчика и велел дать ему воды. Отрок принял чашу с водой и утолил жажду. Затем убежал, захватив с собой то, что осталось в чаше, чтобы напоить других священников. Центурион сделал вид, будто гонится за мальчиком, однако на самом деле не стал его преследовать, довольный своим добрым поступком. Римлянин дал мальчику убежать.
После возлияний в Храме римляне привели к Титу захваченных там нескольких царей. Последние стали молить Тита о пощаде. В ответ Тит сказал им:
- Почему именно вам следует сохранить жизнь? Почему бы вам не разделить участь ваших братьев, принявших смерть во имя Б-га и сгоревших в пламени Его Храма?
И он приказал убить их.
В Иерусалиме жил человек по имени Доэг бен Йосеф. Он погиб, оставив после себя прелестного ребенка. Каждый год Доэг взвешивал своего сына, подсчитывал, сколько прибавил мальчик за год, и жертвовал Храму соответствующее количество золота. Когда голод стал совсем нестерпимым, мать ребенка зарезала сына и съела.
Когда голод стал таким жестоким, Тит приказал пустить в ход стенобитные машины, чтобы пробить новую стену. Многие еврейские командиры сдались Титу, и он сделал их офицерами своей армии. Решив, что они пришли с мирными намерениями, Тит приказал не трогать их и не причинять им зла. Видя, что солдаты Тита ничего дурного им не делают, командиры уцелевшей еврейской армии напали на римлян и всех их перебили. Узнав о том, как поступают евреи с его воинами, Тит обрушился на них всей мощью своей армии, и много евреев погибло. Остальные укрылись на горе Сион.
На следующий день римляне вошли в Храм. Это и была роковая дата - Тиша беав, которая в тот год пришлась на первый день недели. В этот день приносились жертвы, и священники, как всегда, пели песни в честь наступившего дня. В тот день они пели псалом: "Г-сподь - Б-г возмездия! Б-г возмездия, яви Себя!" (Тегилим, 94:1). Хотя этот псалом обычно следовало петь в среду, Б-г внушил им петь его в тот день, словно в знак скорби о несчастье, которое вотвот должно было произойти. Однако допеть этот псалом до конца у священников не хватило сил. А в конце этого псалма сказано: "...уничтожит их Г-сподь, Б-г наш".
Если бы у них хватило сил произнести слова "уничтожит их Г-сподь, Б-г наш" в тот момент, когда враг входил в Храм, римляне оказались бы бессильны победить евреев. Причина этого в том, что евреи умели связать ангелов клятвой, чтобы те не позволили римлянам завладеть городом. Если бы они закончили псалом, произнеся имена ангелов, зашифрованные в нем, особенно в слове "уничтожит" (яцмитем), то смогли бы призвать с небес ангелов и уничтожить римлян. Однако Всевышний решил иначе и еделал так, чтобы римляне вошли прежде, чем евреи успеют допеть псалом. Таким образом, врагу дано было восторжествовать над евреями и вступить в Святая Святых. Римляне принесли туда дрова и жгли их до тех пор, пока серебро и золото не расплавились, и тогда легионеры яростно устремились внутрь. Тогда-то они и установили в Храме своего идола и принялись петь и приносить ему жертвы.
Тит вошел в Храм и принялся хулить Б-га. Он взял блудницу, вошел в Святая Святых, развернул свиток Торы и прямо на нем совершил грех. Затем он рассек мечом завесу в Святая Святых. Всевышний сотворил чудо, и завеса стала кровоточить. То был знак, свидетельствовавший, как тяжко Всевышнему дается разрушение Храма. Тит же решил, что ему удалось убить Б-га евреев.
В Иерусалиме было 480 синагог. В каждой из них было отведено особое место, где детей обучали Торе. Были в синагогах и особые места для изучения Мишны и Талмуда. И был особый зал, где раби Йоханан рассказывал о тайнах Торы и описывал величие Г-спода. Все это было разрушено.
Тит взял завесу, сделал из нее мешок и еложил туда всю храмовую утварь. Возвращаясь на корабле в Рим, он взял все это с собой, чтобы на родине похваляться своими подвигами. Он также взял с собой и некоторых пленников.
Многие пленники погибли, не вынеся тягот пути. Погибли и те, кто живым добрался до Рима. Одних бросили на съедение львам, другие были убиты не менее ужасными способами.
Во время плавания на море поднялась буря, грозя потопить корабль, на котором плыл Тит.
- Похоже, еврейский Б-г силен только на море, - сказал Тит. - Он утопил в море фараона и сделал то же самое с Сисрой. Теперь Он хочет поступить таким же образом и со мной. Если Он желает явить Свою мощь, пусть сразится со мною на суше!
- Изверг, сын изверга! - раздался в ответ голос с Небес. - У Меня есть ничтожное создание - комар. Выберись же на сушу и сразись с комаром!
Когда Тит добрался до суши, к нему в нос проник комар. Он терзал его мозг в течение семи лет. Однажды Тит проходил мимо кузницы. От ударов молота комар затих. Тит решил, что нашел, наконец, верное средство от своей болезни. Каждый день он вызывал к себе кузнеца, и тот ковал железо в его присутствии. Тит говорил, что еврейскому кузнецу он бы платить не стал: "С евреев довольно и того, что они видят возмездие, постигшее их врага".
Мудрецы рассказывают, что когда Тит умер, в его мозгу врачи обнаружили комара величиной с доброго голубя.
Тит завещал сжечь его останки, а пепел развеять над семью морями, чтобы еврейский Б-г не мог найти и покарать его.
Когда народ Израиля был изгнан, чужие народы не могли поверить, что Иерусалим разрушен, а Израиль рассеян по свету. Люди говорили: "Б-г этого народа сотворил множество чудес. Он вывел их из Египта и утопил фараона в море. То же самое Он сделал с Сисрой".
И потому сказано: "...И оскверняли они святое имя Мое, ибо о них говорят: народ Г-спода они и из Его страны вышли" (Йехезкель, 36:20). Б-г скорбел о том, что разрушил Свой Храм. Чужеземцы говорили: "Израиль - народ Г-спода, и Он являет им чудеса. Почему же им пришлось покинуть свою страну? Наверное, в ту пору Он был бессилен уберечь их". Вот это и было осквернением имени Б-га.
Тит привез в Рим всю храмовую утварь. Он привел с собою колена Йегуды и Биньямина.
Он воздвиг грандиозную триумфальную арку, чтобы продемонстрировать свое могущество ведь он одержал победу над Израилем и, следовательно, был сильнее всех народов мира! На триумфальной арке он велел изобразить все храмовые сосуды, а также скованных цепями людей, несущих эти сосуды. Точно так же, проходя через город Салоники, он велел высечь в камне свой образ, как сделал это в Риме. Однако там он не приказывал сделать изображения храмовых сосудов.
Камни Иерусалимского Храма не были, однако, разрушены и сожжены. Все они были спрятаны от врагов. Демоны принесли другие камни, которые и сгорели, введя Тита в заблуждение. И хотя римляне были убеждены в том, что они сокрушили Храм, то была всего лишь иллюзия. На самом же деле все, что на ходилось в Храме, было спрятано. Когда Всевышний решит восстановить Свой Храм, Он использует те же камни, что были там изначально. Ничто не окажется утерянным.
