РУТ И СЕМЬЯ МАШИАХА

РУТ И СЕМЬЯ МАШИАХА

Исторические рамки и характеристики эпохи

Ради двух голубиц, чистых и праведных (Рут, моавитянки, и Наамы, аммонитянки), Г-сподь, да будет благословенно Его Имя, помиловал два больших народа (аммонитян и моавитян) и не уничтожил их.
(Талмуд)

Было две женщины: Тамар и Рут. Первая дала жизнь потомкам Иеуды, от второй произошли царь Давид, царь Шломом и царь Машиах. Обе они поступили праведно, выполняя свой долг перед умершими.
(Зоар)

Пока сыновья Израиля продавали Иосефа мидианитянам, а Иосеф, Реувен и Яаков постились, облачившись во вретище, пока Иеуда выбирал себе жену, в это время Г-сподь, да будет благословенно Имя Его, создавал род Машиаха, который должен принести нам свет.
(Мидраш)

Книга Рут начинается с фразы,и которая, на первый взгляд, определяет исторические рамки повествования: «И было это в то время, когда Судьи вершили суд». Прочитав эту строчку внимательнее, мы видим, что Шмуэль, автор книги Рут, практически ничего не сказал об исторической эпохе. Ведь эпоха Судей началась после смерти Иеошуа и продолжалась вплоть до того времени, когда царь Шауль установил единовластие в земле Израиля. Период этот длился ни много ни мало 350 лет. Но слова пророка о том,что все происшедшее с Рут свершилось в эпоху Судей, вряд ли дают нам представление о том, когда именно происходили эти события. Правда, Талмуд говорит, что Боаз — это судья Ивцан. В этом случае Рут могла стать его женой в 2792 г.. (968 г. до н. э.), т. е. 304 года после того как Иеошуа привел сыновей Израиля в Землю Обетованную, или 259 лет после начала эпохи Судей. Однако в том-то и дело, что в Танахе не сказано явно, будто Боаз и Ивцан — одно и то же лицо, поэтому, согласно нашим мудрецам, фраза «когда Судьи творили суд», определяет не исторические рамки, а скорее является характеристикой морали того периода. Рут появилась в период хаоса в еврейской истории. Это было время, когда народ не прислушивался к своим правителям, а правители не всегда заслуживали преданности своего народа. Голод поразил страну в те годы; голод не только физический, но и духовный. Когда иудаизм лишается своих вождей и последователей, душа народа страдает не менее, чем истощенное голодом тело человека.

Когда не было царя

Хотя книга Рут, одна из двадцати четырех книг, составляющих Танах, — вполне самостоятельное повествование, все же она во многих отношениях удивительно схожа с двумя наиболее трагическими сказаниями Танаха, завершающими книгу Судей. Это, во-первых, сказание о наложнице в Гиве: рассказ о чудовищной жестокости, приведшей к войне, в которой более 80 тысяч человек было убито, а колено Биньямина почти полностью истреблено. И вторая история — об идоле Михи, в которой говорится, как некоторые из сынов колена Данова отошли от Б-га. Время, когда происходили эти события, также не определено точно, и комментаторы расходятся во мнениях по этому вопросу. Однако характеристика эпохи есть: «В те дни не было царя над Израилем и каждый делал то, что было правильно в газах его».

Удивительно, не правда ли? Точный год события не указан, да он и не важен. Не имеет значения, какой именно судья правил в то время. Если бы даже были известны эти исторические подробности, они бы не помогли нам лучше понять описываемые события, а следовательно, не дали бы нам никакого дополнительного урока на будущее.

В конечном итоге, Танах — не историческая книга. Повествование о конкретные событиях в нем часто неполно и хронологически не определено. Чудесные и вдохновляющие истории рассказаны лишь в Талмуде и в Мидраше. Почему их нет в Танахе? Их нет потому, что они там не нужны: Торы — не историческая книга и не летопись событий. Б-г в Своей бесконечной мудрости дал нам «Книгу поколений человека» и включил в нее только то, что необходимо для нас. Более миллиона пророков было среди евреев до тех пор, пока в период вавилонского изгнания не кончилось их время, но лишь 55 из них упомянуто в 24-х книгах Ганаша. Записаны были лишь те пророчества и сказания, которые актуальны для потомков. Да, остальные пророчества также являются проявлением воли и слова Г-спода, но они были нужны лишь в свое время, в тот момент, когда выходили из уст пророков, поэтому они не были навечно запечатлены в Торе.

Не так, однако, произошло с историями о наложнице в Гиве и идоле Михи. Они навечно остались в памяти евреев, ибо были не просто историями. В них показано, что может произойти, когда нет царя у Израиля и каждый человек делает то, «что правильно в глазах его». А потому эти два рассказа обладают вечным смыслом. В каждую эпоху еврей должен знать, какая судьба ожидает его, если он отказывается подчиниться авторитету правителей.

Книга Рут, как и указанные другие истории, говорит о том, чего надо ждать, когда в Израиле нет законной власти. Она начинается с загадочной фразы: «в дни, когда Судьи творили Суд». Пророк несколькими словами определяет характер эпохи. Согласно Талмуду, эти слова означают, что люди судили и критиковали своих судей, насмехались над ними. В таких условиях авторитеты рушатся. И тогда наступает голод — физический и духовный. И даже такой человек как Элимелех, образованный, почитаемый, богатый, может сбросить с себя ответственность перед своим народом и уйти в землю моавитян.

Рут и ее история

В свете всего сказанного история Рут, история происхождения дома Давидова, приобретает новое значение. Рут, дочь царя моавитян, никогда бы не встретила еврея, если бы не грех

Элимелеха и всего еврейского народа. Только потому, что в то время не было правителя над народом, семья Элимелеха покинула Бейт Лехем и оказалась в земле моавитян. Таково было первое звено в цепи событий, в результате которых дочь царя моавитян стала основательницей царского рода, того рода, которай дал еврейскому народу Давида — царя, открывшего людям Славу Г-спода. Этот же род даст нам Машиаха, о котором известно, что он поведет народ Израиля и все человечество к духовному совершенству, предназначенному нам Г-сподом, ибо Он сказал: «Да будет свет!»

Во всем видна рука Г-спода—таково одно из основных положений еврейской веры. Какими бы трагическими не были события, в самом их начале уже заложены семена будущего спасения. Иосеф был продан в рабство и его праведный отец двадцать два года оплакивал его, но в это время Б-г сделал милосердного Иосефа приближенным фараона, чтобы в свое время была обеспечена участь еврейского народа, ушедшего в изгнание. Мать положила своего ребенка в корзину и он должен был погибнуть, но дочь фараона спасла его, и он стал преданным Б-гу пастырем своего народа. Он стал Моше.

Элимелех бежал от своей судьбы, и можно представить себе, как опечалены были те немногие из оставшихся в колене Иеуды, когда один из лучших сынов бросил их в момент одного из самых тяжелых испытаний. Но Б-г создавал тогда род Давида, который должен был наконец принести колену Иеуды славу, обещанную ему Яаковом в его последнем благословении.

Грехи древних

Основание для оценки

Прежде чем идти дальше, важно понять, что грехи наших предков нельзя ставить в один ряд с нашими грехами. Тора не создает культа героев, не призывает преклоняться перед героями. Она открыто говорит о проступках и грехах как еврейского народа в целом, так и самых достойных его представителей. Правда, на этом пути нас подстерегает одна опасность: когда такие великие люди как Моше и Давид отступают от тех жестких правил морали, которые считались обязательными для них, и только для них, Тора сурово их осуждает, но мы, читающие эти строки сейчас, невольно начинаем чувствовать себя спокойно и уютно, думая о своей «непогрешимости». Поверхностное прочтение Торы привело к ложным представлениям о том, будто она изобилует сценами насилия, жестокости и проявления низменных страстей. Такое представление широко и с выгодой для себя используют писатели и режиссеры, которые ради легкой наживы, не задумываясь, искажают образы величайших героев истории. Однако, один их самых праведных и мудрых людей недавнего прошлого очень верно и кратко выразил точку зрения Торы, сказав: «Если бы только наши благие дела были так же святы, как их грехи».

Наши предки, поскольку они были ближе по времени к Синайскому откровению, были несравненно более праведны, чем мы, — это одна из основ нашей веры и она незыблема. Разница между нами и нашими предками необычайно велика. Более того, любые законы, установленные в одну эпоху, не могут быть отменены законодателями всех последующих эпох, эти законы разрешено только интерпретировать или сравнивать с другими законами, но не больше. Если выдающиеся ученые определенного поколения осознавали, что они слишком во многом уступают своим великим предшественникам, они сами объявляли о конце определенного периода и начале другого, более низкого по уровню. Так было, например, когда талмудисты решили, что великий период таннаев, период Мишны, закончен. Точно таким же образом оценивалось и поведение отдельных личностей древности, а особенно самых великих из них, причем оценка производилась по неизмеримо более высоким и жестким критериям, нежели у нас. Согласитесь, что такой способ оценки поведения нам с вами знаком. Ведь мы тоже склонны применять более высокие критерии для характеристик других людей. Вот только один пример. Допустим, мы видим пьяного велосипедиста. Конечно, мы негодуем: выехав на дорогу, он подвергает опасности свою и чужую жизни. А теперь представим себе пьяного пилота. От каждого его неверного движения зависят жизни не одного-двух, а сотен людей в самолете и внизу на земле. Такая картина уже не возмущает нас, а ужасает.

Поскольку от великих людей ожидают всегда большего, то и поступки их оцениваются тоже более жестко. Тора безжалостно осуждает проступки, совершенные праведниками древних времен, но это лишь подтвержает их величие. Никто не ждет величия от людей обыкновенных, но никто не прощает великим их «человеческие слабости».

Проступок, но не грех

«Пошел Реувен и лег с Биллою, наложницей своего отца» (Берешит 35:22).

Страшный грех. Лишь недавно дети Яакова уничтожили жителей Шхема в наказание за менее ужасный проступок. И все же Реувен стал основателем одного из колен еврейского народа. Талмуд объясняет, что Реувен не совершал греха прелюбодеяния: «кто говорит, что Реувен согрешил, тот ошибается» (Шабат). После смерти Рахели, которую Яаков ставил выше Леи, Лея и ее дети почувствовали, что теперь первенство должно принадлежать ей. Однако вещи Яакова были перенесены не в ее шатер, а в шатер Биллы. Тогда-то Реувен и решил, что с его матерью поступили несправедливо. Чтобы восстановить справедливость, он перенес вещи Яакова в шатер Леи. Понятный и в чем-то даже правильный поступок. Но для такого человека, как Реувен, столь вольное обращение со всем, что касалось личной жизни его отца, патриарха Яакова, было актом непростительной грубости. Согласно тем оценкам, которые применялись к поступкам Реувена, проявить такую неучтивость по отношению к своему отцу было все равно, что склонить к неверности его наложницу, поэтому Тора так об этом и сказала.

«И случилось так, что когда Шломо был стар, жены его отвратили его сердце к другим богам... и не соблюдал он заповедей своего Б-га» (Млахим 1, 11:4).

Казалось бы, в Писании говорится о том, что на склоне лет Шломо стал идолопоклонником. И опять Талмуд говорит «нет». Жены его пытались заставить его поклоняться идолам, но он не слушал их. И все же Шломо обвиняют в идолопоклонничестве, в одном из самых страшных грехов по Торе, потому, что, попустительствуя грехам своих жен, он дал им повод думать, будто они могут отвратить его сердце от Б-га. Это можно было бы простить менее великому человеку, но только не Шломо.

Великий народ

Таким же образом оценивается поведение всего еврейского народа в целом. Это особенно касается того периода, когда евреи были свидетелями чудес, слышали голоса пророков. Для доказательства укажем на события, описанные в 7 главе книги Иеошуа: евреи потерпели жестокое поражение, когда пытались завоевать небольшой городок Ай. После чудесной победы над жителями Иерихона, после полученных от Б-га обещаний в том, что они беспрепятственно завоюют всю землю Ханаана, это внезапное поражение ошеломило весь народ. Иеошуа и старейшины разорвали свои одежды, посыпали головы пеплом и, упав на колени перед Святым ковчегом, просили Б-га объяснить им, почему с ними случилось такое несчастье. В ответ они услышали страшный перечень грехов: Израиль согрешил и преступил Мой завет, и взяли из заклятого и украли, и утаили, и положили между своими вещами.

Какое страшное осуждение! Некогда святой и праведный Израиль превратился в толпу изменников и воров.

Иеошуа потребовал объяснения от своих людей и тогда выяснилось, что только один из всего народа — Ахан — нарушил запрет хоть что-нибудь взять из несметных богатств Иерихона. Так, из-за греха одного человека был жестоко наказан и обречен на поражение целый народ. Из-за проступка одного единственного человека Б-г едва не отказался от Своего завета с еврейским народом и его патриархами. Конечно, если бы это событие не было так подробно изложено в Танахе, нам не пришло бы в голову расценивать поступок Анаха как тяжкий грех, а тем более как грех, ставящих под угрозу существование целого народа. Однако, этот проступок был назван тяжким грехом, низким преступлением. Отсюда мы видим, как велик был наш народ, если всего лишь за то, что евреи пренебрежительно отнеслись к проступку одного незначительного человека, все они были так строго осуждены.

Тема книги Рут

Люди несведущие, далекие от Торы, называют книгу Рут первой в истории литературы книгой о любви. Безусловно, такое кощунственное толкование этой книги вызывает у любого ортодоксального еврея негодование. Отсюда мы видим, насколько поверхностно многие изучают или, вернее сказать, читают Танах.

Действительно, при буквальном прочтении история еврейского народа, изложенная в книгах Танаха, предстает перед нами полной кровавых событий, тяжких грехов, низменных страстей. И это как раз в тот период, который нам известен, как самый плодотворный в смысле духовных исканий. Безусловно, еврейский народ не смог достичь целей, поставленных перед ним. Но не будем забывать о том, что цели, поставленные перед ним тогда, и цели, которые стоят перед ним сейчас, не одно и то же. Даже в то время, в период сильнейшего политического упадка, еврейский народ в моральном отношении, в отношении учености и силы веры намного превосходил нас, живущих в двадцатом веке, в веке, о котором вроде бы с гордостью провозглашено как о высшей ступени мировой цивилизации.

Наши мудрецы объясняет, что ночь, когда Рут пришла к Боазу, дала миру яркий свет — династию Давида. Не страсть руководила Боазом, а стремление отдать свои последние дни, свои последние силы стареющего тела на то, чтобы положить начало роду Машиаха. Для этого он избрал женщину чистую и праведную, ту, ради которой Б-г пощадил всех моавитян, и, несмотря на их пороки, более 700 лет был милостив к ним. Даже грехи поколения, судившего своих судей за их проступки, даже грех Элимелеха и его семьи нельзя поставить на одну ступень с той развращенностью, малодушием и упорным непризнанием авторитетов, которое мы встречаем сейчас.

Книгу Судей называют книгой Справедливых, ибо на протяжении 350-летнего периода судей еврейский народ делал, как правило, то, что было «праведно в глазах Г-спода». И нет никакого противоречия в том, что на страницах книги Судей так часто встречаются упоминания о грехах еврейского народа. Этот период, период многочисленных грехов, не был самым долгим, и не все без исключения еэдэеи совершали неправедные поступки. Да и сами их грехи нужно судить по критериям, также возвышающимся над нашими критериями, как небо над землей.

Монархия в Израиле

Исполнение заповеди отсрочено

Из строк, которыми начинается книга Рут, из замечаний о том, что «не было царя над народом», в главах о наложнице в Гиве и об идоле Михи, становится ясно, что власть Судей не была идеальной формой власти для еврейского народа, и иногда необходимость царской власти ощущалась весьма остро. Безусловно, существует огромное различие между судьей и царем, и для того, чтобы понять данный период истории, необходимо это различие уяснить. Можно задать и такой вопрос: если власть царя была идеальной формой власти для еврейского народа, то почему монархия не была установлена сразу, когда евреи пришли в землю Израиля? И почему, когда евреи, наконец, обратились к пророку Шмуэлю с просьбой дать им царя, он так резко порицал их? Одной из 613 заповедей Тора называет необходимость царской власти для еврейского народа (Дварим, 17:14-15). Вот мнение рабби Иеуды, на которое опирается алаха: «Три заповеди было дано исполнить евреям, когда они придут на свою землю: назначить царя, истребить потомство Амалека и построить Святой Храм».

Но если так, то почему тогда Б-г отозвался о просьбе евреев установить царя над ними следующими словами: «Не тебя (Шмуэля) они отвергли, но Меня отвергли они, Мою власть над ними».

Правительство в Израиле

Еврейская концепция правительственной власти уникальна. Иосиф Флавий сказал об этом так: Некоторые народы возлагают ответственность за безопасность своей страны на одного правителя (монархия), некоторые — на небольшое количество правителей (олигархия), некоторые — на весь народ (демократия) . Моше, наш учитель, учил нас не доверять ни одной из названных форм власти. Он учил нас подчиняться власти Б-га, одного Б-га. Он считал Б-га царем и властителем. Он учил людей всегда возлагать надежды на Б-га, ибо Он источник всякого добра как для человечества в целом, так и для каждого человека в отдельности и лишь от Него придет помощь, когда люди обратятся с молитвой к Нему в дни страданий. Ничто не укрывается от его взгляда и ни один из человеческих помыслов не скрыт от Него.

Ту форму власти, определение которой дал Иосиф Флавий, часто ошибочно называют теократией, однако это не так. Власть в представлении евреев никогда не была вотчиной священников, никогда для них одежда священника не сменяла мех царского горностая. Правда, после победы над сирийцами и греками Хасмонеи стали правящей династией, но, пытаясь установить власть священников навечно, они нарушили закон еврейского народа, т. к. присвоили себе привелегии династии Давида и извратили назначение представителей духовного сана. В наказание за то упорство, с которым они удерживали свою власть, Хашмонаим были истреблены во время восстания рабов. (Рамбан, коммент. к Берешит, 49:10). Власть, о которой говорил Иосиф Флавий, это не власть священников, а власть Б-га. Неважно, кто правил народом — царь или, как в более ранние времена, судья. Истинным царем Израиля оставался Б-г. Кто бы не держал в своих руках бразды правления, он лишь орудие в Его руках.

Время избирать царя

Тогда почему же существовала заповедь об установлении царской власти?

«Когда войдешь в землю, которую Г-сподь, Б-г твой, дает тебе, и овладеешь ею и поселишься в ней, и скажешь: поставлю я над собою царя подобно всем племенам, которые вокруг меня» (Дварим, 17:14).

Тора объясняет нам, что Г-сподь наделяет царя властью не для того, чтобы вести за собой народ или вершить суд над врагами, завоевывать новые; земли или заботиться об охране уже завоеванных. Ведь уже было сказано, что только после того, как земля будет завоевана и заселена, народ должен искать себе царя. Нет, еврейский народ не нуждался в искусном военачальнике, ибо сам Б-г обещал ему быстрое завоевание и полную победу. Б-г вел их к войне, и, идя с Его Именем, они не нуждались в другом предводителе. Не за преданность короне и почтение перед военными наградами, а исключительно за соблюдение заповедей Торы они могли быть награждены жизнью спокойной, плодотворной и счастливой. Для еврейского народа избрать царя сразу после завоевания Земли Израиля, поставить над собой царя со всеми атрибутами его власти означало унизить и себя, и своего царя. Если бы царь предводительствовал народом во время завоевания обещанной ему земли, блеск короны и красота царских одежд заслонили бы от нас присутствие Б-га, Его руку, направляющую народ. Говорилось бы о том, что еврейский народ завоевал свою землю силой оружия, а не по милости Б-га, что^враг был повержен земным царем, а не Царем Царей, да будет благословенно Его Имя.

В дни пророка Шмуэля все еще не была завоевана значительная территория земли Израиля. Евреи никак не могли завершить начатое дело, и это стало причиной многих бед и поражений в последующие годы. Сыновья Израиля не воспользовались Б-жественной помощью, не последовали заповеди очистить святую землю от неправедных людей, населявших ее, чтобы превратить ее в землю Авраама, Ицхака и Яакова. Они удовлетворились тем, что уже было завоевано, вернулись к своим виноградникам и смоковницам и предоставили менее удачливым коленам, тем, чьи земли оставались в чужих руках, сокрушаться о своей судьбе. За то, что евреи не объединились в единую нацию, не выполнили свое предназначение, они были осуждены выносить набеги своих врагов и терпеть поражение за поражением. Так продолжалось несколько веков. Устав от поражений, боясь аммонитян, ища защитника и военного предводителя, евреи, наконец, потребовали от Шмуэля установить над ними царя. И ошиблись — ибо не для защиты и завоеваний Б-г предназначил царя еврейскому народу. Так что евреям надлежало беспокоиться более по поводу своего душевного упрямства, духовной слепоты, а не по поводу слабости своих укреплений; меньше думать о том, как сломать в своем сердце преграду, мешавшую приблизиться к Б-гу. Вот почему отчаяние и гнев овладели Шмуэлем, и он напомнил евреям о тех событиях, когда чудесное Б-жественное вмешательство помогало евреям и указывало им путь спасения от врагов. Шмуэль сказал: «Вы сказали мне: «нет, только царь будет править нами», — тогда как Г-сподь, Б-г ваш — ваш Царь!» (Шмуэль 1, 12:12).

Да, Тора заповедует установить царя над народом, но в дни Шмуэля просьба о царе была преждевременной. Они получили своего царя — Шауля. То был великий праведный человек, не было среди евреев человека более достойного, но его царствование окончилось трагедией, потому что евреи просили себе царя явно преждевременно.

Предназначение Царя

Царь должен восходить на трон в спокойное время, когда страна находится в безопасности и процветает по воле Б-га, ее Верховного Правителя, когда жизнь в ней идет согласно Торе. Царь имеет особое предназначение. Первый среди граждан своей страны, он должен быть живым воплощением Торы, живым примером того, как ее законы и ее святость облагораживают человека. Он обладает огромной, почти неограниченной властью, однако, подчиняется законам Торы, которая всегда при нем. Согласно своему положению царь обязан жить в роскоши, но, умножая богатства, он избегает излишеств. Еврейский царь имеет возможность удовлетворить любое свое желание, но остается образцом умеренности и сдержанности. Никто из смертных не может помешать ему следовать своим желаниям, тем не менее он полностью посвящает себя служению своему народу. Конечно, он волен установить свою, личную, человеческую власть над людьми, однако главная его цель — чтобы люди признали строгие законы Торы, чтобы они стали руководствоваться ее высокими принципами в своей жизни и в своих делах так, что другие народы признают их праведность.

Когда народ искал себе царя, он еще не был достоин иметь такого правителя. Тем не менее среди них был человек, который мог стать царем. Это был Давид, не известный никому пастух, не признанный даже в своей семье. Давид мог стать Машиахом и построить вечный Храм Г-споду, но еврейский народ еще не был достоин такого царя. Поэтому Давид стал лишь основателем династии, той династии, которую завершит Машиах, провозгласив на Земле царство Г-спода.

Право царя

Царь должен охранять Тору, следить за тем, чтобы люди изучали ее и следовали ее заповедям. Не следует ставить законы, издаваемые царем, выше законов Алахи, напротив, долг царя строго придерживаться законов Торы. Однако его положение обеспечивает ему и особый юридический статус, который характеризуется такими двумя пунктами:

а)    как лицу, воплощающему верховную власть и стране, царю следует оказывать особые почести и-уважение. Ему следует уступать путь. Для своего удобства он может повелеть разрушить то, что принадлежат его подданным. Царь не должен добровольно жертвовать своими привилегиями, поступая так, он унижает свой народ. Он в такой же степени обязан требовать почтения к себе, в какой любой подданный обязан это почтение проявлять;

б)    своей властью царь может присудить к наказанию, конфискации имущества или смертной казни.

Суд у евреев вправе приговорить преступника к смертной казни только после допроса свидетелей, проведенного строго по определенным правилам и лишь при наличии серьезных улик. Однако царь может приказать казнить преступника, если он считает, что вина доказана, даже если против осужденного имеются лишь косвенные улики. Виновный в непочтительности по отношению к царю может быть казнен по его распоряжению, если царь сочтет нужным это сделать. Такие привилегии даны царю, чтобы он своей властью мог устрашить и обезоружить преступников.

Пользуясь правом вершить суд царь должен руководствоваться лишь следующим принципом: «в любом случае судить так, как этого требует время».

Таким образом, становится ясно, почему Шмуэль в книге Судей, говоря о времени, полном самых страшных преступлений, употребляет именно эту фразу: «В те дни не было царя над Израилем, и каждый делал то, что было правильно в глазах его». Царь обязательно наказал бы жителей Гивы, после того как они с бессмысленной жестокостью расправились с беспомощной наложницей малодушного левита, которая всего лишь искала место, чтобы отдохнуть перед дорогой. Царь не позволил бы также левиту, побуждаемому горем и гневом, восстановить против колена Биньяминова другие колена. Царь не допустил бы также, чтобы диспут о правосудии между Санхедрином колена Биньяминова и другими коленами, окончился столь ужасным кровопролитием. Существовавшая в то время система правосудия не могла справиться с последствиями страшного преступления жителей Гивы. Царь же подчиняет правосудие своей власти. Царь не допустил бы, чтобы часть людей колена Данова, поклонявшихся идолу Михи, отделилась от остальных сынов Дана, образовав свое маленькое государство. Руководимый долгом поддерживать духовное единство своего народа, царь воспрепятствовал бы этому, несмотря на отсутствие соответствующих юридических норм.

Бегство Элимелеха, описанное в начале книги Рут, так же было возможно лишь в то время, когда народ «судил своих судей», когда не было законного, всеми признанного, обладающего реального властью правительства. Элимелех обладал властью и богатством, он чувствовал ответственность, но боялся ее бремени. Он должен был принять какие-нибудь меры, чтобы справиться с несущим смерть голодом, например, отдать свои богатства бедным и голодающим. Однако, решив, что ему не под силу справиться с этой задачей, он бежал. В результате, стараясь сохранить свое состояние и свое спокойствие, Элимелех потерял и то и другое. Более того, он перестал быть евреем. Если бы не Рут, с ее силой веры и бескорыстием, он лишился бы и потомства. Так что будь в то время царь над страной... кто знает? На Элимелеха не была возложена столь тяжелая ответственность, и царь своей властью мог бы предотвратить бегство некогда столь почитаемого в Бейт Лехеме человека.

Право судьи

Следует отметить, что не одному только царю дано право вершить суд по своему усмотрению и издавать в экстренных случаях новые законы. Санхедрин также имеет право в особых случаях применять экстренные меры. Еще до установления монархии действовали суды такого рода. Согласно установлениям Торы (Дварим, 16:18), в каждом городе избирались судьи и устанавливались суды. Даже во время вражеских нашествий судьи продолжали выполнять свои функции. Именно этим судьям Девора воздала хвалу в своих песнях. Но «не было в те дни царя над Израилем», т. е. судьи слишком неохотно пользовались правом действовать по своему усмотрению в экстренных случаях, и в этом причина многих трагических событий того времени.

Ибо право царя отлично от прав Санхедрина.

«Относительно тех преступников, которые не подлежат смертной казни, — если царь властью захочет казнить их, усматривая в этом благо для общества, он вправе сделать это. Равно как и суд может издать экстренный указ казнить их; суд может действовать по своему усмотрению, если таково требование времени» (Рамбам).

Из приведенного текста следует, что существует различие между правом царя и правом судьи. Цви Хирш Хайес это различие формулирует так: хотя в описанном случае судья пользуется таким же правом, что и царь, последний может применять его более свободно. По Рамбаму, экстренный указ и закон царя — не одно и то же. Это в свою очередь означает, что уже в силу своего положения царь обладает большим авторитетом и большей свободой действий. Суд же не обладает такой свободой, кроме тех случаев, когда в силу определенных обстоятельств его представители могут быть абсолютно уверены в том, что интересы страны и серьезность положения требуют от них решительных и самостоятельных действий.

Другими словами, члены любого Санхедрина должны пользоваться своей привилегией с большой осторожностью. Лишь в самых серьезных случаях они могут применять законы Торы по своему усмотрению. Те, кто судят согласно Торе, не должны с легкостью нарушать ее законы.

Для царя в этом случае не существует ограничений. Само его положение и вытекающая из этого положения ответственность требуют, чтобы он использовал данную ему власть. Царь, не обладающий реальной властью, не приносит блага своей стране. Напротив, в ней распространяется безразличие к религии, к делам управления, что в свою очередь порождает духовную опустошенность, жестокость, поклонение идолам. Действительно, закон, требующий уважения к царю и его власти, нарушение которого может быть наказано смертной казнью, для того и создан, чтобы укрепить положение царя. Царь, лишенный уважения, не может служить своему народу. Раньше во главе народа стояли судьи, но их власть основывалась на законе и воле самих людей. Они не обладали той властью, которая дана царю. Судьи могли управлять лишь в том случае, если народ признавал их власть. Они могли вершить суд по своему усмотрению лишь в определенных обстоятельствах. Но держащий власть в своих руках может в любой момент потерять ее, и это во многом ограничивало деятельность судей.

Правда, существовали обстоятельства, при которых судья мог получить особую власть. Народ был в праве сам установить над собой судью и наделить его полномочиями царя, включая и право казнить виновных в неуважении к власти. Такую власть получил Иеошуа. Известно, что и Гидеон едва не стал основателем царской династии (см. Шофтим, 8:22). Однако в эпоху судей еврейский народ был осужден на то, чтобы неверными путями идти к своим целям и никогда не достичь их. Они не стали единым народом, верным своему Б-гу, не завоевали полностью землю Израиля, к евреям не пришли обещанные свыше мир, богатство и уверенность в будущем. Лишь достигнув этих целей, народ мог перейти к исполнению заповеди, данной в Торе: просить Г-спода, чтобы Он избрал для них такого царя, который повел бы их к высшему духовному совершенству. Однако цели эти не были достигнуты. Отсюда весь хаос эпохи судей. Отсюда беспорядочная и бесплодная деятельность длинного ряда сменявших друг друга царе в эпоху, наступившую после судей.

Тёмное царство начала царского рода

Царствование Иегуды

Власть царя у евреев — это не просто одна из форм политической власти. Если царь поступает в согласии с Б-жественной волей, власть его приобретает особое значение. Особенно явно это проявилось во время царствования Иеуды. Из десяти проявлений Б-жественной воли последнее — это Малхут (царствование). Малхут — окончательное проявление и исполнение Его воли. Чем громче звучат самоуверенные слова человека: «Моя сила и труд моих рук создали все, что я имею», тем в большей степени Его воля скрыта от нас и тем слабее проявление Его власти в нашей жизни.

Когда у Леи родился четвертый сын, она назвала его Иеуда, сказав: «Теперь восхвалю я Г-спода». Раши объясняет, что тогда она благодарила Г-спода более, чем при рождении первых трех сыновей: «ибо я получила более, чем был предназначено мне». Жены Яакова знали о двенадцати сыновьях, которые у него родятся. Они толковали это пророчество так, что каждая из четырех жен будет иметь по три сына. Когда Лея родила четвертого сына, она благодарила Г-спода за то, что получила от него больше обещанного. Вот почему евреи называют себя Иеудим (т. е. происшедшие от Иеуды), не зависимо от того, к какому колену они принадлежат. Даже Мордехай, принадлежащий к колену Биньямина, назван в книге Эстер — Мордехай иеуди. Мы называем себя Иеудим, потому, что всегда благодарны Г-споду за Его милосердие к нам, ибо всегда получаем от Него больше, чем заслуживаем.

Евреи помнят о щедрости и милосердии Б-га. Они не принимают жизненные блага, саму жизнь, как нечто естественное, по праву им принадлежащее. За все, что они имеют, они благодарят Б-га, ибо для них это незаслуженный дар.

Сила Иеуды была в его готовности считать свой талант и возложенную на него ответственность даром Г-спода, а не своей заслугой. Само его имя указывает на это качество. Написанное на иврите имя «Иеуда» состоит из четырехбуквенного Имени Б-га и буквы «далет». Слово «дал» на иврите означает «нищий». Иеуда воплощал в себе величие своего Создателя, его власть была земным обличием власти Самого Г-спода. Однако, для самого себя Иеуда оставался нищим. Какое бы высокое положение он ни занимал, все, что он имел, было для него незаслуженным даром Б-га.

Имя Давида, первого царя из колена Иеуды, несет то же значение. Оно начинается с буквы «далет» и кончается ею. Несмотря на достоинства и величие дел, несмотря на любовь к нему Создателя, несмотря на всю свою святость, Давид всегда считал себя нищим, т. е. простым смертным, все богатства которого — дары Б-га. Захария говорил, что царь Машиах явится нам в виде бедняка, едущего верхом на осле. Он установит царство Г-спода на земле, сделает Его Царем всех людей, он откроет нам конечную цель творения — но он предстанет перед нами всего лишь нищим, который едет на жалком осле. Лишь таким образом понятая власть царя может открыть нам сущность власти Б-га. Царь — всего лишь земное воплощение Его бесконечной власти над нами.

Недостойное происхождение

Может показаться странным, что история рода Давида изобилует примерами недостойного поведения. Эта история начинается с Лота, когда он и его дочери чудесным образом избежали гибели в Содоме. Дочери Лота, думая, что они единственные оставшиеся в живых люди, напоили отца вином и вступили с ним в связь, что привело к рождению Моава и Аммона. Через несколько столетий Рут, моавитянка, стала основательницей рода Давида. Еще через несколько столетий Наама, аммонитянка, стала женой царя Шломо и матерью его наследника Ровоама. Рут и Наам^ были так праведны, что Г-сподь пощадил ради них моавитян и аммонитян, несмотря на склонность этих народов к жестокости и насилию.

Но почему Б-гу было угодно осквернить имя слуги своего, Давида, сделав его рождение результатом кровосмешения? Разве столь недостойное происхождение еврейского царя не оскверняет имя Всевышнего? После того, как Иосеф был продан в рабство, Иеуда будучи вдовцом, оставил своих братьев, чтобы найти себе жену. В это время его старший сын взял себе в супруги Тамар. Затем она стала женой его второго сына. Оба они умерли, наказанные каждый за свой грех. Иеуда, боясь, что Тамар повинна в столь быстрой смерти обоих его сыновей, медлил с тем, чтобы и младший его сын, взял ее себе в жены. Тамар поняла, что Иеуда не хочет, чтобы она стала женой Шелы, и потому, приняв вид блудницы, обратилась к тестю с предложением провести ночь с ней. Ей хотелось, чтобы в создании царства Г-спода на земле была и ее часть. В результате она зачала и родила близнецов, дав им имена Перец и Зерах. Тем самым желание было удовлетворено. Перец стал прародителем Давида.

Рабби Иоханан сказал: Иеуда хотел пройти мимо Тамар, но Г-сподь, да будет благословенно Его Имя, послал навстречу ему ангела вожделения. Ангел сказал Иеуде: «Куда ты идешь? Откуда придут цари, откуда придут великие люди?» И тогда Иеуда направился к ней. И сделал он это не по своей воле, а вопреки своему желанию. Иеуда, сойдя к блуднице, совершил недостойный поступок, однако он сознался перед людьми в своем позоре: пример честного поведения в самых затруднительных обстоятельствах. И после встречи с Тамар Иеуда остался таким же праведным, что и раньше. Его поступок не был просто внушен ему свыше, Г-сподь фактически заставил его совершить его, принудил. Но для чего? Почему для достижения Б-жественной цели нужно было идти таким недостойным путем? Вопросы на этом не кончаются. Следующим шагом к достижению Б-жественной цели был союз Рут и Боаза. Почему женой Боаза должна была стать моавитянка? «Моавитянин не может войти в общество Г-сподне», — тогда для чего бесчестье, след которого удалось стереть лишь через много лет? Почему моавитянка должна была ночью прийти к праведному судье, который спал в поле, оберегая свой урожай? Почему столь священная цель должна была быть достигнута столь непростым, кружным путем?

Уступка Сатане

В мире, окружающем человека, извечно идет борьба между добром и злом. Не Б-г борется со злом, а человек. Сатана существует лишь до тех пор, пока это будет угодно Б-гу. Зло существует и иногда овладевает умами даже самых мудрых из людей. Но все это только для того, чтобы за человеком оставалось право выбора, чтобы он сам мог выбрать добро. Б-г вознаграждает нас лишь за то, что, победив зло в себе, мы добровольно выбираем добро. Если бы зла не существовало, или, говоря по другому, преимущества добрых поступков были бы очевидны, человеку оставалось бы лишь автоматически выбирать добро. Но за что же тогда Г-сподь стал вознаграждать праведных? Никто не станет хвалить ребенка за то, что он не пытается коснуться рукой огня. Последствия такого поступка настолько очевидны, что ни один нормальных человек не станет пытаться сделать это. С другой стороны, ребенок, сдерживающий в себе желание попробовать соблазнительное, но запрещенное лакомство, когда его никто не видит, заслуживает одобрения. Если бы не было пророков, поклонявшихся Баалу, если бы творимые Баалом «чудеса» и слова его пророков не казались столь убедительными, то не было бы и тех, кто отвернулся от Элияу. Зло должно обладать способностью убеждать, вызывать смятение, ставить в тупик, иначе единственной задачей человека останется бездумное следование по заранее известному пути. Открытое сражение со злом чаще всего обречено на поражение. Смертному человеку часто не удается справитья с силами Сатаны. Нередко лишь после долгой и сложной борьбы он подавляет и покоряет своей воле желания собственной плоти, ибо они сильны в нем.

Но выход существует. Зло отнюдь не непобедимо, его сила часто обманчива. У мудрецов существует интересное выражение: «взятка Сатане». Всем нам известны способы сдерживать свои желания: «Я не дотронусь до пирожного, пока не пройдут положенные 45 минут занятий». «Я позволю себе отдохнуть лишь тогда, когда добьюсь успеха». Серьезному человеку эти уловки могут показаться смешными, но они помогают добиться результата. Человек обладает необычайной способностью к самообману. Разумный, искренне стремящийся к добру человек, использует эту способность на благо себе. Человек распущенный и поверхностный использует ее себе во вред.

Основная тактика в борьбе со злом — два шага вперед, один назад. Только таким образом человек может использовать свои слабости в борьбе с вечно существующим в себе злым началом, для того чтобы ослабить и в конечном итогё победить его.

Человек всегда способен, познав в себе свои желания, подчинить их себе и не стать их жертвой. Более того, он способен использовать их себе на благо. Даже низменные желания, такие, например, как тщеславие, можно подавить в себе, используя деньги для благотворительных дел и принимая лишь полагающиеся по заслугам почести.

Но в нашем мире всегда будет .идти борьба добра со злом и всегда человек будет стоять перед выбором между ними. Редко когда нам удается победить в открытом сражении со злом, ибо Всевышний для того, чтобы между добром и злом соблюдалось равновесие, и тому и другому придал огромную силу. Тот, кто вступает в единоборство с силами зла и кто заранее уверен в легкой победе, — тому силы зла наносят страшный сокрушительный удар.

Нет большего блага в мире, чем царство Б-га на земле, и ничто не сравнится с делами тех, кто помогает его приближению, например, делами Иеуды и самого достойного из его потомков — Давида. История рода Давида началась с того момента, когда Иеуда увидел Тамар, принявшую вид блудницы, и, поддавшись необъяснимой слабости, сошел с пути своего (в буквальном и переносном смысле слова). Эта история учит нас тому, что невозможно достичь духовных вершин без мучительной борьбы: Сатана никогда этого не допустит. Однако заранее избрав прямой, несгибаемый путь, мы обрекаем себя на поражение, поскольку забываем о том, что между нами и добром всегда стоит Сатана. Сатану нужно задобрить. Для всех поступок Иеуды был его падением: величайший из сынов Яакова не совладал с вожделением. Его преследовали хохот Сатаны и смешки хананеян, он был опозорен. Но Б-г не оставил его. Он дал ему сына — маленькую искру, из которой возникнет ослепительных свет — Машиах.

Извлечь частицу добра

^{«Может ли чистое родиться от нечистого?» (Иов).}

^{«От Тераха произошел Авраам, от Ахаза — Хизкия, от Омона — Ошия, от Шими — Мордехай; из отдельных людей — народ Израиля, из мира сегодняшнего родится будущий мир. Кому под силу было совершить это? Кто мог повелеть, чтобы это свершилось? Один лишь Он во всей вселенной».
(Мидраш, Бамидбар Раба)}

В печальных историях Лота, Иеуды и Рут есть еще один глубокий смысл. Вина этих людей — не только в уступках Сатане. Еврейская религиозная литература и особенно книги каббалистов часто говорят о том, что наш мир есть смешение Добра и Зла. В зле всегда присутствует добро, иначе зло не могло бы существовать. Высшая цель человека — извлечь из зла крупицы добра. Безусловно, это нелегкая задача. Тот, кто хочет приступить к ней, должен пройти долгий путь самоусовершенствования. Но в том и состоит предназначение человека, чтобы высвободить добро в своей душе из оков зла.

В ту пору каждому был известно, что народ моавитян является оболочкой, внутри которого скрывалось добро. Это добро должен был принести в мир род Давида. И вот Рут высвободила это добро. По этому поводу в Писании говорится: «Кто может отделить чистое от нечистого?»

Такова цель Создателя, управляющего миром — для каждого деяния найти правильный путь. Пути Г-спода, которыми идут люди, всегда сложны и извилисты. Но, видимо, таков извечный удел всех достойных личностей, всех тех, кто прокладывает путь среди зла с тем, чтобы найти и высвободить из-под его оболочки добро.

Искры добра разбросаны по всей вселенной. Одна из них была заключена в Лоте, и эта искра не исчезла в мерзости Содома. Чтобы сохранить ее, Г-сподь послал ангела Рафаэла: исцелив Авраама, Рафаэл направился в Содом, чтобы спасти Лота, от которого должен был произойти Давид. Из поколения в поколение передавалась эта спасенная частица добра. Так она и таилась в нечистоте, пока Рут не передала ее еврейскому народу. Такая же искра добра была скрыта в Тамар. Иеуде было суждено соединиться с ней, но по своей воле он никогда бы этого не сделал. Когда пришло время создавать род Давида, Г-сподь послал ангела, и, подчинившись ему, Иеуда свернул к тому месту у дороги, где сидела блудница. Семь поколений моавитян сменилось прежде чем наконец высвободилась та крупица добра, которую нес в себе Лот. В должное время Рут, моавитянка, пришла на поле Боаза. И несмотря на то, что с давних времен евреи считали, что моавитянка не может жить среди народа, избранного Б-гом, все же Боаз, потомок Иеуды, судья, избранный своим народом, нашел давно забытый закон, согласно которому моавитянке не запрещалось стать женой еврея. И вот в тот день, когда Боаз и Рут заключили союз, последний день жизни Боаза, искры добра, сохраняемые Г-сподом с того времени, когда Он даровал жизнь Лоту и когда Он даровал потомство Иеуде, — эти искры соединились. От того союза родился Овед — дед Давида.

Брак по левирату и брак с моавитянкой

Обычай, согласно которому после смерти мужа ближайший его родственник должен восстановить его род от его жены, т. е. брак по левирату, впервые упоминается в Торе в том месте, где речь идет о смерти Эра, первенца Иеуды. Иеуда велел своему второму сыну, Онану, жениться на вдове своего брата и «восстановить семя брату своему» (Берешит, 38:8). Зоар объясняет нам, что со смертью человека связь его с земной жизнью не прекращается, потому что его дети продолжают в некотором смысле то, что ему было предназначено свершить. Если человек умирает, не оставив детей, то его предназначение остается невыполненным. Чтобы этого не случилось и чтобы цепь жизни не прерывалась, когда смерть уносит одно из ее звеньев. Г-сподь повелел, чтобы брат умершего женился на его вдове и продолжал его род. Тогда душа умершего как бы переселяется в ребенка, родившегося от такого брака, и дети его вдовы и ближайшего родственника выполняют то, что ему было предназначено совершить. Комментаторы объясняют также, что поскольку муж и жена — единое целое, то, когда муж женщины умирает, умирает как бы и часть ее самой, поэтому она обязана восстановить прерванную цепь жизни, выйдя замуж за близкого родственника мужа. Самым близким родственником считается брат мужа. Поэтому женщине после смерти мужа заповедано вступить в брак именно с братом покойного.

В древние времена, до вручения Торы, мудрецы, подобные Иеуде, знали о возможности брака по левирату. Им также было известно, что, если умерший не имел брата, другой близкий родственник также мог восстановить нарушенный ход жизни. Поэтому союз Иеуды и Тамар был вполне законным, даже желательным событием. И все же форма, в которой он произошел — внезапное вожделение к «блуднице» и в последовавший за этим позор — были унизительных для Иеуды.

Сразу же после дарования Торы подобного рода союзы стали невозможны, поскольку Тора запретила кровосмесительные браки между членами одной семьи. Все же обычай брака по левирату остался угоден Б-гу, поэтому Он разрешил, а иногда даже повелевал брату (но не отцу!) умершего жениться на его бездетной вдове.

Рут могла стать женой Боаза, т. к. он был ее близким родственником, но не настолько близким, чтобы сделать их брак кровосмесительным. Самым близким родственником был Тов, брат Элимелеха и дядя Махлона. Боаз был всего лишь двоюродным братом Махлона. Конечно, в Торе говорится, что лишь родной брат покойного должен жениться на его вдове, но, как мы видим из книги Рут, в те дни евреи считали, что долг живущих — продолжить род покойного и дать новое убежище его душе.

Моавитянин, но не моавитянка

Тора объясняет нам, почему ни аммонитянин, ни моавитянин не может войти в общество Г-сподне: «За то, что не встретили они вас с хлебом и водою на пути, когда вы шли из Египта» (Дварим, 23:5).

Комментируя эти строки, мудрецы говорят, что лишь мужчина аммовитянин или моавитянин не может быть присоединен к израильскому народу. Такое толкование следует из самих строк. Тора объясняет нам причину запрета: Г-сподь обвиняет моавитян в том, что они не встретили утомленных долгим путем евреев с едой и питьем, т. е. не последовали простейшему правилу человеческого поведения. Мудрецы объясняют нам, что именно мужчины, а не женщины выходили в пустыне навстречу путникам. Поэтому обвинение не касается женщин, и им было позволено принимать еврейскую религию и становиться женами евреев.

Как и всякое толкование, касающееся запрета, записанного в Торе, это толкование был передано Моше Б-гом. Пусть теперь оно кажется нам несколько странным, толкователи его не придумали, а всего лишь нашли обоснование в Торе. Это единственный закон такого рода, когда запрет касается одного пола и неприменим к другому. Например египтянам, желавшим принять еврейскую религию, как мужчинам, так и женщинам, запрещалось входить в общество Г-сподне до третьего поколения. Мамзерам (рожденным от запрещенной связи, например вне брака, т. е. человеку, рождение которого нельзя узаконить), опять-таки, независимо от его пола, запрещено вступать в брак с евреем или еврейкой. Почему же сделано исключение для моавитян и аммонитян? Ответ, объясняют мудрецы, можно найти в самой Торе, в тех словах, которые были приведены выше.

Этот закон был известен Моше и его ученикам. За три столетия, прошедшие с завоевания обетованной земли до времени Боаза и Рут, закон забылся, видимо потому, что никогда не применялся. В те времена Устный Закон существовал действительно только в устной форме и комментарии к Торе записаны не были. Они передавались от учителя к ученику, от поколения к поколению. Поскольку среди аммонитян и моавитян не было желающих принять религию евреев — естественное следствие долгой вражды между этими народами, — вопрос об их праве жениться на еврейских женщинах или выходить замуж за еврея никогда не рассматривался судьями. Любой еврей и даже многие из сведущих в законах могли бы прийти к выводу о том, что данный закон, подобно тем, что касались египтян и мамзеров, распространялся одинаково на мужчин и на женщин. Конечно, если бы такой вопрос решался в Санхед-рине или другом крупном суде, решение было бы вынесено в пользу моавитянки или аммонитянки. И действительно, как только во времена Боаза подобный вопрос возник, сразу же — в этот важный момент истории еврейского народа — было вынесено правильное решение. Естественно, что многие забытые законы со временем теряют свою ясность, именно это и произошло с указанным законом. Так что большинство евреев и даже некоторые из самых уважаемых мудрецов считали, будто Рут не может стать женой еврея.

Кстати сказать, аналогичная история произошла с запретом употреблять в пищу некоторые виды птиц. Тора запрещает есть 20 видов птиц. Все остальные, а их гораздо больше, разрешены. Но со временем, когда евреи уже давно жили в изгнании, названия птиц, приведенные на иврите, вышли из употребления, и постепенно народ забыл, какие именно виды птиц нельзя употреблять в пищу. Лишившись точного знания, евреи решили ограничиться только теми видами, которые издавна были известны им и употреблялись в пищу еще отцами. Поэтому можно сказать, что современные годные в пищу виды птиц разрешены исключительно на основании устойчивых традиций, грантирующих, что они не входят в число запрещенных 20 видов.

Существовали, например, сомнения по поводу того, можно ли употреблять в пищу индейку, и лишь после того, как было обнаружено, что в нескольких местах такая традиция существует, большинство евреев включило ее в разряд разрешенной пищи.

Таким образом нам становится ясно, что, утверждая, будто любой из евреев может взять в жены Рут, Боаз не издавал новый закон, он лишь ввел в действие закон старый, забытый большинством евреев. И то, что Тов отказался взять в жены Рут, боясь запятнать себя и свое потомство противозаконным браком с моавитянкой, говорит о том, что многим в ту пору не так легко было расстаться со своими заблуждениями. Тем более, что события, последовавшие после брака Боаза и Рут, вроде бы убедили сомневающихся в их правоте. Боазу удалось со своей женой прожить лишь одну ночь, на следующий день он умер. Многие люди утверждали, что им ясна причина его смерти: дескать, женившись на моавитянке, Боаз тем самым нарушил запрет Торы и был наказан за это смертью. Истина же была как раз в обратном. Г-сподь долгие годы хранил жизнь и силы Боаза, чтобы, наконец, могло завершиться начатое много веков назад. Та, что вела свой род от Лота, и тот, кто был потомком Иеуды и Тамар, соединились на одну краткую ночь, чтобы дать жизнь тому, кто должен был стать дедом Давида.

Но истина не всегда очевидна. Когда у Рут появился ребенок, не многие радовались этому событию, ведь этот ребенок родился от «незаконного» брака (см. Рут, 4:14-17). Это заблуждение жило долго и, подобно черной туче, висело над всем родом до появления Давида. И оно едва не повлияло роковым образом на весь ход еврейской истории.

Жены из земли моавитян

Даже у случайного читателя не может не вызвать удивление то, каким образом Элимелех и его семья переселились в землю моавитян. Ведь в рассказе о Рут особо отмечается, что Элимелех и члены его семьи были уважаемыми людьми в своей земле. Все мудрецы превозносят достоинства Элиме-леха, но это позволяет им указывать на то, что тем более велик был его грех, едва он покинул свой народ. Только представьте, как были все поражены, когда тот, кто должен был в дни голода направлять народ, поддерживать его материально и морально, бежал к враждебным племенам. Но еще более горько читать о том, что Махлон и Хилион женились на моавитянках Рут и Орфе. Как посмели они взять в жены моавитянок? Пусть они, не обладая достоинствами отца, еще меньше были преданы своему народу, но зачем же вступать в брак с моавитянками, тем самым до конца своих дней связывая себя с чужой землей. Известно по этому поводу мнение рабби Меира, которое приведено в Мидраше: «Они не обратили их в свою веру и не заставили совершить ритуальное омовение».

Таким образом, этот брак был еще одним подтверждением того, как низко может пасть человек, решивший порвать связь со своим народом. Такой же взгляд высказывает и Талмуд в трактате Иевамот, где из разговора Наоми и Рут выводятся законы для тех, кто хочет принять веру евреев. Заодно Талмуд объясняет, почему Наоми так долго пыталась убедить Рут и Орфу вернуться в свой родной дом и не идти с ней в землю Израиля. Если бы они приняли еврейскую веру до вступления в брак, Наоми не имела бы права заставлять их вернуться к идолопоклонству. Но она умоляла их вернуться, а значит — они не перешли в иудейство.

С другой стороны, если считать, что Рут и Орфа так и не приняли иудаизм, возникают новые трудности. В Танахе Наоми постоянно называется свекровью Рут. Если бы, уже будучи женой Махлона, Рут оставалась моавитянкой, их брак был бы недействительным с точки зрения еврейского закона и тогда Наоми не могла бы быть ее свекровью. Но трудность заключается не только в том, как понимать то или иное слово. Если брак Рут и Махлона никогда не был действительным, то совсем непонятным становится все иоследующее повествование. Боаз возвратил Рут ее собственность — какую собственность? Согласно еврейским законам она не имела права ни на что из того, что принадлежало Махлону. Боаз взял на себя обязанность жениться на вдове умершего родственника, но лишь женщина, чей брак был действительным по еврейским законрм, может выйти замуж за родственника мужа. Если Рут не принимала еврейскую религию, у Боаза был перед ней не больше обязательств, чем перед любой потерявшей мужа моавитянкой. Итак, мы имеем противоречие.

Правда, существует противоположное мнение, высказанное в Зоар Хадаш, а именно, что Рут и Орфа приняли иудаизм перед тем, как вступить в брак: «Рабби Педот спросил у рав Иоси из Сохо: «Если Рут приняла веру евреев, почему ей не дали другое (еврейское) имя?» Он ответил: «Я слышал, что она действительно имела другое имя, но, когда она стала женой Махлона, ей дали имя Рут и с тех пор оно осталось за ней. Рут приняла еврейскую веру до того, как стала женой Махлона, а не после». Рабби Педот возразил: «Но ведь написано далее: «где ты будешь спать, там и я буду спать, и твой Б-г будет моим Б-гом»; Наоми много раз предупреждала ее о строгих ограничениях, которые должны соблюдать евреи, и, как мы знаем, Рут приняла каждое из них. Если же она приняла веру евреев раньше, зачем же был Наоми говорить ей об этом?» Рав Иоси ответил: «Сохрани Б-г, чтобы Махлон женился на ней до того, как она приняла веру евреев. Очевидно, что она приняла еврейскую веру и оставалась верна ей из страха перед своим мужем, так же как Орфа. После того как их мужья умерли, Орфа вернулась к язычеству, а Рут осталась верна новой вере, как сказано: «Посмотри, невестка твоя вернулась к своему народу и своему богу», — но Рут не отступала от нее, т. е. осталась верна вере, как и раньше. Когда ее муж умер, она продолжала испове-дывать новую веру уже по своей воле».

Но если принять эту точку зрения, Наоми никак не могла позволить, а еще менее того настаивать, чтобы жены ее умерших сыновей'вернулись к идолопоклонству моавитян.

Может быть, слова «из страха перед своими мужьями» и являются ключом к разгадке. Махлон и Хилион с их богатствами были в земле моавитян желанными гостями, они были «эфраитяне — уважаемые граждане» крупнейшего города во владении Иеуды. Уважение к членам семьи Элимелеха было так велико, что царь моавитян пожелал выдать двух своих дочерей замуж за недавно приехавших братьев.

В те дни будущую невестку не спрашивали о согласии, когда речь шла о браке, заключенном по государственным соображениям: личная приязнь или неприязнь не принимались в расчет. Если Махлон и Хилион настаивали на том, чтобы их будущие жены приняли еврейскую веру, женщины безусловно должны были согласиться. Таким образом, их обращение могло быть насильственным. И в самом деле: из того факта, что брак был заключен и женщины соблюдали еврейскую веру, еще не следует, будто их обращение было истинным. Случись им потерять своих мужей и тогда, вновь обретя свободу, они могли объявить о своем нежелании продолжать притворное исполнение всех предписаний еврейской веры. В таком случае их обращение считалось бы недействительным с самого начала.

Когда Махлон и Хилион умерли, Наоми решила испытать Рут и Орфу. Был ли их обращение искренним? Или же они только из жалости объявили о своем желании идти в землю Израиля? Орфа не задумываясь приняла предложение вернуться в свой родной дом, доказав тем самым, что ее обращение не было искренним.

Рут испытание выдержала.

Вопрос об искренности обращения в новую веру возникает не только в связи с судьбами Махлона и Хилиона. Подобный же вопрос, хотя несколько другого порядка, возник в отношении жен двух других героев — Шломо и Шимшона. Рамбам рассматривает эту тему в Законах Исурей Бия (13:14-16). Он утверждает, что невозможно представить себе, будто эти два великих человека брали в жены женщин, не принявших еврейскую веру. Несомненно, что их жены, родившись среди других народов, приняли веру евреев. Рамбам поясняет: человек, принявший новую веру, должен доказать, что его обращение было основано на искреннем желании, что он совершил этот поступок не ради денег, не из соображений престижа и не из страха, а также не ради любви к женщине или мужчине. Если желающий принять новую веру не руководствуется этими скрытыми мотивами, собрание раввинов обучает его заповедям Торы и обязанностям, которые она накладывает на человека. Когда раввины убеждаются в его искренности, ему разрешается принять еврейскую веру. В качестве примера искреннего принятия новой веры Рамбам называет обращение Рут. Во времена Давида и Шломо, продолжает Рамбам, не допускалось обращение в еврейскую веру, т. к. блага, получаемые с принятием ее, были слишком велики, и, следовательно, не могло быть уверенности в искренности этого поступка. Несмотря на этот запрет, многие из неевреев присоединились к народу Израиля в результате того, что обращением иногда руководили неосведомленные или неопытные раввины, или временное собрание раввинов. Законные собрания раввинов не подтверждали их обращений, то есть отвергали и не принимали их до тех пор, пока время и практика не подтверждали их искренность. Жены Шломо и Шимшона, заключает Рамбам, обратились в еврейскую веру, поскольку это было необходимо для вступления в брак. У них не было искреннего желания сделать это. Поэтому Танах относит их к неевреям, поскольку с точки зрения критериев, по которым определяется искренность обращения, они не могли считаться еврейками. То, что произошло затем, подвер-дило правильность такого мнения: они продолжали поклоняться идолам, доказывая тем самым, что их обращение был притворным. Возможно, именно потому, что Наоми знала, что обращение может оказаться неискренним, она попыталась разубедить своих невесток. Были ли они действительно ее невестками, вдовами ее сыновей, или оставались моавитянками? Она устроила им испытание, в результатет которого выяснилось, что Орфа — не еврейка. Рут же стала одной из лучших дочерей и матерей еврейского народа.

Появление Давида

Овед, сын Рут и Боаза, и Ишай, сын Оведа, в своем поколении были признаны как люди глубоко праведные. Безусловно, многие постепенно осознали, что брак, от которого произошли такие люди, не мог быть неугоден Б-гу, ведь Б-г не наделяет святостью всех без разбора. Когда семья Ишая в течение двух поколений стала одной из самых уважаемых в Бейт Лехеме, Б-г открыл Шмуэлю, что царя Шауля должен сменить один из сыновей Ишая. Как это произошло? Г-сподь повелел пророку идти в Бейт Лехем, где Он укажет ему будущего царя. Шмуэль пригласил Ищая и его сыновей на пир. Конечно, получить приглашение от великого пророка было большой честью. Ишай взял с собой семерых своих сыновей, оставив Давида дома. Давид невелик ростом, лицо его обветрено, он простой пастух, отшельник — не ему быть помазанником Г-спода. Ни один человек в Бейт Лехеме, даже его отец и братья, не могли предположить такого. Никто не знал, что в полях он был не один, что его душа отдавалась Творцу, что все его существо было арфой в руках Г-спода, звучащей сладкими песнями, и что эти песни станут драгоценнейшим достоянием Израиля — книгой Псалмов. Никто не знал, что в будущем он так же будет заботиться и любить свой народ, как когда-то, будучи пастухом, заботился о беззащитных ягнятах. Никто не знал, что тот, кому суждено стать бесстрашным воином, уже тогда с легкостью убивал льва или медведя, страшась одного лишь Б-га.

Когда пришел час совершить помазание, Шмуэль попросил сыновей Ишая по очереди подойти к нему. Они были достойными детьми достойной семьи. Великому пророку понравился Элиав, первый сын Ишая, он был уверен, что перед ним избранный Г-сподом Его помазанник, но Г-сподь сказал ему: «Не смотри на его лицо и на стройный стан, потому что не он угоден Мне, ибо неправильно видит человек, он видит лишь наружность, а Б-г видит сердце».

Элиав был отвергнут. Один за другим прошли перед пророком сыновья Ишая. Наконец, Шмуэль спросил Ишая, есть ли у него еще сыновья. Ишай ответил: «Есть еще один, самый младший, он пасет овец». Шмуэль приказал привести его. Его привели и он был помазан Царем Израиля.

Как только Давид появился, Шмуэль понял, что перед ним помазанник Б-жий. Г-сподь открыл пророку, что царствование Давида не будет таким коротким, как царствование Шауля. Едва Шмуэль взял сосуд со священным маслом, как оно начало бурлить, будто ему не терпелось пролиться на лоб Давида. После того как Шмуэль совершил помазание, масло сразу же затвердело и заблестело, как жемчуг или драгоценные камни в царской короне.

Но пятно на происхождении Давида смыть был нелегко.

«Когда Шауль увидел, что Давид вышел против филистимлянина (Голиафа), то сказал Авнеру, начальнику войска: «Авнер, чей сын этот юноша?» (Шмуэль 1, 17:55).

Разве Шауль не знал, кто такой Давид, спрашивает Талмуд (Иевамот). Танах рассказывает (в гл. 16 кн. 1 Шмуэля), что Шауль любил Давида и даже назначил его своим оруженосцем. Несомненно, Шауль хорошо его знал. Страшные предчувствия владели Шаулем, он догадывался, что Давид не просто пастух и прекрасный певец. Когда Давид вызвался защитить честь народа Израиля в поединке с Голиафом, Шауль предложил ему свое оружие. И вот, несмотря на то, что царь был самым высокий из сынов Израиля, а Давид — ниже среднего роста, царские доспехи оказались ему впору! То, что оружие подошло ему, могло быть указанием свыше на смену царей, и Шауль не мог не обратить на это внимание. Царь спросил Авнера, к какой ветви рода Иеуды принадлежит Давид. Если он происходит от Зераха, то род его славен, но сам Давид не представляет никакой угрозы. Однако, если он ведет свою родословную от Переца, тогда ему суждено стать царем над Израилем, ибо, согласно пророчеству, от Переца должны были произойти цари из рода Иеуды.

И вот в этот драматический момент вперед выступил Доег, идумеянин, который был одним из величайших мудрецов своего времени, главой Санхедрина, близким другом и советником царя. Доег сказал: «Вместо того, чтобы спрашивать, достоин ли он стать царем, спроси лучше, может ли он войти в общество Г-сподне. Ведь он потомок моавитянки Рут».

За Давида заступился Авнер, который сказал, что Давид может по закону считаться сыном народа Израиля. В доказательство он привел заключение судьи Боаза, подтвержденное Шмуэлем. Моавитянину, но не моавитянке запрещено входить в общество Г-сподне. Поэтому прародительница Давида — Рут — несомненно была еврейкой. Но Доег продолжал возражать, и поскольку никто не мог сравниться с ним в знании алахи, то никто не мог квалифицированно опровергнуть его доводы против Давида. Тогда встал Амасса сын Исра, и сказал: «Того, кто не признает этот закон, я убью свои мечом. Мне известно решение суда Шмуэля из Рамы: моавитянин, но не моавитянка».

Вот какие страстные споры шли по поводу Давида! Величайшие мужи подвергали сомнению его право на трон. Однако те, кто защищали Давида, настаивали на том, что евреи должны сохранять верность традициям, завещанным им Торой. Лишь благодаря их упорству царство дома Давида — воплощение царства Г-спода на земле — могло осуществиться.

Впрочем, Доег так никогда и не отступил от своего мнения. Пока Шмуэль продолжал царствовать над народом Израиля, он подобно злому року преследовал Давида, стараясь настроить царя против искренне преданного и любящего его юноши — пастуха из рода Иеуды. Он уговорил царя казнить Давида за непокорность (см. выше о праве царя). Ему удалось добиться казни 85-ти священнослужителей в городе Нове за то, что они прятали у себя скрывавшегося Давида. Будущий еврейский царь терпеливо сносил удары, наносимые ему врагами, однако даже он, несмотря наг бесчисленные страдания, оставшийся воплощением терпения и праведности, не смог сдержать своего гнева против Доега. Такими словами, полными страсти и горечи, воззвал он к совести и благородству своего обидчика: «Ты, человек, наделенный властью и богатством, глава Санхедрина, опускаешься до низости и клеветы. Неужели столкнуть в пропасть человека, стоящего на ее краю, есть доказательство могущества? Увидев человека на крыше, неужели подойдешь ты и сбросишь его вниз? Обратиться к тому, кто стоит на краю пропасти и поддержать его — вот истинное мужество! Мало того, что ты увидел, как Шауль разгневался на меня, так ты обрушил на меня еще и свой гнев, — разве так поступает тот, кто служит Г-споду? Ты думаешь, что если бы Ахимелех (священнослужитель в Нове) не приютил меня и не поделился со мной хлебом, то не нашлось бы никого среди сынов Израиля, кто дал бы мне пищу? Тот, кто творит дела во славу Г-спода, кто изучает Тору, не имеет права так поступать. Почему ты сделал это?»

В Талмуде, в трактате Санхедрин, мудрецы упрекают Доега в том, что тот недостойно использовал свою ученость. «Его ученость лишь в его словах», а не в его душе. Б-г обратился к нему: «Низкий человек, зачем ты изучаешь Мои заповеди, что ты скажешь, когда дойдешь до того места в Торе, которое запрещает убийство и клевету?»

Конечно, Доег обладал блестящим умом, однако он был обречен собственным падением доказать, что все его тирады, направленные против Давида, были ложью. Состарившись, он забыл все что знал, и потерял уважение даже своих учеников. Блистательный Доег, властвовавший над величайшими умами Израиля, умер опозоренным, осмеянным, являя собой карикатуру на мудреца — знатока Торы.

Талмуд говорит о нем так: «осквернивший себя кровью и ложью не проживет до конца данного ему срока».

Доег умер, когда ему было лишь 33 года. И лишь после его смерти Давид поднял голову, не боясь, что вновь его кто-нибудь оскорбит, назвав моавитянином. Но на том несчастья его не закончились, они преследовали его всю жизнь. Война, предательство, горькие переживания, мятеж, унижения — все выпало на его долю. И все же, несмотря на все трудности, он жил так, что мог сказать: «Я есть молитва». Давид стал воплощением молитвы, а вся его жизнь — песней, славящей Г-спода. В конце его дней все признали его величие. Царь Давид был достоин своего народа, однако народ был недостоин своего царя.

Давид спросил Г-спода: «Почему я не могу построить Святой Храм?» Г-сподь ответил ему: «Потому, что если ты построишь его, он будет стоять вечно и никогда не будет разрушен».

Давид был настолько велик, что все, сделанное его руками, должно было существовать вечно. Евреи еще не были достойны Храма, который мог бы построить Давид. Этот Храм был бы слишком величественным, слишком неуязвимым именно потому, что сам царь Давид построил его. Только после пришествия Машиаха еврейский народ станет достойным такого Храма.

Уйдя из жизни, Давид оставил нам два сокровища:

Псалмы, благословения и молитвы, которые помогали сохранять еврейскую веру во времена бурь и катастроф;

И свое священное семя, вечно живое в сменяющих друг друга поколениях на протяжении тысячелетий, подобно тому, как оно жило и передавалось через народ моавитян от Иеуды и Тамар до Боаза и Рут. Из него возродится пламя семи дней Творения в тот час, когда нищий приедет верхом на осле, Машиах из рода Давида будет обладать всеми человеческими добродетелями. Благословение Г-спода будет лежать на нем, но он не станет ничего приписывать себе, за все благодаря одного Б-га. Он поведет людей земли за собой, и рука Г-спода будет защищать их. Тогда Г-сподь будет признан Царем всей вселенной.

И един будет Г-сподь в тот день и Имя Его Будет Едино!