БЕМИДБАР

Бемидбар

Четвертая книга Торы “Бемидбар” (“В пустыне”) рассказывает о сорока годах существования народа Израиля в Синае, в условиях, совершенно непригодных для жизни человека, и о чудесах, сделавших эту жизнь возможной.

Почему пребывание евреев в пустыне так затянулось? Ведь им нужно было только пересечь ее, чтобы прийти из Египта в Эрец-Исраэль! Книга описывает прегрешение, за которым это наказание последовало, и сообщает о решении Всевышнего: в Обетованную Страну войдет только новое поколение, а согрешившие — то есть поколение, вышедшее из Египта, — умрут в пустыне.

Все эти сорок лет Моше учил евреев заповедям, которые должны регулировать жизнь нашего народа. Заканчивается книга в тот момент, когда евреи приближаются к границам Эрец-Исраэль.

В последний раз перед тем, как ступить на Землю Израиля, евреи встали станом в моавитских степях, у реки Ярден, напротив города Йерихо. Моше попрощался с евреями. Дальше их поведет другой вождь, Йеhошуа, а Моше, говоря языком Торы, “присоединится к народу своему” — то есть душа его присоединится к душам предков.

БЕМИДБАР

Первая недельная глава книги “Бемидбар” называется тем же словом — “Бемидбар” (“В пустыне”). В начале второго года пребывания евреев в пустыне Всевышний приказывает Моше сосчитать мужчин в возрасте двадцати лет и старше во всех коленах Израиля (кроме колена Леви), особо — первенцев мужского пола во всех коленах (кроме колена Леви) и особо — левитов в возрасте от одного месяца и старше. Глава описывает исчисление общины, порядок расположения евреев в походе и на стоянках и начало исчисления колена Леви — подсчет членов семейства Кеhата. При этом указываются его обязанности. Потомки Кеhата несут в походе и устанавливают на стоянках все святые принадлежности мишкана — переносного Храма: Ковчег с двумя парами скрижалей Завета, стол, светильник и жертвенники.

“И Г-сподь говорил Моше в пустыне Синай, в шатре Откровения, в первый день второго месяца, во втором году после их исхода из страны египетской, так: 'Сосчитайте поголовно всю общину сынов Израиля по их семействам, по домам их отцов, по числу имен, всех мужского пола поголовно. От двадцатилетнего и старше, всех идущих в войско в Израиле, исчислите их по ополчениям, ты и Аhарон. И с вами будут по одному человеку от [каждого] колена, [этот] человек — глава дома своих отцов'“ (1:1-4).

“И взяли Моше и Аhарон этих людей, названных поименно, и всю общину собрали они в первый день второго месяца... Как Г-сподь повелел Моше, так исчислил тот их в пустыне Синай” (1:17-19).

Сегодня перепись населения — это солиднейшая и продолжительная кампания. Ей предшествуют создание бесчисленных комиссий, заседания на всех уровнях власти, активное оповещение публики средствами массовой информации. Один только подготовительный период сам по себе — целое мероприятие. А тут?

Первого ияра — “в первый день второго месяца” (1:1) — Моше-рабейну получил приказ пересчитать всех евреев, и в тот же день — “в первый день второго месяца” (1:18) — “счетная комиссия” приступила к делу. Вся подготовка заключалась в том, что Моше сообщил о приказе Аhарону и еще двенадцати представителям от каждого колена.

Расторопность поистине удивительная. Стоит поучиться ей у Моше и Аhарона!

Представители колен перечислены по именам, с указанием колена и имени отца, дважды в главе: один раз — как помощники Моше и Аhарона в подсчете людей, и другой — как предводители колен при построении стана.

Многое можно узнать о человеке по тому, как он называет своего сына. Тогда имена давали по событиям в момент рождения. О чем говорят нам имена выходцев из Египта?

Надо помнить, что эти имена были даны детям родителями, жившими в чужой стране и находившимися под игом самого тяжкого рабства. Что же в них прежде всего бросается в глаза? Глубокая вера в Б-га и в то, что Он сохранит еврейский народ. Дэуэль — “знайте Б-га”, Элишама — “мой Б-г услышал”, Элицур — “мой Б-г — скала (оплот, защита)”, Цуришадай — “моя скала — Всемогущий”, Амишадай — “мой народ [надеется на] Всемогущего”, Элиэзер — “мой Б-г помог”, Пдацур — “выручи, Скала”.

В других именах отражаются взаимоотношения между людьми: Аминадав — “мой народ щедр”, Ахиэзер — “брат мой — помощник”, Ахисамах — “брат мой — поддержка”, Амиhуд — “мой народ — сиянье”.

А что значит имя Нетанэль? Прибегнем к воображению. Может быть, в семье долго не было детей? Родители молились, просили Всевышнего послать им ребенка. И вот родился долгожданный сын. Какое имя выбрать ему? Ну конечно, Нетанэль — “Б-г дал”.

Нетрудно представить себе и состояние семьи, глава которой обязан постоянно находиться в лагере рабов фараона, где он с утра до вечера лепит на стройке кирпичи и откуда потом любой египтянин может забрать его на работы в свое хозяйство. Когда отец совершенно бесправен и беззащитен, когда нет ему отдыха ни днем, ни ночью, семья не может не думать о том, кому же поручить новорожденного, кто будет им заниматься, воспитывать его. Кто будет отцом ребенку? Вот и называют сына Элиав: “мой Б-г — Отец”.

Рядом, в другой семье, — те же печали, те же заботы. И люди говорят себе: у соседа есть Б-г, но ведь и у меня тоже есть Б-г — Гамлиэль! Хорошее имя для сына!

Родился в семье еще один ребенок, прибавил Всевышний потомства — появился на свет Эльясаф — “Б-г добавил”.

Подсчет еврейского населения, о котором говорится в главе, — вторая перепись народа в его истории. В первый раз евреев считали при строительстве переносного Храма. Тогда каждый мужчина в возрасте от двадцати до шестидесяти лет внес на Храм по половине шекеля, и количество монет указало численность народа (из этого серебра затем изготовили основания столбов для храмовой завесы). В третий раз такой подсчет был произведен после тяжелой эпидемии, поразившей народ за прегрешения (см. гл. “Пинхас”). У каждого из этих подсчетов были свои причина и назначение.

Почему подсчет производится по коленам? Почему бы не пересчитать всех подряд? К чему такое разделение?

Мы уже знаем, как много говорят о людях имена. Не менее красноречивы и цифры. Хафец Хаим замечает: у родоначальника колена Дана был только один сын, а на день переписи в колене насчитывалось 62.700 мужчин в возрасте двадцати лет и старше, у Биньямина же было десять сыновей, а спустя год после исхода из Египта в колене было только 35.400 мужчин, способных носить оружие. Стих о колене Дана следует непосредственно за стихом о колене Биньямина, подсказывая нам это сопоставление.

О чем оно говорит? Не надо быть самоуверенным. Тогда, в Египте, должно было казаться, что через двести десять лет колено Биньямина будет куда многочисленней, чем колено Дана. Но получилось наоборот. К тому, кому Б-г благоволит, удача может прийти и от одного сына. Это, кстати, касается и материального благополучия. Не надо заноситься от изобилия и не надо падать духом от недостатка.

Итак, подсчет по коленам дает нам какую-то их характеристику. Кроме того, он отражает организацию жизни евреев. И сейчас мы об этом поговорим.

Во время стоянок Израиля в пустыне каждое колено занимало среди народа свое собственное место. Есть мнение, что и во время переходов они шли в том же порядке.

Глава “Бемидбар” подробно описывает этот порядок. Впервые он был установлен, когда евреи выносили из Египта тело Яакова, чтобы похоронить его в Земле Израиля, и строго соблюдался в течение всех сорока лет пребывания народа в пустыне.

Каждое из колен стояло и двигалось под флагом, цвет которого соответствовал цвету его камня в хошене (нагруднике) первосвященника: у Реувена (рубин) — флаг был красный, у Шимона (топаз) — зеленый и т.д. Мидраш раба говорит, что обычай изготавливать национальные флаги народы мира переняли у евреев.

В центре стана и в центре походных колонн находился мишкан, а вокруг него — левиим, на которых были возложены обязанности петь в Храме и охранять его. Восточное крыло левиим, располагавшееся напротив входа в Храм, составляли Моше, Аhарон и его сыновья.

С внешней стороны от них стояли и шли колена Иеhуды, Иссахара и Звулуна, всего 186.400 человек. Командовал ими старший колена Иеhуды — Нахшон, сын Аминадава (он первым прыгнул в море при переходе Красного моря). В походе восточный фланг двигался первым.

К югу от мишкана было место левиим, потомков Кеhата, за ними — колен Реувена, Шимона и Гада, всего 151.450 человек, под командованием главы колена Реувена — Элицура, сына Шдеура.

Когда лагерь снимался с места, они шли вторыми после “восточного блока” — Иеhуды, Иссахара, Звулуна. Таким образом все святые принадлежности мишкана, которые несли потомки Кеhата, оказывались в центре колонны.

С запада располагались левиим, дети Гершона, с внешней стороны от них — потомки Рахели: Эфраим, Менаше, Биньямин — числом 108.100 человек. Их предводителем был старший колена Эфраима по имени Элишама, сын Амиhуда. В походе они шли третьими.

С севера находились левиим, потомки Мрари, а за ними — колена Дана, Ашера, Нафтали, всего 157.600 человек. Командовал ими старший колена Дана Ахиэзер, сын Амишадая. В походе они были замыкающими.

Как видим, Тора придает организованности и порядку большое значение. (Тому есть и другие примеры. В Храме, скажем, функции служителей разграничивались строжайшим образом, и “перехват” функций карался очень сурово.)

Но у всякого порядка должно быть свое содержание. В чем оно заключалось в этом случае?

Четкое разделение на колена было очень удобно во многих отношениях. Когда родные живут рядом, знают друг друга, им легче действовать вместе. Их отношения налажены и устойчивы, и все у них делается быстро, как в семье, что особенно важно при нападении врага.

Порядок этот позволяет легко проследить родословную человека, что тоже существенно: ведь есть такие факторы, как наследственные качества, воспитание...

И, наконец, у каждого колена была своя “биография”, свои индивидуальные особенности: события, поступки, цели, задачи и интересы. Вы можете судить об этом хотя бы по жертвоприношениям руководителей колен при освящении Храма, о чем пойдет речь в следующей главе.

Все колена были сплочены вокруг мишкана, и тем не менее у каждого из них был свой путь в жизни.

Книга “Бемидбар” начинается словами: “И Г-сподь говорил Моше в пустыне Синай...”

Мидраш комментирует эти слова, подчеркивая: “Тора дана из огня, из воды, в пустыне”.

“Из огня” — ибо сказано: “А гора Синай вся дымилась” (Шмот, 19:18).

“Из воды” — ибо сказано: “И облака сочились водою” (Книга Судей, 5:4).

“В пустыне” — ибо сказано: “И Г-сподь говорил Моше в пустыне” (Бемидбар, 1:1).

Евреи сохранили верность Торе, мужественно пройдя все три испытания: огонь, воду и пустыню.

Готовность принять смерть ради исполнения воли Всевышнего была присуща евреям еще до того, как они стали народом. Первым, кто прошел испытание огнем, был Авраhам, проповедовавший веру в единого Б-га. Мы уже говорили об этом в главе “Эмор” книги “Ваикра”, приводя и другие примеры, подтверждающие, что “дела отцов — знак для детей”.

Второе испытание — водой — евреи выдержали, подойдя к Красному морю. Оно еще не расступилось, когда Моше передал народу повеление Всевышнего войти в воду. Первым, как вы уже знаете, двинулся предводитель колена Йеhуды Нахшон, сын Аминадава, а за ним пошли все. Лишь когда вода дошла людям до подбородка — море расступилось.

В отличие от второго, кратковременного, третье испытание — пустыней — продолжалось сорок лет, которые весь народ, исполняя волю Всевышнего, провел в безводной пустыне, кишевшей змеями и скорпионами.

Три перечисленных испытания показали, что Тора была дарована евреям не случайно: вечное учение — вечному народу.

Насо

Глава “Насо” (“Определи число”) — самая большая в Торе, она содержит сто семьдесят шесть стихов. В ней завершается подсчет левиим, начатый в предыдущей главе. Исчисляются семейства Гершона и Мрари и определяются их обязанности при переносном Храме. Указывается, что потомки Гершона несут в походе и устанавливают на стоянках завесы и покровы Мишкана, а потомки Мрари — тяжелые предметы: брусья, столбы, подножия, засовы. В этой главе — восемнадцать заповедей. Мы рассмотрим лишь закон об изоляции нечистого человека, а также упомянем заповедь о том, как должен поступить муж с подозреваемой в измене женой, закон об обете незирут и заповедь, предписывающую коhаним благословлять народ. В заключение глава описывает жертвы, принесенные руководителями колен при открытии Мишкана.

“И говорил Г-сподь, обращаясь к Моше, так: 'Прикажи сынам Израиля, чтобы отослали они из стана всякого прокаженного, и всякого истекающего слизью, и всякого осквернившегося мертвым. Как мужчин, так и женщин отошлите, за пределы стана отошлите их, чтобы не оскверняли они станы свои, среди которых Я пребываю'. И сделали так сыны Израиля, и отослали их за пределы стана. Как Г-сподь говорил Моше, так и сделали сыны Израиля” (5:1-4).

Эту заповедь евреи получили после того, как исчисление всех мужчин, включая левиим, было закончено, — т. е. ее получение предшествует по времени упоминанию об изоляции в главе “Мцора” книги “Ваикра”.

Здесь определены три вида нечистоты: первый вызван болезнью, признаки которой видны на теле (проказа), второй — выделениями из тела и третий — контактом с трупом.

Все эти виды нечистоты уже знакомы нам по книге “Ваикра”: о проказе говорится в главе “Тазриа”, о выделениях — в главе “Мцора”, о контакте с трупом человека — в главе “Эмор” и о контакте с трупом животного — в главе “Шмини”.

Ограничения, налагаемые на ритуально нечистого человека, зависят от вида нечистоты.

Вспомним еще раз, как располагались евреи, находясь в пустыне. Во время стоянок стан делился на три лагеря (один внутри другого): первый, внутренний, — это Мишкан, второй, срединный, окружавший переносной Храм, — лагерь, где жили левиим, и третий, наружный — лагерь всех остальных евреев.

Соответственно трем видам нечистоты предписаны три вида удаления от стана. Наиболее серьезная нечистота — нечистота на теле — требует, чтобы человек был изолирован за всеми тремя станами. Тот, кто истекал слизью, мог оставаться во внешнем, третьем стане, но не имел доступа в срединный. Человеку с наименее тяжелой разновидностью нечистоты — от контакта с трупом — можно было находиться в стане левиим.

В первый стан, внутренний, самый святой, запрещался вход любому нечистому.

Почему человек, наказанный пятнами на теле, удалялся за все три стана, т. е. изолировался строже всех?

В главе “Тазриа” книги “Ваикра” мы цитировали высказывание, в котором причиной проказы названы семь видов прегрешений.

Мидраш раба (7:5) приводит другое, близкое к этому, мнение: <<Сказал раби Йеhуда бар Шалом: “За одиннадцать действий Б-г наказывает человека пятнами: за оскорбление Имени Всевышнего, за разврат, за кровопролитие ('И сделал Б-г Каину знак — пятна на теле'), за то, что сказал о другом то, чего в нем нет, за гордыню, за вмешательство не в свое дело (уже знакомый вам пример с царем Узияhу. — И. З.), за ложь, за воровство, за ложную клятву, за Б-гохульство, за идолопоклонство”>>.

Как видите, раби Йеhуда бар Шалом тоже указывает, что причина проказы — тяжелые грехи, причиняющие серьезный вред обществу. Этим и объясняется особая строгость изоляции при проказе.

Правила очищения нечистого человека также зависят от вида нечистоты. Так, прокаженный — после того, как проказа миновала, — очищается иным обрядом (мы говорили о нем в главе “Мцора”), нежели нечистый от контакта с трупом человека. Последний нечист семь дней и очищается водой, смешанной с пеплом красной коровы (что это такое, мы узнаем чуть ниже — в главе “Хукат”), на третий и седьмой день нечистоты и погружением в миквэ в седьмой день. Прикоснувшийся к мертвому животному (глава “Шмини” книги “Ваикра”) нечист в этот день до вечера и очищается погружением в миквэ. Нечистый от истечения слизи должен окунуться в родниковую воду. В случае двух первых видов нечистоты приносятся также соответствующие жертвы в Храм.

Указывая, что есть места, в которых ритуально нечистый человек находиться не должен, закон таким образом приказывает нам чтить святость.

Как мы можем проявить такое почитание сегодня?

Не будем говорить сейчас о видах нечистоты, когда достаточно только погружения в миквэ, или о правилах, касающихся коhаним. Будем говорить обо всех нас, ритуально нечистых, не прошедших очищения пеплом красной коровы, которого у нас нет многие сотни лет.

На какие места сегодня распространяется для нас эта заповедь? Где мы не должны бывать?

Все мы не имеем права посещать место, где стоял и будет стоять святой Храм. Рамбам в третьей главе “Законов о входе в Храм”, одном из разделов его труда “Законы службы в [Храме]” (гл. 3), объясняет, что стих “чтобы отослали они из стана всякого прокаженного, и всякого истекающего слизью, и всякого осквернившегося мертвым” содержит заповедь отослать всех нечистых из места, где стоял Храм.

Место это не теряет своей святости даже когда Храм разрушен. Ибо сказано: “...и опустошу ваши святые места” (Ваикра”, 26:31; Мегила, 28а) — они и опустошенные святы.

Кроме того, есть еще заповедь: “И Моего Храма бойтесь”, то есть, как объясняет Рамбам (Законы об избранном [Б-гом] Доме, гл. 7, hал. 1 того же труда), — бойтесь Б-га, велевшего почитать это место.

Хотя Храм разрушен за наши грехи и мы лишены его по сегодняшний день, нам следует чтить его точно так же, как тогда, когда он стоял, ибо сказано: “Мои субботы соблюдайте, и Моего святилища бойтесь, Я — Г-сподь!” (Ваикра, 26:2).

Почему в одном стихе говорится и о субботе, и о Храме?

Точно так же, как суббота “между Мной и сынами Израиля — знак навечно” (Шмот, 31:17), и благоговение перед Храмом заповедано навсегда — “хотя он разрушен, святость осталась” (Рамбам. Законы службы в [Храме], разд. “Законы об избранном [Б-гом] Доме”, гл. 7, hал. 7).

Святость Храма охраняется целым рядом законов Торы. Никому, кроме коhаним, не разрешается входить в Святилище и Святая святых Храма (рядовые евреи имеют доступ только во двор). Но и коhаним ограничены целым рядом правил:

коhен, даже если он ритуально чист и облачен в ритуально чистые одеяния и даже в день его службы, не может, тем не менее, войти в Храм с палкой в руках, или в обуви, или с деньгами в поясе или в складках одежды, или не помыв ноги;

коhен даже в день службы не имеет права войти в Храм, если одежда его порвана, если он выпил рюмку вина или другого опьяняющего напитка, если не стригся целый месяц;

даже коhену нельзя пройти дальше храмового двора не для службы, но, например, чтобы помолиться. Этим он нарушит заповедь Торы: “Пусть не во всякое время входит он в святилище” (Ваикра, 16:2) — он может войти в Храм только тогда, когда должен служить;

первосвященнику категорически запрещено входить в Святая святых не по службе. Нарушая этот запрет, он совершает смертный грех. В Йом-Кипур (мы говорили об этом в главе “Трума” книги “Шмот”) он обязан входить туда четыре раза — но ни в коем случае не пять (Рамбам. Законы о входе в Храм, гл. 2, hал. 3).

Одна из заповедей в этой главе посвящена вопросу о нарушении супружеской верности. Она подробно объясняет, как должен поступить муж с женой, которая своим неприличным поведением вызвала у него серьезное подозрение в измене.

Он ведет ее в Храм, где мудрецы Верховного суда — Санhедрина — беседуют с ней и совершают такую процедуру:

“И велит ей коhен приблизиться, и поставит ее пред Г-сподом. И возьмет коhен святой воды в глиняный сосуд, и земли, которая на полу скинии... и положит в воду. И поставит коhен женщину пред Г-сподом, и обнажит [волосы на] голове женщины (снимет головной убор. — И. З.), и положит на ее ладони памятное приношение, это приношение ревности; а в руке коhена будет горькая вода, наводящая проклятие. И заклянет ее коhен, и скажет женщине: 'Если... не совратилась ты осквернением при муже твоем, будешь невредима от этой горькой воды, наводящей проклятие. Но если ты совратилась при муже твоем... войдет эта вода, наводящая проклятие, во внутренности твои — чтобы вспучить живот и опавшим [сделать] бедро'. И скажет женщина: 'Амен, амен'. И напишет коhен эти проклятия на свитке, и сотрет [высохшие на свитке чернила] в горькую воду. И даст он женщине выпить горькую воду...” (5:16-20, 22-24).

Этот отрывок поможет нам, когда ниже мы начнем разговор о возмездии. Пока же поговорим в целом о том, чем грозит народу Израиля нарушение правил половых отношений.

В устных преданиях и в комментариях Мидраш раба к этой главе (разд. 9, п. 7) сказано много интересного на эту тему.

“Во всех случаях за половой распущенностью следует тяжелое наказание, от которого гибнут и хорошие, и плохие”, — сказано в мидраше. Далее следует объяснение.

При любом дурном поступке человека Б-г не торопится с карой. Он ждет — может быть, человек одумается. Это касается всех грехов, кроме разврата. Вспомним еще раз ситуацию, предшествовавшую потопу.

Люди поколения, на которое обрушился потоп, “брали себе жен, каких выбирали” (Брешит, 6:2), не считаясь с тем, что женщина замужем или обручена (по комм. Раши). И хотя Б-г сказал: “Истреблю человека, которого Я сотворил, с лица земли” (там же, 6:7), Он медлил с наказанием, пока люди не пали до того, что легализовали гомосексуализм. Тогда, говорит мидраш, наступил потоп.

Десять еврейских колен, живших в государстве Израиль, были изгнаны ассирийским царем Санхеривом, а их страна была заселена другими народами. Б-г позволил этому совершиться только потому, что евреи стали увлекаться чужими женами (см. Амос, 6:7).

Приговор Б-га на изгнание Йеhуды и Биньямина из их уделов также был подписан из-за распространенности разврата. Мидраш приводит такой диалог между Всевышним и пророком Ирмеяhу. Ирмеяhу кричал пред Творцом: “Во времена царя Менаше совершали много больше грехов, сейчас народ ближе к вере в Б-га и исполнению мицвот, но в мои дни Ты изгоняешь евреев из их страны!”

Отвечает ему Г-сподь: “Хотя во времена Менаше [евреи] и сердили Меня, нарушали все заповеди, отрицали существование Б-га, тогда еще не стала повсеместной половая распущенность (т. е. люди еще не утратили чувство стыда — как правило, женщины рожали от своих мужей. — И. З.). Я долго терплю, когда евреи совершают все грехи, но за разврат не сдержу гнев и отдам их в руки врагов”.

Разврат — грех настолько серьезный, что Моше говорит народу: “Когда выступишь станом против врагов твоих, [особо] берегись всего дурного... Ибо Г-сподь, Б-г твой, идет в среде стана твоего, чтобы спасти тебя и предавать тебе твоих врагов; и да будет твой стан свят, чтобы Он не увидел у тебя срамного и не отстранился бы от тебя” (Дварим, 23:10,15).

Мидраш раба (“Насо”, разд. 9, п. 7) объясняет: “ 'Берегись всего дурного' означает 'остерегайся разврата'“. Ибо из-за этого греха Б-г, воюющий за Израиль, оставит вас, и вы попадете в руки врагов.

Слова “да будет твой стан свят”, безусловно, включают в себя также и соблюдение запрета на половую распущенность. Только при этом условии Всевышний будет помогать Своему народу.

Шестой раздел главы почти полностью посвящен заповеди о незирут — добровольном обете, который дает человек, чувствующий, что он должен изменить свои привычки и принять на себя определенные ограничения, призванные помочь ему стать лучше.

Обет имеет в виду три ограничения: назир не должен пить вино и есть виноград, ему нельзя стричь волосы и находиться в контакте с мертвым телом (даже в случае смерти самых близких родных: отца, матери, брата, сестры, сына, дочери, жены).

Обычно обет незирут принимали сроком на месяц или немногим больше. В основном это делали люди, которые знали за собой, что любят выпить, и те, кто присутствовал при наказании женщины, подозреваемой в измене (поскольку одной из причин ее дурного поступка могло быть опьянение). По окончании срока обета приносились жертвы.

Все эти сведения понадобятся нам ниже, при разборе hафтары (hафтара — читающийся после каждой еженедельной главы Торы соответствующе подобранный отрывок из книг пророков, близкий по содержанию к ее теме или связанный с датой, когда читают недельный раздел).

Завершается шестой раздел заповедью о благословении коhаним народа.

<<И Г-сподь говорил Моше так: “Скажи Аhарону и его сынам следующее: 'Так благословляйте сынов Израиля, говоря им: да благословит тебя Г-сподь и сохранит тебя. Да озарит тебя Г-сподь светом лика Своего и помилует тебя. Да обратит Г-сподь лик Свой к тебе и даст тебе мир'. И возложат Имя Мое на сынов Израиля, и Я благословлю их”>> (6:22-27).

Заповедь предписывает Аhарону и его потомкам благословлять евреев и содержит точный текст благословения, которое называется биркат-коhаним (“благословение, [которое] коhаним [дают народу]”). Сегодня эта заповедь исполняется в Израиле ежедневно, а в большинстве общин за его пределами — по праздничным дням.

Следующий за этой заповедью седьмой раздел главы — подробнейший рассказ о том, какие дары и жертвы принесли к открытию Мишкана главы еврейских колен. Они делали это поочередно, каждый — в свой день. Церемония приношений продолжалась с первого по двенадцатый день месяца нисан, и каждый из них был днем особого торжества для одного из колен Израиля. Хотя все они принесли одинаковые жертвы, Тора всякий раз перечисляет их заново.

Тора экономна в словах. Так почему она двенадцать раз повторяет описание приношений каждого из глав колен? Мидраш раба (13:14) говорит: “Все принесли те же жертвы, но каждый — по особой причине”.

У каждого из колен было свое предание о том, что с ним произойдет в будущем, до прихода Машиаха, полученное от праотца Яакова. Оно и определило мотивы их приношений.

В первый день месяца нисан принес дары и жертвы Нахшон, сын Аминадава, глава колена Иеhуды.

Ему было известно, что среди царей, которые от него произойдут, два — Шломо и Машиах — будут царствовать и на суше, и на море. Нахшон решил принести в дар Храму серебряную чашу, символизирующую море, и серебряный шарообразный кубок, символизирующий землю (представление о земле как о шаре для того времени просто удивительно!). Кубок весил семьдесят шекелей, что указывало на семьдесят народов мира. Согласно Торе, их именно столько — по числу потомков Ноаха. Вы знаете, что после потопа на земле остались только Ноах и его сыновья Шем, Хам и Йефет. Тора перечисляет семьдесят их детей и внуков (Брешит, 10), от которых и произошли все современные народы.

Чаша должна была служить для замешивания теста, а кубок — для кропления кровью. Чаша и кубок были наполнены крупчатой мукой с оливковым маслом — символ даров, которые народы мира будут приносить и Шломо, и Машиаху. Золотая ложка весом в десять шекелей, подаренная Нахшоном Храму, указывала на десять безупречно благочестивых поколений его рода, от Переца до Давида (они перечислены в Свитке Рут, 4:18-22).

Одного бычка, одного барана (в возрасте от 13 месяцев до двух лет) и одного ягненка, не достигшего года, Нахшон принес в жертву ола — жертву всесожжения.

Бычок должен был напомнить о заслугах Авраhама, на третий день после обрезания побежавшего за теленком в коровник, чтобы угостить странников; баран — о заслугах Ицхака, лежавшего связанным на жертвеннике (вместо него, как вы помните, принесен был в жертву баран, запутавшийся рогами в ветвях); ягненок — о заслугах Яакова, который двадцать лет пас овец Лавана, постоянно его обманывавшего, и все трудности выдержал.

Еще Нахшон принес козленка в жертву хатат (как вы знаете по главе “Ваикра” одноименной книги, это — грехоочистительная жертва) — за грех Йеhуды, который вымазал рубаху Йосефа кровью козленка, похожей на человеческую.

В жертву шламим Нахшон принес двух быков, пять баранов (возрастом от тринадцати месяцев до двух лет), пять козлов и пять ягнят, не достигших года. Это — мирная жертва, которая, как вы помните, — символ удовлетворения человека своей жизнью.

Два быка выражали радость главы колена от того, что оно даст еврейскому народу двух царей — Давида и Шломо, первый из которых заложил фундамент Храма, а второй построил сам Храм.

Пять баранов, пять козлов и пять ягнят символизируют пятнадцать царей, правивших после Шломо, — пятерых благочестивых, пятерых, обладавших и достоинствами, и недостатками, и пятерых отступников.

Во второй день месяца принес дары и жертвы Нетанэль, сын Цуара, глава колена Иссахара. Благодаря предсказанию Яакова Иссахар и его колено заранее знали, что у евреев будет Тора — Письменное и Устное Учение — и что их колено прославится великими знатоками Торы.

Тора сравнивается с хлебом и вином, как сказано царем Шломо в книге “Мишлей” (9:5) со слов Всевышнего: “Идите, ешьте Мой хлеб и пейте Мое вино”. Хлеб пекут в чашах, а вино пьют из кубков. Поэтому Нетанэль принес в дар Храму чашу и кубок.

Ложка весом в десять золотых шекелей в его приношении символизировала десять заповедей. Все остальные его дары и жертвы также имели отношение к Торе.

И таким образом в мидраше объяснены приношения всех колен.

В связи с этой главой Мидраш раба много говорит о воздаянии. В главе “Бехукотай” книги “Ваикра” мы упоминали принцип Высшего Суда — мида ке-негед мида. Так вот, этот очень важный принцип содержится в мидраше, рассматривающем главу “Насо”.

Та же тема присутствует и в трактате “Сота”, разбирающем законы о наказании неверной жены, изложенные в этой главе (сота — женщина, подозреваемая в неверности, буквально — “сошедшая с пути”). Трактат утверждает: “Той мерой, которой человек мерил, и ему отмерят”.

Почему? Каким образом из главы “Насо” извлекается такой урок?

Попробуем представить себе, как может выглядеть поведение, заставляющее заподозрить неверность. Наверно, муж начинает замечать, что его жена часто принимает одного и того же гостя, подолгу остается с ним наедине. Можно предположить, что она украшает стол самой лучшей посудой, кокетливо причесывается, наряжается... А во время проверки горькой водой все делается строго наоборот: питье ей дают в глиняной посуде, волосы же распускают (простоволосая, непокрытая голова выглядит неприлично). Отсюда вывод: неправильный поступок оборачивается против самого человека, мида ке-негед мида.

Как вы знаете, по субботам во всех синагогах читают очередную главу из Торы, а после нее — hафтару.

Поскольку в недельной главе говорится о заповеди назирут, hафтара представляет собой отрывок из Танаха (Книги Судей), рассказывающий о рождении богатыря Шимшона, который был назиром. Эта история также связана с темой воздаяния.

Мать Шимшона, жена Маноаха, была бесплодна. Однажды к ней пришел ангел в образе человека и сказал: “Ты бесплодна и не рожаешь, [но] зачнешь и родишь сына. А теперь остерегайся: не пей вина... и не ешь ничего нечистого. Ибо... родишь сына, и бритва не коснется его головы, потому что назиром Б-га будет мальчик от рождения. И с него начнется спасение Израиля от рук филистимлян” (Книга Судей, 13:3-5).

Шимшон совершил много добрых дел. Двадцать лет он был судьей в народе Израиля и не брал платы за свою работу. Ни разу в жизни он никого не затруднил и не обременил самой мелкой просьбой, вроде “отнеси мой посох туда-то” (Сота, 10). Но у Шимшона был один недостаток: он “следовал за своими глазами”. В городе Тимна Шимшон познакомился с одной филистимлянкой и сказал родителям: “Я хочу на ней жениться”. Отец и мать возразили: “Неужели среди дочерей твоих братьев и во всем народе нет девушек, что идешь брать жену из филистимлян?” “Мне она нравится”, — ответил Шимшон (букв. “Она хороша в моих глазах”). Он принял неверное решение, что потом и подтвердилось (см. Книга Судей, 14).

Поэтому когда впоследствии Шимшона постигло наказание свыше, состояло оно в том, что филистимляне выкололи ему глаза.

Авшалом, сын царя Давида, гордился своими прекрасными волосами. Тщеславие и стало причиной его гибели. Он зацепился волосами за ветки в лесу, мул, на котором он ехал, пошел дальше, а Авшалома настигла погоня.

Это же правило действует и при воздаянии за хорошие поступки и качества. Но за добро воздается в пятьсот раз больше (т. е. Б-г делает человеку в пятьсот раз больше добра, чем совершил человек).

В главе “Мцора” книги “Ваикра” мы уже упоминали о наказании, понесенном Мирьям, сестрой Моше-рабейну, за необдуманный разговор о брате (произошло это, когда евреи находились в пустыне, и сам этот эпизод Тора излагает в последней части следующей недельной главы — “Беhаалотха”). Но в обстоятельствах этого наказания содержится и воздаяние за другой, хороший ее поступок. Когда в Египте фараон отдал приказ уничтожать всех новорожденных еврейских мальчиков, топя их в Ниле (он боялся, что один из них станет освободителем еврейского народа, как ему предсказали маги и чародеи), то мать Моше, будущего вождя Израиля, спрятала его, опустив в корзине в реку. Мирьям осталась на берегу и ждала, чтобы узнать, что произойдет с братом. За это весь еврейский народ неделю ждал ее и не двигался со стоянки, пока она полностью не излечилась от проказы. Короткое время, что она провела у реки в ожидании, как решится участь брата, было многократно воздано ей за эту неделю.

Йосеф нес тело своего отца Яакова из Египта в Эрец-Исраэль, чтобы похоронить его в Меарат-hа-махпела. Б-г воздал ему потом за этот поступок: набальзамированные останки Йосефа доставил в Эрец-Исраэль Моше.

Путники, изредка встречавшиеся евреям в пустыне, видели, что те несут два ковчега, и спрашивали, что это такое. Им отвечали: в одном — скрижали Завета с десятью заповедями, а во втором — мертвец. Прохожие любопытствовали: а какое отношение к десяти заповедям имеет этот мертвец? И им отвечали: когда этот человек был жив, он выполнял то, что написано в скрижалях, лежащих в другом ковчеге.

Моше позаботился о прахе Йосефа. Как наградить его за это? Не было никого выше Моше (и нет по сей день), никого, кто мог бы воздать ему достойную его честь погребения. И Б-г Сам его похоронил. Когда Моше умер, земля вокруг осыпалась и стала ему могилой. “И [Б-г] похоронил его в долине”, — говорится в главе “Ве-зот hа-браха” книги “Дварим” (34:6).

Нет человека выше Моше-рабейну. Сказано о нем, но относится ко всякому праведнику:

“Твоя праведность пойдет впереди тебя” (Йешаяhу, 58:8).

Беhаалотха

Глава “Беhаалотха” (“Когда возжигаешь”) разъясняет правила зажигания храмового светильника-семисвечника, определяет действия, исполнение которых заповедь, данная в главе “Тцаве” книги “Шмот” (27:20,21), возлагает на коhаним, и рассказывает о подготовке левиим к работе в Храме. Мы узнаем подробности о порядке движения евреев по пустыне и о том, где располагались при этом левиим, которые несли принадлежности Мишкана. В главе приведены заповеди праздника Песах. В ней сообщается, что в стане евреев возникло недовольство. Его истинной причиной было желание сойти с путей, предначертанных Всевышним, а предлогом — усталость, отсутствие мяса, воспоминания о якобы благополучной жизни в Египте. Глава описывает, как Всевышний покарал нечестивцев именно тем, что удовлетворил их прихоти. Конец главы рассказывает о прегрешении Мирьям, сестры Моше и Аhарона, и о наказании, которому Всевышний ее подверг.

Как мы знаем, в Торе нет ничего случайного — ни лишних слов, ни лишних букв, ни даже точек (в десяти местах в Торе над буквами стоят точки). И конечно же, не случайна последовательность законов и эпизодов.

Обратим внимание на два уже знакомых нам отрывка, которыми заканчивается глава “Насо”. Один из них говорит о благословении коhаним, второй — о приношениях от глав еврейских колен к открытию Мишкана, точнее — к обновлению жертвенника. (В главе “Насо” мы этого не сказали, но теперь — для дальнейших объяснений — надо отметить, что Аhарон, глава колена Леви, единственный из всех не принес в те дни жертвы и подарки в Храм.) Отрывки эти следуют один за другим и предшествуют главе “Беhаалотха”.

Начинается она с деталей, уточняющих порядок зажигания лампад храмового светильника.

Как связаны между собой заповедь о благословении коhаним, повествование о подарках глав колен Храму и правила зажигания светильника? Почему подробности этого действия содержатся именно здесь, в четвертой книге Пятикнижия? Ведь сама заповедь о нем (см. аннотацию к главе) дана во второй книге — “Шмот”?

Мидраш объясняет: Аhарон был весьма озабочен тем, что все колена Израиля отметили открытие Мишкана принесением жертв и подарками и только колено Леви не принимало в этом торжестве активного участия. “Наверно, из-за моих грехов я не додумался сделать хорошее дело”, — печалился Аhарон (великий человек прежде всего ищет свою вину).

Поэтому Всевышний велел передать Аhарону: “Не огорчайся. От тебя ждут дел более великих, чем подарки. Ведь что принесли главы колен в эти дни? Жертвы. Настанет время, когда не будет Храма и жертв не будет. Но лампады будут гореть вечно, и благословения, которые станут произносить твои дети, будут звучать вечно” (Мидраш раба, Бемидбар, гл. 15).

Итак, с благословениями ясно. Впервые они произнесены при открытии Храма, и потому заповедь о них предшествует эпизоду с дарами, а с темой светильника они связаны тем, что вечны, как и его огни.

Но вот относительно вечности светильника полной ясности все еще нет. Ведь если нет Храма, то нет не только жертвоприношений, но и храмового светильника. О каких же вечно горящих лампадах идет речь?

Рабейну Нисим говорит, что, согласно мидрашу, Всевышний велел Моше передать Аhарону: “Кроме открытия Мишкана в пустыне будет и обновление Храма с зажиганием лампад. И тогда Я руками твоих потомков сотворю для еврейского народа чудеса, и спасение, и обновление, которое будет называться их именем”.

Что здесь имеется в виду? “Обновление Храма в эпоху Макабим”, — объясняет Рамбан в комментарии к мидрашу.

Страну захватили греки. Царь государства Селевкидов Антиох Эпифан издал указы, требовавшие от евреев отказа от веры в единого Б-га. Эти указы предписывали приносить жертвы идолам, запрещали обрезание, соблюдение субботы и правил кашрута. Неподчинение каралось смертью.

Большинство еврейской молодежи воспитывалось в эллинистическом духе. Лидеры еврейской общины, в том числе и многие священнослужители, были ставленниками греков. Храм был осквернен, и служба в нем прекратилась. Города и села Земли Израиля кишели агитаторами, пропагандировавшими “великую греческую культуру”. Они пытались убедить народ, что иудаизм устарел и неминуемо отомрет. Почтенных людей, известных своей ученостью и благочестием, заставляли нарушать еврейский закон публично: есть запрещенную пищу, работать в субботу, поклоняться идолам (вспомните пример с Эльазаром, который мы приводили в главе “Эмор” книги “Ваикра”). Тех, кто отказывался, зверски убивали. Гибель еврейства казалась неминуемой.

И тут вдруг разразилось восстание, организованное горсткой людей, во главе которых встал Матитьяhу Хашмонай со своими сыновьями (тогда они и получили прозвище Макабим, под которым известны в истории, представляющее собой аббревиатуру ивритских слов, составляющих утверждение о превосходстве Творца над всеми высшими силами; она была девизом Хашмонаим). Восстание завершилось полной победой над великолепно обученной армией греков. Вся страна была освобождена от идолов. Храм обновили и очистили от мерзости, восстановили в нем службу. И в доказательство того, что избавление пришло свыше, Б-г явил народу чудо: масло в светильнике, которого должно было хватить лишь на одну ночь (храмовый светильник зажигали вечером с тем, чтобы он горел до утра), горело восемь ночей — до тех пор, пока не доставили в Храм новое масло.

“Дела отцов — знак для детей”. События, происходившие с нашими праотцами, — прообраз событий, которые произойдут с их потомками.

Связывая описание торжественного открытия Храма в пустыне с правилами о том, как потомки Аhарона должны зажигать светильник, Тора подчеркивает: так же, как Аhарон зажиганием светильника обновил Храм в пустыне, так же обновят Храм его потомки — Матитьяhу Хашмонай с сыновьями. Зажигание светильника представлено здесь как особое действие, в котором заключается обновление и спасение. Мидраш, как вы помните, так и говорит: “От тебя [Аhарона] ждут дел более великих, чем подарки...” Так комментирует мидраш Рамбан.

Храмовые светильники символизируют свет Торы, озаряющий наш жизненный путь. И свечи, зажженные Макабим, уже более двух тысяч лет горят в наших домах в дни праздника Ханука. Сколько огней погасло за это время! А они горят вечно, и вечны благословения коhаним.

Глава “Беhаалотха” содержит пять заповедей: три предписывающие и две запрещающие.

<<И Г-сподь говорил Моше в пустыне Синай во втором году после исхода из Египта, в первом месяце, так: “Пусть приносят сыны Израиля [жертву] песах в назначенное для нее время. В четырнадцатый день этого месяца... приносите ее в назначенное для нее время...” И принесли они [жертву] песах в первый [месяц], в четырнадцатый день месяца... как Г-сподь повелел Моше, так исполнили сыны Израиля. И были люди, которые стали нечисты от контакта с трупом и не могли принести [жертву] песах в тот день, и подошли они к Моше и Аhарону в тот [же] день. И сказали те люди ему: “Мы нечисты из-за контакта с трупом; за что же лишимся мы [права] принести жертву Г-споду в назначенное для нее время среди сынов Израиля?..” И Г-сподь сказал Моше: “Скажи сынам Израиля так: 'Всякий, кто будет нечист от контакта с трупом или [будет] в дальнем пути, из вас или из потомков ваших, и должен принести [жертву] песах Г-споду, — во втором месяце, в четырнадцатый день с полудня до захода солнца принесет ее, с мацой и горькими травами должен есть ее. Пусть не оставляют от нее до утра и кости ее не ломают'“>> (9:1-3, 5-7, 9-12).

В этих строках содержатся четыре заповеди.

Одна обращена к тем, кто был нечист или находился далеко от Храма и не успел прийти в Иерусалим к 14-му нисана. Такие люди должны принести пасхальную жертву 14-го ияра.

Три остальные определяют правила съедания пасхальной жертвы:

пасхальную жертву надо есть ночью с мацой и горькими травами;

нельзя оставлять мясо пасхальной жертвы на следующий день;

нельзя ломать кости пасхальной жертвы.

Пятая заповедь главы предписывает коhаним в особых ситуациях трубить в трубы (10:1-10). На ней мы останавливаться не будем. Отметим только, что ни одну из этих пяти заповедей мы сегодня по определенным причинам не выполняем.

Почему вторым сроком пасхальной жертвы назначено 14-е ияра? Поскольку в високосный год Песах как бы отодвигается на месяц, на месяц отодвинут и Песах-шени (“Второй Песах”).

Очень интересны слова раби Йосефа-Ицхака Шнеерсона, известного также как Ребе Раяц: “Нельзя терять надежду. Ни об одном еврее нельзя сказать, что он уже оторвался от еврейства, что все пропало. Доказательство этому — пример с пасхальной жертвой: человек стал нечистым, он в далеком пути — далеко отошел, и так уже несколько поколений, и все же он начнет приносить пасхальную жертву в следующем месяце”.

Мы это видим сегодня. К еврейству возвращаются семьи, три предыдущих поколения которых были атеистами. Этот процесс идет везде: в России, Америке, Израиле. Ибо предсказано в Торе: “И будет так: когда сбудутся для тебя все эти слова — благословение и проклятие, которые я изложил перед тобой, — и примешь это к своему сердцу среди всех народов, куда удалил тебя Г-сподь, Б-г твой, и возвратишься ты к Г-споду, Б-гу твоему, и слушаться будешь Его голоса во всем, что Я заповедую тебе сегодня, ты и твои дети, всем сердцем твоим и всею душой твоей...” (Дварим, 30:1, 2).

И еще один момент, подмеченный раби Залманом Сорочкиным.

Живи мы в то время и скажи нам, что по такой-то причине мы освобождены от заповеди приношения пасхальной жертвы, может быть, многие бы обрадовались — меньше хлопот. Не нужно покупать ягненка, идти в Храм, резать животное и т. д. А вот люди, которые подошли в те давние времена к Моше (“и подошли они к Моше и Аhарону в тот [же] день” — есть мнение, что именно они несли останки Йосефа и потому не могли теперь принести пасхальную жертву), были озабочены: как же так, мы не сможем выполнить одну из заповедей?! “И сказали те люди ему: 'За что же мы лишимся [права] принести жертву Г-споду в назначенное для нее время среди сынов Израиля?'“

Раби Сорочкин приводит отличное сравнение. Несколько купцов договорились поехать в Индию, закупить там товары, а потом продать. Скрепили договор рукопожатием. Но один из них сломал ногу и не смог поехать. Компаньоны сказали ему: не переживай, мы прощаем тебе нарушение договора. Прощение-то он получил, а как насчет заработка? Сколько он на этом потерял?

То же — и с нами. Мы ведь и вправду сейчас не обязаны выполнять заповедь о принесении пасхальной жертвы. Но и среди нас есть люди, чувствующие, как им не хватает того освящения, которое человек получает, исполняя заповедь.

В главе “Беhаалотха” уточняется очередность движения колен и говорится о порядке передвижения евреев по пустыне Синай.

“По указанию Г-спода выступали в путь сыны Израиля, и по указанию Г-спода останавливались; во все дни, когда стояло облако над скинией, стояли станом. И если пребывало облако над скинией много дней, то и сыны Израиля следовали указанию Г-спода и не выступали в путь. Бывало, что облако [лишь] несколько дней оставалось над скинией, по указанию Г-спода станом располагались они и по указанию Г-спода выступали в путь. Бывало, что оставалось облако от вечера до утра, — когда поднималось облако утром, они выступали в путь; если же оставалось оно днем и ночью — лишь поднималось облако, и они выступали в путь. Или два дня, или месяц, или год, когда оставалось облако долго над скинией и пребывало над ней, станом стояли сыны Израиля и не двигались в путь, а когда оно поднималось, то двигались в путь. По указанию Г-спода станом располагались и по указанию Г-спода двигались в путь, указание Г-спода соблюдали по слову Г-спода, [данному] через Моше” (9:18-23).

Зачем столько подробностей и даже как будто повторов? Ведь ясно сказано, что евреи собирались в дорогу тогда, когда облако начинало двигаться, и останавливались вместе с облаком.

Рамбан отмечает, что эти строки говорят о евреях много хорошего. Вот стоят люди лагерем в неудобном месте. Надоело, сил нет. Уйти бы отсюда подальше! Но... облако стоит на месте. Евреи не идут и даже не говорят о походе. А бывает и наоборот. Люди долго находились в пути и очень устали. Наконец остановились. Не успели как следует отдохнуть — вдруг облако двигается. Это — приказ сниматься с места. И они беспрекословно подчиняются. Или более того: на ночь остановились, а утром — снова в путь. Или остановились на целые сутки. Думают, длительная остановка, начинают разгружаться. Вдруг облако поднимается. И все снимаются с места.

Об этом говорит пророк Ирмеяhу (2:1): “Так сказал Б-г: 'Вспоминаю Я благосклонность твою ко Мне в юности твоей, любовь твою, когда была ты невестою, когда шла за Мною по пустыне, по земле незасеянной'“.

Глава рассказывает много поучительного о том, как надо выбирать руководителей народа и судей (вспомните об этом, когда мы вернемся к этой теме в разделе “Дварим”).

Моше сказал Б-гу:

“Не могу я один нести [на себе ответственность за] весь этот народ, ибо слишком тяжело это для меня” (11:14).

Б-г ответил Моше:

“Собери Мне семьдесят человек из старейшин Израиля, о которых ты знаешь, что они старейшины народа и его надзиратели, и приведи их к Шатру Собрания, и предстанут они там с тобою [предо Мной]. И Я сойду, и буду говорить с тобой там, и возьму от духа, который на тебе, и возложу на них. И они будут нести с тобой бремя народа, и не будешь нести ты один” (11:16,17).

Кто же эти люди, надзиратели? В главе “Шмот” одноименной книги (5:14) мы читаем: “И избивали надзирателей [из] сынов Израиля, которых поставили над ними начальники фараона, [избивали] со словами: “Почему вы не изготовили, [как прежде], положенного числа кирпичей ни вчера, ни сегодня?”

Согласно преданию, на каждые десять евреев приходился один надсмотрщик — учетчик, от которого египтяне требовали выполнения нормы. А она была практически невыполнима. И египтяне избивали надсмотрщиков, требуя, чтобы они назвали имена тех, кто работает хуже других или мешает выполнению нормы. Надзиратели не должны были работать, но старались помочь своим братьям, трудились вместе с ними и терпели побои за то, что никого не выдавали. Из таких людей Б-г велел выбрать судей и руководителей.

И еще одно наставление о том, как должны поступать руководители народа.

Назначая старейшин, Моше нужно было выбрать семьдесят человек из двенадцати колен. Моше задумался: как быть? Если взять от каждого колена по пять человек, получится шестьдесят, взять по шесть — получится семьдесят два. Значит, из десяти каких-то колен надо взять по шесть человек, а из двух остальных — по пять. Начнутся обиды... Тогда Моше написал на семидесяти записках слово “закен” (“старейшина”), а две записки оставил пустыми. Тот, кто вынул записку, где было написано “закен”, — стал старейшиной, а тот, кому досталась пустая, не обиделся. Всегда нужно заботиться о том, чтобы не было обид и обвинений в предвзятости, и это правило поведения особенно важно для руководителя.

Так же поступил Моше и с первенцами (об этом рассказывается в главе “Бемидбар”).

Как вы, возможно, знаете, если первый ребенок у матери — сын (при этом он не обязательно должен быть первым у отца), мы совершаем ритуал, который называется пидьон hа-бен — “выкуп сына”. Почему?

При исходе из Египта Б-г умертвил всех египетских первенцев, а еврейских оставил в живых. Отныне первенцы были посвящены пощадившему их Всевышнему, т.е. предназначены для службы в Храме. В дальнейшем Г-сподь потребовал, чтобы родители выкупали своих первенцев и отдавали выкуп коhаним, потому что после истории с золотым тельцом, в которой первенцы приняли участие, а левиим — нет, Всевышний передал право священнослужения левиим. Историю эту Тора излагает в главе “Ки тиса” книги “Шмот”.

Хотя Храма у нас сейчас нет, родители и по сей день выкупают первенцев от службы в Храме.

Когда Моше исчислил первенцев и левиим, оказалось, что первенцев — 22.273, а левиим — 22.300. Каждый леви в пустыне выкупал первенца самим своим существованием — ибо не надо выкупать того, кого кто-то собой заместил. Но триста левиим сами были первенцами, а значит, несли выкуп за себя и других выкупить не могли. Получается, что на 22.273 первенца пришлось 22.000 левиим, так что 273 первенца оставались невыкупленными. Кто же именно? Кому из родителей придется платить выкуп? И тут Моше опять бросил жребий: на 273 билетах был указан размер выкупа — “пять шекелей”, а на 22.000 было написано: “сын Леви”. Вынувший билет с ценой выкупа платил пять монет, а вынувший билет со словами “сын Леви” ничего не платил (гл. “Бемидбар” одноименной книги).

В главе “Насо” мы, забегая вперед, указали, что в последней части “Беhаалотха” содержится эпизод с Мирьям, наказанной за злословие в адрес брата. Говорили мы об этом и в главе “Мцора” раздела “Ваикра”. Посмотрим же теперь, как описан этот эпизод в Торе.

“И говорила Мирьям с Аhароном о Моше, о женщине-абиссинке, которую он взял, ибо абиссинку взял он [в жены]. И сказали они: 'Разве только с Моше говорил Г-сподь? Ведь и с нами Он тоже говорил!' И услышал Г-сподь. А Моше [был] скромнейшим человеком из всех людей на земле. И Г-сподь сказал вдруг Моше, и Аhарону, и Мирьям: 'Выйдите втроем к Шатру Собрания'. И вышли они втроем. И сошел Г-сподь в столпе облачном, и стал у входа в шатер, и призвал Аhарона и Мирьям, и подошли они оба. И сказал Он: 'Послушайте-ка Мои слова. Если есть у вас пророк, то Я, Г-сподь, в видении открываюсь ему, во сне говорю с ним. Не так Мой раб Моше. Во всем Моем доме он — [Мой] доверенный. Из уст в уста Я говорю с ним, и открыто, а не загадками... Почему же не побоялись вы говорить против Моего раба, против Моше?..' И облако отошло от Шатра, и вот — Мирьям покрыта проказой, как снегом” (12:1-10).

“И была заключена Мирьям за пределами стана семь дней...” (12:15).

Непонятно. Что это за жена-абиссинка? Откуда она взялась? А если Моше действительно был женат на абиссинке, то за что наказана Мирьям, говорившая об этом с Аhароном?

Желая отметить красоту Ципоры, жены Моше, Тора называет ее негритянкой, чернокожей, т.е. словом, обратным по значению, подобно тому, как Талмуд называет слепого зорким.

Почему Мирьям заговорила о ней с братом? Началось все так.

Когда Моше выбирал старейшин народа, чтобы они разделили с ним бремя руководства, на двух из них — Эльдада и Мейдада снизошел пророческий дух (11:26). Мирьям в это время стояла рядом с Ципорой и предложила ей: “Пойдем, поздравим их жен!” Но Ципора отнеслась к этому предложению без энтузиазма. Мирьям удивилась. Ципора объяснила ей: “Скажу тебе правду. С того момента, когда мы все слушали десять заповедей, Моше обращается со мной только как брат с сестрой (т.е. отказывает в супружеской близости. — И. З.). Не случится ли и с ними то же самое?”

Надо отметить, что перед получением Торы у горы Синай, перед тем, как услышать десять заповедей от Самого Всевышнего, евреям на три дня были запрещены интимные отношения: “Будьте готовы к третьему дню, не приближайтесь к женщине” (Шмот, 19:15). Когда десять заповедей были произнесены, Б-г сказал Моше: “Иди, скажи им: 'Возвратитесь в свои шатры'. А ты останься здесь со Мной, и Я передам тебе все заповеди... и законы, которым ты их научишь...” (Дварим, 5:27,28). Т. е. Б-г разрешил евреям вернуться к обычной жизни, а Моше велел постоянно быть готовым к общению с Собой, а значит — запретил ему отношения с женой.

Мирьям же подумала, что Моше ведет себя так по собственной инициативе и что он неправ, “ибо абиссинку (красивую женщину. — И. З.) взял он [в жены]” и имеет перед ней определенные обязательства. Обеспокоенная Мирьям пришла к Аhарону посоветоваться: “С нами ведь тоже говорит Г-сподь, но мы не прекращаем супружеские отношения. По-видимому, Моше считает себя выше других”.

Теперь становится понятней, в чем заключалась вина Мирьям. Обратись она со своими сомнениями к Моше, никакого греха бы в этом не было. Но разговор такого рода с Аhароном, пусть даже он не посторонний человек, а родной брат, сочтен лашон hа-ра — злословием. Повторим же мысль Рамбама: если пророчицу Мирьям Б-г наказал за необдуманные слова, то уж нам, не имеющим ее заслуг, наверняка не избежать наказания за тот же грех.

Шлах

Евреи приблизились к Эрец-Исраэль и решили, прежде чем войти в страну, провести разведку. В главе “Шлах” (“Отправь”) рассказывается, как Моше-рабейну по настоянию народа послал разведчиков осмотреть Страну Обетованную. Десять из двенадцати разведчиков сказали, что войти в нее невозможно. И евреи, даже не пытаясь усомниться, приняли этот отзыв и отказались от своей цели. Только благодаря просьбе Моше Б-г сдержал Свой гнев на народ и не истребил его, а обрек на сорокалетнее скитание по пустыне. Наутро евреи раскаялись в своем малодушии и решили пойти туда, куда указал им Б-г. Моше объяснял им, что сейчас этого уже нельзя делать, но те пошли и потерпели поражение от амалекитян и кнаанейцев. Конец главы посвящен нескольким заповедям, две из которых евреям следует выполнять, когда они уже окажутся в Стране Израиля. Это мучные приношения, добавляемые к жертвам ола и шламим, и отделение халы от теста из зерна, выращенного в Эрец-Исраэль. Завершается глава заповедью о цицит — нитях, которые следует носить по углам четырехугольной одежды и которые должны напоминать нам о наших обязанностях пред Б-гом.

Об эпизоде с засылкой разведчиков в Эрец-Исраэль Тора говорит дважды: в книге “Бемидбар” — по ходу событий — и в последней книге Пятикнижия — “Дварим”, где Моше вспоминает весь путь, пройденный народом до вступления в Эрец-Исраэль.

О том, как все началось, в главе “Дварим” одноименной книги (1:22, 23) от имени Моше говорится: “И вы все подошли ко мне и сказали: 'Пошлем людей перед собой, и они разведают нам землю эту, и расскажут нам о пути, по которому нам идти, и о городах, в которые мы войдем'. И понравились мне слова эти, и взял я из вас двенадцать человек, по одному человеку от колена”.

Моше отправил разведчиков по требованию народа, сам он не считал это действие необходимым. Однако вождь надеялся, что разведчики, вернувшись, расскажут, как прекрасна увиденная ими страна, и это поднимет дух народа.

В главе “Шлах” об этом эпизоде говорится так:

“И послал их Моше высмотреть землю Кнаан, и сказал им: 'Поднимайтесь здесь, на юг, и взойдите на гору. И осмотрите страну, [выясните], какая она, и [каков] народ, обитающий в ней, — силен он или слаб, малочислен или многочислен. И какова земля, на которой он живет, — хороша она или плоха, и каковы города, в которых он обитает, — в открытых станах или в крепостях [они живут]. И какова земля — тучна она или тоща, есть на ней деревья или нет. Крепитесь [духом] и возьмите от плодов земли...” (13:17-20).

Сорок дней ходили разведчики по земле Кнаан, а вернувшись, повергли народ в большое смятение:

“Пришли мы в страну, куда ты нас послал, и подлинно течет она молоком и медом, и вот ее плоды. Но могуч народ, обитающий на земле, и [есть там] города укрепленные, очень большие, и также детей великанов, мы видели там” (13:27, 28).

Рассказ разведчиков испугал евреев, принесенная ими гигантская гроздь винограда заставила людей поверить в то, что и жители в тех краях огромны и непобедимы. Родители брали на руки своих малюток, подходили к Моше и говорили детям: “Вот, дети, по вине этого человека вы станете рабами других народов”.

Поведение евреев вызвало сильный гнев Всевышнего, ибо это был уже десятый грех, начиная с изготовления золотого тельца. Тора кратко напоминает:

“И услышал Г-сподь голос [ваш], ваши речи, и разгневался, и поклялся, сказав: 'Никто из этих людей, из этого злого поколения, не увидит добрую землю, которую Я поклялся отдать вашим отцам... А ваши малые дети, о которых вы сказали, что они станут добычею... войдут туда, и им Я ее отдам, и они ее унаследуют” (глава “Дварим” одноименной книги, 1:34, 35, 39).

Б-г отсрочил вступление евреев в страну на сорок лет, чтобы люди того поколения умерли в пустыне. Это было суровое наказание. Но Всевышний сделал так, что умирали они в возрасте не моложе шестидесяти лет. Те, кому было в то время двадцать, умерли через сорок лет, те, кому было сорок, умерли спустя двадцать, и т. д.

Разведчики вернулись и передали свои впечатления восьмого числа месяца ав, “и плакал народ в ту ночь” (14:1) — ночь на девятое ава.

Сказал Раба от имени раби Йоханана: “Это была ночь накануне девятого ава, и сказал им Всевышний: '[За то, что] вы плакали в эту ночь понапрасну, Я заставлю ваши [будущие] поколения плакать [каждый год] в эту ночь (т. е. если согрешите и заслужите наказание, оно осуществится в этот день. — И. З.)” (Талмуд, Таанит, 29).

Сказанное исполнилось и исполняется неизменно по сей день.

Обратимся к историческим фактам.

Девятого ава 3338 года от сотворения мира, через восемьсот восемьдесят девять лет после описанных в этой главе событий, вавилоняне, захватившие Эрец-Исраэль, разрушили и сожгли Первый иерусалимский Храм. Жители страны были угнаны в Вавилонию.

Семьдесят лет продолжалось вавилонское изгнание — пока царь Персии Кореш (Кир) не захватил Вавилонию и не разрешил евреям вернуться в свою страну. Они возвратились и построили Второй Храм.

Девятого ава 3828 года от сотворения мира, через четыреста двадцать лет после возведения Второго Храма, он был разрушен и сожжен римлянами. Историк Иосиф Флавий, не зная слов устного предания — “Я заставлю ваши [будущие] поколения плакать [каждый год] в эту ночь”, — поражается в своих записках удивительному совпадению: Второй Храм разрушен в тот же день года, что и Первый.

Прошло больше полувека после разрушения Второго Храма. Герой Бар-Кохба отбил Иерусалим у римлян и продержался там два с половиной года, так что даже успел отчеканить еврейские монеты.

Девятого ава (предположительно 135 года н. э.) последний оплот повстанцев пал, а Бар-Кохба был убит. По свидетельству римского историка Диона Кассия, в сражениях погибли пятьсот восемьдесят тысяч евреев, были разрушены пятьдесят укрепленных городов и девятьсот восемьдесят пять поселений; почти вся Иудея превратилась в пустыню.

Девятого ава (спустя несколько лет после поражения Бар-Кохбы, более точных сведений нет) римляне распахали Храмовую гору. Исполнились слова: “Из-за вас Сион будет распахан, как поле, и Иерусалим станет руинами, а Храмовая гора — лесистым холмом” (Миха, 3:12). Захватчики запретили евреям жить в Иерусалиме. Нарушившему запрет грозила смертная казнь.

Девятого ава — 18 июля 1290 года — евреи изгнаны из Англии.

Назавтра после девятого ава 1306 года евреи изгнаны из Франции, причем им ничего не разрешили взять с собой.

Девятого ава — 2 августа 1492 года — император Фердинанд изгоняет евреев из Испании (день изгнания несколько раз переносили, пока не остановились окончательно на девятом ава). Более 300.000 евреев покинули страну. Многие совершили грех — крестились, но втайне придерживались еврейской веры и надеялись, что найдут возможность выехать из Испании. Инквизиция зорко следила за ними и сжигала на кострах тех, кто был уличен в соблюдении еврейского Закона. Ни Англия, ни Франция, ни Германия евреев не принимали. Им оставалось идти в Турцию и в Италию.

Девятого ава — 26 июля 1555 года — евреи Рима переселены в первое в истории гетто.

Девятого ава — 1 августа 1914 года — с началом первой мировой войны объявлена мобилизация в России. Война разрушила устоявшийся быт еврейских общин Литвы, Латвии, Польши, Белоруссии, Украины, Австро-Венгрии. Трудно подсчитать, сколько было убито и замучено евреев, сколько разрушено синагог, ешив, сколько уничтожено свитков Торы и святых книг.

Следствием мировой войны стала революция в России. Началась гражданская война. Банды Петлюры, Махно, Деникина, Колчака, всевозможные военные отряды того времени уничтожили около 300.000 евреев. К власти в России пришли большевики, победил “социализм”, а в Германии, как реакция на поражение в войне, вырос нацизм. И это подготовило почву для Второй мировой войны.

Девятого ава 1941 года началась концентрация евреев Польши в гетто.

Этот список не исчерпывает всех примеров. До сегодняшнего дня мы отмечаем девятое ава постом.

Пост девятого ава входит в число постов, связанных с историческими событиями. Что это значит? Среди дней поста в еврейском календаре есть такие, когда мы постимся из-за бед, которые произошли сотни и тысячи лет назад. Цель такого поста — извлечь уроки из истории, напомнить себе, что грехи наших предков стали причиной несчастий для потомков, покаяться и стараться не повторять ошибок отцов. В Торе сказано: “И признаются в своих грехах и грехах отцов, в измене, когда они Мне изменили и шли наперекор Мне” (Ваикра, 26:40).

В пятой главе раздела “О постах” книги “Яд hа-хазака” Рамбам перечисляет все связанные с историей посты:

третьего тишрея — день, когда был убит Гдалья бен-Ахикам, стоявший во главе евреев, оставшихся в Эрец-Исраэль после разрушения Первого Храма. После этого убийства вавилонский царь Невухаднецар изгнал всех евреев, и страна пустовала пятьдесят два года;

десятого тевета — день, когда Невухаднецар начал осаду Иерусалима;

семнадцатого тамуза — день, на который в разные эпохи пришлись пять печальных событий в истории нашего народа:

увидев золотого тельца, Моше разбил первые скрижали;

прекратились жертвоприношения в Первом Храме, потому что из-за осады невозможно стало приобретать для них животных;

римляне проломили городские стены и ворвались в Иерусалим в дни падения Второго Храма;

Апостомос, наместник царя Антиоха, сжег свиток Торы;

в Храме был установлен идол.

Постом девятого ава также отмечаются пять трагических событий (мы о них говорили выше):

десять из двенадцати разведчиков оклеветали Эрец-Исраэль, народ не решился туда идти, и Б-г сказал, что это поколение вымрет в пустыне;

были сожжены Первый и Второй Храмы;

пал город Бейтар, и потерпело поражение восстание Бар-Кохбы;

римляне распахали Храмовую гору.

А теперь — об уроках. Талмуд (Йома, 9) говорит: “За что был разрушен Первый Храм? За три греха: идолопоклонство, разврат и кровопролитие. Но за что был разрушен Второй Храм, [во времена] которого учили Тору, выполняли заповеди и помогали друг другу? За напрасную вражду”.

Один считает, что надо немедленно восстать против римлян, другой думает, что еще не время: народ к восстанию не готов, и дело может кончиться изгнанием из страны, — и каждый смотрит на другого как на врага. Нам надо усвоить: напрасная вражда — очень опасная вещь.

Пророк Зхарья предсказывает (8:19) — когда придет Машиах, все дни этих постов станут праздниками: “Так сказал Г-сподь воинств: 'Пост четвертого [месяца — семнадцатого тамуза], и пост пятого [девятого ава], и пост седьмого [третьего тишрея], и пост десятого [десятого тевета] будут для дома Иеhуды радостью, и весельем, и праздниками...'“

Корах

Не раз евреи совершали в пустыне прегрешения против Б-га. Четырежды Моше был вынужден молить Творца сдержать гнев против еврейского народа, когда тот стоял на грани гибели из-за грехов, совершенных в пустыне. Первым из них было поклонение золотому тельцу (Шмот, глава “Ки тиса”), вторым — жалобы на отсутствие мяса (Бемидбар, глава “Беhаалотха”), третьим — ложный отзыв разведчиков об Эрец-Исраэль и малодушный отказ народа идти в Обетованную Землю (предыдущая глава, “Шлах”). Четвертое прегрешение, едва не погубившее еврейский народ, — мятеж Кораха.

Бывает так, что Всевышний наказывает человека... богатством.

Два знаменитых богача были на свете, и оба из-за своего богатства потеряли и этот мир, и мир грядущий. Один из них — еврей из знатного рода, знаток Торы — Корах. А другой — нееврей hаман.

Такое, наверно, случалось пережить каждому: идешь по улице, встречаешь знакомого, здороваешься с ним — а он не отвечает. Неприятно, конечно, но обычно мы находим этому объяснение и спим спокойно.

А вот как-то прошел по улице царский министр hаман. Все ему кланялись, все падали перед ним ниц. Один-единственный человек не поклонился hаману — Мордехай, поскольку на одежде министра было изображение идола. И этого оказалось достаточно, чтобы отравить знатному царедворцу все удовольствие от успехов и почета. Именно потому, что он был богат и приближен к царю, он не снес малейшего невнимания к своей особе. hаман собрал друзей, позвал и свою жену Зереш и стал расписывать им, как он богат, как великолепно устроены его дети, как царь вознес его над всеми министрами, и рассказал о том, что сама царица Эстер никого, кроме него, hамана, не пригласила на пир, который она устраивала для царя.

“Но все это ничто для меня, пока я вижу Мордехая-иудея сидящим у царских ворот”, — завершил hаман свою речь (Свиток Эстер, 5:13).

Сочувственно выслушав hамана, Зереш и друзья посоветовали ему, не откладывая, построить виселицу высотой в пятьдесят локтей и на следующее же утро испросить у царя разрешения повесить Мордехая. Всю ночь hаман трудился, сооружал виселицу для ненавистного иудея, а кончилось тем, что повешен на ней был он сам. (Заметьте — мы еще вернемся к этой теме, — что совет, приведший к такому результату, дала ему собственная жена.)

Вторым человеком, о котором Тора говорит как о не выдержавшем испытания богатством, был Корах. Сказано в книге “Коhелет” (5:12): “Тяжкий недуг видел я под солнцем: богатство, хранимое на беду своему владельцу!” И сказал р. Йеhошуа в мидраше, что речь здесь идет о Корахе.

Как разбогател Корах? Он любил деньги. Вот Б-г и дал ему возможность найти клад, когда евреи еще находились в Египте. Был он человек смекалистый, оборотистый, благодаря чему и стал одним из самых богатых людей в истории.

Происхождения он был самого блестящего: отец Кораха Ицhар и отец Моше Амрам были родными братьями, так что Корах приходился двоюродным братом самому Моше.

Корах считал, что раз он столь богат и знатен, ему по праву полагаются чины и почести. Но ему не дали никакого чина. Даже главой над родом Кеhата, к которому принадлежали и Моше, и Корах, был поставлен не Корах, а его младший двоюродный брат Элицафан, сын Узиэля. Это глубоко задело честолюбивого богача.

Корах верил и знал, что Тора дана евреям Б-гом. Соответственно, он должен был считать, что Моше делает все назначения и объявляет все законы и уставы не по собственному усмотрению, но только по велению свыше. Однако самолюбие заглушает голос разума. Поэтому Кораху казалось, что Тора-то, конечно, от Б-га, но назначения Моше делает по своим соображениям.

Корах претендовал на пост первосвященника. Не говоря об этом прямо, он занялся агитацией, доказывая людям, что Моше и Аhарон узурпировали власть и священнослужение в собственных интересах, а на самом деле каждый еврей не менее свят, чем они, и имеет не меньше прав служить Всевышнему в Храме. Корах сумел увлечь за собой двести пятьдесят сторонников.

В многочисленную группу “обойденных” вошли представители колена Реувена, ничем не выделенные среди колен Израиля, несмотря на то, что их родоначальник был первенцем праотца Яакова. Среди обиженных реувенитов были и известные скандалисты и клеветники Датан и Авирам. В партию Кораха вошли также сыновья-первенцы из других израильских колен, которых оскорбило, что после греха поклонения золотому тельцу право службы в Храме было у них отнято и отдано потомкам Аhарона. Мятежники протестовали против того, что даже левиим, не относящимся к роду коhаним, запрещено участвовать в жертвоприношениях.

С какими лозунгами обращались бунтари к народу? Да с теми же, что и прочие “борцы за правду”: всеобщее равенство, справедливость.

“И собрались они против Моше и Аhарона, и сказали им: 'Полно вам! Ведь вся община, все святы, и среди них Г-сподь. Отчего же возноситесь вы над собранием Г-спода?'“ (16:3).

Уместна ли с нашей стороны такая ирония по отношению к “борцам за справедливость”?

Взгляд Торы на борьбу за правду — сложная тема. Скажем об этом лишь несколько слов. Цель, средства и последствия — вот о чем должен думать человек, когда он намерен разоблачить несправедливость, от самой маленькой — нечестности продавца в лавчонке (пример, который рассматривает Хафец Хаим) — до самой большой: “эксплуатации класса классом”. О тех, кто провозглашает: “Один кошелек будет для всех нас”, — в притчах Шломо сказано: “Ноги их бегут ко злу, и спешат [эти люди] проливать кровь” (Мишлей, 1:16).

Что касается последствий, то наши мудрецы учат, что надо тщательно взвешивать свои действия, чтобы виновный не пострадал больше, чем он того заслуживает.

Что касается средств, Тора призывает нас избегать лжи и злословия. Мятежники же обвиняли своего вождя в корысти, не имея никаких доказательств тому и забывая, что Моше поставлен во главе народа самим Всевышним.

О целях самого зачинщика бунта и о средствах, к которым он прибегал, точно сказал Рамбан.

Корах уязвлен назначением его младшего двоюродного брата на пост главы семейства Кеhата. Но ведь это было не вчера. Что же он задним числом хватился? А то, что теперь — вспомните предыдущую главу! — евреи обречены сорок лет оставаться в пустыне и глубоко подавлены этим. Корах понимает: состояние душевной угнетенности — самый подходящий момент для бунта. Отчаяние приводит к проступкам, к которым не приводят и самые греховные желания. Вот почему нам заповедано пребывать в радости, которая отдаляет от греха.

Помните, чем кончается предыдущая глава? Заповедью о цицит. Это напоминает нам еще об одной подробности. Предлогом для мятежа, как говорит мидраш, Корах выбрал деталь о голубой нити из этой заповеди. Он спросил Моше: если вся одежда соткана из голубых нитей, надо ли носить цицит с одной голубой нитью? Моше ответил: надо. И Корах стал его высмеивать.

Несмотря на то, что ни перед кем из бунтовщиков Моше не мог чувствовать ни малейшей вины, он все же пытался поговорить с Корахом. Но тот не пожелал вступать в разговор. Моше вызвал для беседы Датана и Авирама, но и они отказались прийти.

Почему Моше, уверенный в своей правоте, так старался примириться с обидчиками? Потому что нам заповедано всеми средствами избегать раздоров.

На иврите споры, раздоры называются махлокет. Толкуя каждую букву этого слова: “мем” — мара — “горечь”, “хет” — харон — “гнев”, “ламед” — локин — “подвергаются наказанию”, “куф” — клала — проклятие, “тав” — тоэва — “мерзость”, — мидраш подсказывает, что раздоры всегда вызваны дурными чувствами и всегда приводят к беде.

Мидраш говорит, что нам следует учиться у Моше и стараться избегать споров. Здесь не имеется в виду спор как выяснение истины, когда, например, мудрецы обсуждают какой-то закон, не сходясь во мнениях, но оставаясь друзьями. Речь идет о спорах, к которым примешиваются самолюбие, личные интересы. Об этом говорит Рав в трактате “Санhедрин” (110а): тот, кто раздувает споры, нарушает заповедь Торы “Чтобы не был ты подобен Кораху и сообщникам его”. Из этого каждому следует уяснить для себя, что нельзя при первом же слове противоречия относиться к человеку как к противнику. А если слова не помогают, от спора лучше уйти.

Рамбам писал сыну: “Не оскверняйте ваши души раздорами, от которых мы теряем и духовно, и физически. Я видел, как разрушались семьи, были унижены великие люди, гибли большие города, распадались сообщества, хуже становились благочестивые... в результате споров и раздоров”.

Как поступил Моше? Упрек в своекорыстии задевал его достоинство. Да и упрек-то был бездоказательным. Моше мог бы попытаться отстоять свою честь разными аргументами и контробвинениями. Но он понимал, что дело здесь не в его чести. Положение куда серьезнее. Сомнение в мотивах его поступков может привести к сомнению в заповедях Торы, которые он передает. Поэтому Моше предоставил решение вопроса Всевышнему, а сам попытался предостеречь мятежников от грозящей им опасности.

Мидраш рассказывает, что Моше, несмотря ни на что, сам пошел к Кораху, Датану и Авираму. И этим он достиг многого.

Представьте себе: сидят три сына Кораха у отца — и вдруг входит великий наставник Моше. Что делать? — растерялись они. Встать перед вошедшим учителем? Обидим отца. Не встать? Нарушим заповедь Всевышнего, приказывающую чтить мудрецов. И они решили встать. Это было началом их покаяния и в итоге спасло их от участи родителя (Ялкут Шимони). Сыновья Кораха не сомневались в правоте отца, но все-таки их смутило, что в разговоре с Моше Корах ни слова не возразил. Почему? Они много думали и за минуту до того, как пришло наказание свыше и дома, достояние и всех членов семей Кораха, Датана и Авирама поглотила земля, решили, что Моше прав. И Б-г дал им возможность спастись.

А потом Моше пошел к Датану и Авираму. И это косвенным образом помогло спастись Ону бен Пелету, о чем вы скоро узнаете.

Так Моше своим приходом спас от физической и духовной гибели четырех человек.

Согласно мидрашу, в бунте Кораха важную роль сыграли женщины.

“Мудрая жена строит свой дом, а глупая своими руками его разрушает” (Мишлей, 14:1).

“Мудрая жена”, строящая свой дом, — это жена Она, сына Пелета из колена Реувена (он назван в самом начале главы в числе лидеров бунта против Моше).

Глупая жена, разрушающая дом своими руками, — это жена Кораха (и — вспомните, о чем мы говорили выше, — жена hамана, которая вместо того, чтобы успокоить мужа, посоветовала ему расправиться с Мордехаем).

Проходя освящение, левиим должны были — по велению Б-га — сбрить все волосы на теле. Приходит Корах домой остриженный и без бороды, а жена ему говорит: “На кого ты похож? Просто посмешище! Моше делает с вами, что хочет!”

“Но ведь Моше тоже остригся и побрился”, — отвечает Корах.

“Это только для того, чтобы остричь вас. А что еще там было?” — любопытствует жена.

“Нарядили Аhарона, как невесту, всю грудь украсили драгоценными камнями”, — говорит Корах уже слегка насмешливо.

Жена его продолжает: “Ты только посмотри, что Моше вытворяет. Сам — царь, брата назначил первосвященником, племянников — его заместителями. Да еще велит отдавать им труму”.

Все это не могло не повлиять на Кораха. В сущности, он погиб из-за постоянных подстрекательств жены.

А жена Она, сына Пелета, “мудрая жена”, спасла своего мужа.

Узнав, что тот собирается присоединиться к бунту Кораха, она принялась его отговаривать: “Зачем тебе лезть в чужой спор? Станет главным Аhарон или Корах — ты-то в любом случае останешься учеником”. “Да, но я дал слово. Мы поклялись бороться сообща”, — возражает муж. Жена не стала спорить, а посоветовала, пока суд да дело (как раз в этот момент Моше посетил Датана и Авирама, отсрочив, таким образом, начало событий), прилечь отдохнуть и напоила его вином. Сама же вымыла голову и села под дверью с распущенными волосами. Пришли люди Кораха поднимать сообщников на восстание. Постучали в дверь. Окликнули: “Он бен Пелет!” Но тот безмятежно спал и не открыл им. Они отворили дверь сами, но, увидев женщину с непокрытой головой, поспешили уйти.

Единственная приводимая мидрашом фраза, которой жена пыталась убедить Она, что его участие в мятеже бессмысленно, звучит не очень-то принципиально. Женщина как будто призывает мужа исходить исключительно из личных интересов. А потом и вовсе усыпляет его, совершенно не считаясь с его мнением и желаниями.

Действительно ли жена Она так беспринципна и своекорыстна?

Рав Каневский в своей книге “Биркат-Перец” говорит, что главари мятежа прекрасно понимали, к чему сводится дело, осознавали, что истинная причина мятежа — жажда власти. Пусть даже Корах был искренне убежден, что имеет на нее право, но он утаил свои цели от сторонников. Если бы он раскрыл все карты, чего ради они пошли бы за ним? И тем не менее в душе приспешники его поняли. Ибо есть лозунги, а есть внутреннее ощущение, в чем тут движущая сила. Так что, в сущности, жена Она сказала ему: “Ты сам понимаешь, что дело нечисто (т.е. Корах попросту претендует на место Аhарона). Нехорошо это все. И уж, во всяком случае, ты ничего тут не выиграешь”. Т.е. женщина сделала то, о чем рав Шмулевич говорит: чтобы найти верный путь, надо посмотреть в лицо правде, взглянуть на вещи прямо и просто.

Ну ладно, а почему же она не убеждала мужа дальше, а хитро “вывела из игры”? Да потому, скорей всего, что времени не оставалось и она боялась — никакие аргументы не подействуют.

Так вышло, что Корах и его сообщники погибли, а один из главных его соратников — Он бен Пелет — остался жить. Кстати, он потом всю жизнь каялся в своем грехе.

Суровым наказанием согрешивших и заблуждающихся Всевышний показал, что они совершили великий грех. Кроме того, подтверждая, что все предписания Моше дает народу по воле Б-га, что право служить в Храме Всевышний предоставляет только колену Леви, Создатель сотворил чудо и заставил расцвести посох Аhарона.

“И Г-сподь говорил Моше так: 'Обратись к сынам Израиля и возьми у них по посоху от отчего дома, от всех их старейшин по дому их отцов, двенадцать посохов; каждый пусть напишет свое имя на своем посохе. А имя Аhарона напиши на посохе Леви... И положи их в Шатре Собрания перед свидетельством, где Я вам являюсь (рядом со скрижалями. — И. З.). И будет: посох человека, которого Я изберу, расцветет. И так уйму Я пред Собою ропот сынов Израиля, который они поднимают'“ (17:16-20).

О каком ропоте здесь говорится? Евреи обвиняли Моше и Аhарона в гибели двухсот пятидесяти участников мятежа. Теперь должно было последовать еще одно доказательство неправоты последних.

Моше рассказал о требовании Всевышнего, и старейшины дали ему свои посохи. Вождь положил их возле Ковчега Завета, и назавтра, когда он вошел в шатер, оказалось, что посох Аhарона расцвел: дал цвет, образовал завязь, и на нем созрел миндаль. (Почему именно миндаль? Потому что плоды этого дерева созревают всего за три недели — быстрее, чем все другие плоды. Тора здесь намекает на то, что наказание за бунт против коhаним последует столь же быстро.) Моше показал эти посохи всему народу, а потом, по велению Творца, положил опять посох Аhарона на прежнее место — как знак, что служить в Храме могут только Аhарон и его потомки, чтобы евреи больше не сомневались и не роптали.

Глава завершается перечислением прав коhаним и левиим на особые дары от народа Израиля и описанием этих даров.

Мы сказали о Корахе много плохого. Надо сказать о нем и что-то хорошее. Так вот: у его заблуждений было некоторое основание. Корах считал, что его нельзя принижать, а, напротив, — следует поставить на максимально высокий пост, потому что знал: среди его потомков появится великий человек.

hафтара к главе “Корах” и говорит об этом великом потомке — одном из самых выдающихся людей еврейской истории, пророке Шмуэле.

Шмуэль жил в конце эпохи судей и был духовным руководителем народа и его судьей. Именно Шмуэль по велению Б-га помазал на царствование сперва Шауля, а потом Давида.

Всю свою жизнь возглавляя евреев, Шмуэль никогда ни у кого ничего не брал за услуги. Чем же он жил? Как известно, он происходил из колена Леви и, как все выходцы из него, получал долю от десятой части урожая (вы знаете, что своего земельного надела это колено не имело).

“И вырос Шмуэль, и Г-сподь был с ним, и не обронил [пророк] из всех слов Его ничего наземь. И узнал весь Израиль, от Дана до Беэр-Шевы, что Шмуэль — верный пророк Г-спода” (Шмуэль I, 3:19, 20).

Шмуэль искоренил идолопоклонство, которое распространилось среди евреев во времена судей до него.

“И потянулся весь дом Израиля к Г-споду. И сказал Шмуэль всему дому Израиля так: 'Если вы всем сердцем своим возвращаетесь к Г-споду, то удалите чужих богов и астарт из среды вашей и обратите ваше сердце к Г-споду, и служите Ему одному, и Он избавит вас от руки филистимлян'. И удалили сыны Израиля баалей и астарт, и стали служить единому Г-споду. И сказал Шмуэль: 'Соберите весь Израиль в Мицпу, и я помолюсь о вас Г-споду'. И собрались они в Мицпе... и постились в тот день, и сказали там: 'Согрешили мы пред Г-сподом'. И судил Шмуэль сынов Израиля в Мицпе” (там же, 7:2-6).

Вырос духовный уровень народа — лучше пошли его дела.

“И покорились филистимляне, и не приходили больше в пределы Израиля, и была рука Г-спода на филистимлянах во все дни Шмуэля. И возвращены были Израилю города, которые взяли филистимляне у Израиля, от Экрона до Гата, и освободил Израиль пределы их из рук филистимлян. И наступил мир между Израилем и эморитянами” (там же, 7:13, 14).

Далее сказано: “И судил Шмуэль Израиль во все дни своей жизни. Из года в год ходил он, посещая Бейт-Эль, и Гилгаль, и Мицпу, и судил Израиль во всех этих местах. А возвращался он в Раму, ибо там [был] его дом, и там он судил Израиль, и там построил жертвенник Г-споду” (там же, 7:15-17).

Мидраш рассказывает, что Шмуэль объезжал города Израиля с чайником, кастрюлей и стулом, и добавляет: трудно было сказать, где его дом.

Почему же трудно, если написано, что в Раме? А потому и написано, что, не будь это трудно, Танах не стал бы нам подсказывать, где именно обосновался находившийся почти все время в дороге Шмуэль.

А при чем здесь чайник, кастрюля и стул? При том, что пророк никогда и никого не обременял просьбами.

Шмуэль рано постарел. “И собрались все старейшины Израиля, и пришли к Шмуэлю в Раму. И сказали ему: 'Вот ты состарился... поставь над нами теперь царя, чтобы судить нас, как [принято] у всех народов'“ (там же, 8:4, 5).

Означает ли это, что народ озаботился своим будущим? Да нет. Скорее, у евреев начинался спад. Как сказал Всевышний Шмуэлю, “не ты им надоел, а Я”. Евреи захотели жизни “как у всех народов”. Шмуэль предупредил их: у царя неограниченные права; он возьмет ваших детей в армию и на царскую службу, потребует часть ваших полей, виноградников и садов, вам придется трудиться на его угодьях и делать многое другое, от чего вы теперь свободны. Но народ настаивал: “Нет! Только царь пусть будет над нами. Тогда будем и мы, как все народы” (там же, 8:19, 20). И Шмуэль по приказу Б-га помазал на царство Шауля. Не будем сейчас анализировать ситуацию, отметим только, что намерения евреев были не вполне чисты.

Такова предыстория. Теперь перейдем к самой hафтаре. Шмуэль “сдает дела”. И знает при этом, что народ действует неправильно. Как же пророк ведет себя?

Вместе с помазанным на царство Шаулем он приводит всех израильтян в Гилгаль, и там они приносят мирные жертвы. Народ радуется, а Шмуэль говорит собравшимся:

“'Вот, я послушался вашего голоса... и поставил над вами царя... Будьте мне свидетелями пред Г-сподом и перед Его помазанником: взял ли я у кого вола и взял ли я у кого осла, кого обидел и кого притеснил, и из чьей руки принял я подкуп и ослепил этим глаза свои — и [если такое было], я возвращу вам'. И сказали они: 'Ты не обижал нас и не притеснял нас, и ничего ни у кого не брал'. И сказал он им: 'Свидетель у вас Г-сподь и свидетель сегодня помазанник Его, что вы не нашли ничего за мною'. И сказал: 'Свидетель'“ (там же, 12:1, 3-5).

Кто сказал? Народ? Тогда почему вместо “и сказали они” написано “и сказал”? Талмуд отвечает: потому что это произнес Б-г: “Я — свидетель!”

Затем пророк говорит народу: “Если станете бояться Г-спода и служить Ему... то будете и вы, и царь... за Г-сподом, Б-гом вашим. А если не будете слушать голоса Г-спода... то будет рука Г-спода против вас и против ваших отцов. А теперь встаньте и посмотрите на великое дело, которое Г-сподь совершит перед вашими глазами. Ведь нынче жатва пшеницы, а я воззову к Г-споду, и Он пошлет гром и дождь, и вы узнаете и увидите, что большое зло вы сделали в глазах Г-спода, испросив себе царя”. Попросил Шмуэль Всевышнего, “и Г-сподь послал гром и дождь в тот день...” (там же, 12:14-18).

Странный аргумент! Почему дождь означает, что не надо было просить о царе?

Вдумаемся, как живут евреи в описываемый момент. Все у них налажено, все идет хорошо. Ими управляет пророк. Время ставить над народом царя еще не наступило. Доказательство Шмуэля и объясняет: все хорошо в свою пору, дождь полезен и необходим, но не тогда, когда жнут пшеницу.

Отчитавшись перед израильтянами за себя, указав им на совершенную ошибку, Шмуэль успокаивает и наставляет их. “И сказал Шмуэль народу: 'Не бойтесь, [хотя] вы [и] совершили все это зло, не отступайте от Г-спода и служите Г-споду всем вашим сердцем. И не отступайте, ибо [последуете] за пустыми [идолами], которые не помогают и не избавляют, ибо они — ничто. Г-сподь не оставит Свой народ ради великого Имени Своего, ибо пожелал Б-г сделать вас Своим народом. А что до меня, то да буду я далек от греха пред Г-сподом, чтобы перестать молиться за вас, и буду наставлять вас на путь добрый и прямой'“ (там же, 12:20-23).

Так hафтара раскрывает перед нами величие еврейского пророка.

Хукат

Недельная глава “Хукат” (“Закон”) начинается с одного из законов очищения от ритуальной нечистоты — закона о красной корове. Глава рассказывает о странствовании евреев в последний, сороковой год их пребывания в пустыне. Много важных событий произошло в этом году: умерли Мирьям и Аhарон; колодец Мирьям покинул общину, и у евреев начались проблемы с водой; на пути к Обетованной Земле евреи вступали в населенные области, и им приходилось либо обходить их стороной, как Эдом, либо воевать с теми, кто их не пропускал, как с эморитянами. Кончается глава сообщением о том, что евреи приблизились к границам Эрец-Исраэль и остановились на восточном берегу Ярдена, напротив Йерихо.

Первые слова недельной главы — “Зот хукат-hа-Тора” (“Вот закон Торы”). Поэтому она и называется “Хукат” (от слова хок — “закон”).

Существование мира регулируется законами. Есть установленные Творцом законы природы. Многие из них уже уловлены и изучены естественными науками, мы умеем их констатировать и даже использовать. Но хотя мы освоили эти законы практически, суть их остается для нас загадкой. Понять, почему они действуют так, а не иначе, мы не в состоянии. Почему, например, между физическими телами существует притяжение? Как бы глубоко ни был нами изучен закон всемирного тяготения, ответа на вопрос мы не находим. Этот факт четко сформулировал выдающийся физик Макс Планк. В одной из своих книг он пишет: “Наука не может окончательно разгадать тайны природы. Ведь, в конце концов, мы сами — часть природы, часть той тайны, которую пытаемся раскрыть”.

Среди законов поведения, данных нам Творцом мира и человека, тоже много таких, которые мы не понимаем. Б-г указал нам, как вести себя в жизни для того, чтобы осуществить свое предназначение. Эти указания подобны инструкциям, прилагаемым к механизму и объясняющим, как им пользоваться (мы уже прибегали к этой аналогии, говоря о главе “Лех леха” книги “Брешит”).

Некоторым из этих “инструкций” мы можем дать логическое объяснение — такие предписания Тора называет мишпатим. Требование уважать родителей, запреты воровать и убивать кажутся нам понятными и необходимыми.

Объяснимы с нашей точки зрения и заповеди эдот — “свидетельства” — например, требование праздновать Песах в память об исходе из Египта.

Но есть законы, не объяснимые в пределах человеческого опыта, хотя, безусловно, имеющие основание в тайнах творения. Эту третью категорию заповедей Тора называет хуким, словом, которым названа эта недельная глава.

Мы выполняем их как приказ Б-га. И до известной степени (далеко не всегда!) можем осознать их действие через последствия наших поступков. Беседуя о главе “Бехукотай” книги “Ваикра”, мы уже отмечали одну из таких непостижимых причинно-следственных связей, зафиксированных в жизненном опыте еврейского народа: когда израильтяне жили в своей стране по законам Всевышнего, им всегда сопутствовали удача и процветание (времена царей Шломо, Йеhошафата, Хизкияhу и др.), и наоборот: во времена царей-отступников (Ахаз, Еhояким и др.) случались войны и голод (Млахим II, гл. 16, 23, 24).

В этой главе речь идет только об одном законе — и одном из самых, пожалуй, загадочных. Это закон о красной корове, пеплом которой снимается нечистота от умершего, знакомый вам по двум упоминаниям: мы говорили о нем, анализируя главу “Трума” книги “Шмот” и главу “Насо” книги “Бемидбар”.

Мы уже говорили о том, что человек, который коснулся мертвеца, нес гроб с мертвым телом или находился под одной крышей с умершим евреем, становится нечистым. На такого человека, как вы знаете, налагаются те же ограничения, что и в случаях нечистоты от контакта с трупом умершего животного: он не имеет права войти в Храм, есть мясо жертвы или труму. Где об этом сказано в Торе? Именно в этой главе (19:13-16).

Но если в случаях нечистоты, о которых говорит книга “Ваикра”, человек очищается омовением и принесением жертвы, то осквернившийся прикосновением к мертвецу очищается другой, особой процедурой. В чем она состоит?

Тора предписывает взять “корову красную цельную (то есть безупречно красную, уже два волоска другого цвета сделают ее непригодной. — И. З.), у которой нет увечья, на которой не было ярма” (19:2), и передать ее Эльазару-коhену. Тот должен вывести корову за пределы стана и присутствовать при ее убое, затем семикратно побрызгать ее кровью “в направлении передней стороны Шатра Собрания (то есть в направлении Святая святых. — И. З.)” (19:4) и полностью сжечь тушу, бросив в огонь кедровую ветку и траву иссоп, связанные шерстью красного цвета. Пепел сожженного животного “будет храниться у общины сынов Израиля” (19:9). Он хранится вне стана и используется для очищения тех, кто в этом нуждается.

Как производится очищение? Пепел разводят родниковой водой и брызгают ею на нечистого человека на третий и на седьмой день после того, как он стал нечист. Затем тот окунается в миквэ и становится чистым.

Перед нами — типичный пример закона категории хок. Из рассмотренных здесь заповедей к числу законов такого типа относятся все законы о жертвоприношениях и о нечистоте, а из заповедей, которые мы не упоминали, — запрет надевать одежду, в ткани которой есть и овечья шерсть, и лен (такое сочетание называется шаатнез), и некоторые другие законы.

Суть этих заповедей скрыта от нас, но какие-то объяснения возможны и здесь. Так, Раши от имени раби Моше hа-Даршана указывает на связь между заповедью о красной корове и грехом поклонения золотому тельцу.

Евреи настойчиво добивались от Аhарона, чтобы он помог им сделать золотого тельца, и отдали для этой цели свои золотые украшения. Неодушевленному, “мертвому” предмету они воздали почести как Б-жеству. Теперь, осквернясь от мертвого тела, они станут выполнять для очищения совсем непонятную заповедь.

“Корову красную”. Почему именно корову?

Если сын служанки насорил в доме, где она работает, естественно потребовать от нее, чтобы она убрала помещение. Евреи загрязнили себя историей с золотым тельцом — теперь корова должна очистить их от нечистоты.

Почему красную? Красный цвет символизирует грех, как сказано: “Если ваши грехи будут красны...” (Йешаяhу, 1:18).

“Цельную” (на иврите — тмима). После получения Торы и до поклонения золотому тельцу евреи были духовно цельными. “Цельная” корова поможет им вновь обрести это утраченное качество.

“На которой не было ярма”. Изготовив золотого идола, израильтяне показали, что снимают с себя ярмо Небес. Теперь, исполняя закон о корове, не знавшей ярма, они подтвердят, что признают власть Всевышнего.

“И передайте ее Эльазару-коhену” — напоминание о нажиме, который в истории с золотым тельцом евреи оказали на Аhарона-первосвященника.

“И сожгут корову” — аналогия с тем, как Моше сжег тельца.

“И возьмет... коhен кедровую ветку, и иссоп, и червленую нить, и бросит на [место] сожжения коровы” (19:6) — возьмет три вида предметов соответственно трем тысячам человек, пострадавшим из-за тельца. О значении кедра, иссопа и червленой нити мы уже говорили (глава “Мцора” книги “Ваикра”). Кедр выше других деревьев, а иссоп — трава. Пусть тот, кто гордился и считал себя кедром, почувствует, что находится на одном уровне с иссопом и червяком, кровью которого окрашена нить.

“Будет храниться у общины сынов Израиля” — как грех поклонения золотому тельцу, вина за который лежит и на грядущих поколениях (“...В день взыскания взыщу с них за их грех” — Шмот, 32:34).

В законе о красной корове есть особенно странная деталь, даже как будто нелогичная. Пепел этой коровы очищает, однако все, кто принимал участие в его приготовлении, становятся нечисты. Как это объяснить? Корова оскверняет всех, кто занимается ею, подобно тому, как золотой телец осквернил всех, кто занимался им.

Так же, как евреи очистились от греха изготовления тельца тем, что сожгли его, т. е. его золой, они очистятся пеплом красной коровы от нечистоты, вызванной контактом с мертвым телом.

Итак, евреи странствуют последний год. В первый месяц этого года они пришли в пустыню Цин и остановились в Кадеше. Здесь умерла и была погребена Мирьям. С ее смертью исчез сопровождавший евреев в пустыне колодец Мирьям, не стало у них воды, и они обрушились с упреками на Моше и Аhарона.

“И спорил народ с Моше... 'Для чего привели вы общину Г-спода в эту пустыню, чтобы умерли тут мы и скот наш? И зачем вы вывели нас из Египта?..' И Г-сподь говорил Моше так: 'Возьми посох и собери общину, ты и Аhарон, твой брат, и скажите скале на глазах у них, и даст она воду... и напоишь ты общину и их скот'. И собрали Моше и Аhарон общество перед скалою. И сказал им [Моше]: 'Слушайте же, строптивые! Из этой ли скалы извлечь нам для вас воду?' И поднял Моше руку свою, и ударил скалу своим посохом дважды, и обильно полилась вода, и пила община и их скот. И Г-сподь сказал Моше и Аhарону: 'За то, что вы не поверили Мне, чтобы явить Мою святость на глазах у сынов Израиля, не введете вы эту общину в страну, которую Я дал им'“ (20:3-5, 7, 8, 10-12).

Все комментаторы задаются вопросом: в чем провинились Моше и Аhарон? Два из их объяснений мы приведем здесь.

По мнению Раши, основного комментатора Танаха, грех Моше был в том, что он ударил по скале, тогда как ему было велено обратиться к ней со словами. Веление Б-га надо исполнять в точности, ничего не изменяя. Если бы Моше не ударил по скале, а лишь объявил ей волю Б-га, в результате чего из скалы забил бы родник, то психологический эффект этого чуда был бы сильнее. Человеку свойственно извлекать уроки из того, что он видит. Что увидели здесь евреи? Когда бьют — слушаются. А если бы камень дал воду после слов Моше, люди бы сказали: если даже камень слышит слово Всевышнего и исполняет Его волю, мы тем более должны слушаться Творца.

Рамбам говорит: грех заключался в том, что Моше рассердился — назвал евреев строптивыми — и в гневе ударил по скале. А рассердился вождь вот почему: сначала он обратился к скале с приказом — но не успела еще потечь из нее вода, как евреи стали нервничать и потребовали от Моше обратиться к другой скале, на которую не указал Всевышний. Моше не только позволил себе гневаться, но — что еще хуже — дал повод другим оправдывать собственную вспыльчивость: если уж величайший из пророков не сдержал гнев, что с нас спрашивать!

А в чем была вина Аhарона? Увидев, что Моше разгневан, Аhарон должен был его успокоить.

Талмуд приводит множество высказываний еврейских мудрецов о пагубном влиянии гнева.

Сказал Реш-Лакиш: “Когда человек впадает в гнев, то если он мудрец — мудрость покидает его, а если пророк — пророчество оставляет его” (Талмуд, Псахим, 66б).

Сказал р. Мани бар-Патиш: “Даже если гневливому предопределен высокий пост, он его не удостоится” (там же).

Сказал р. Йонатан: “Вспыльчивого постигнут все наказания ада” (Талмуд, Недарим, 22а).

Рабейну Ашер говорит, что гнев столь же болезнен для организма, как адские мучения — для души.

“Гнев приводит к тому, что человек может сдерзить даже Б-гу” (Сефер хасидим, 145).

Рав Нахман бар Ицхак говорит (Талмуд, Недарим, 22б): “Если видишь человека, который часто впадает в гнев, знай, что грехов у него больше, чем заслуг, как сказано: 'У того, кто сердится, много грехов'“ (Мишлей, 29:22).

Бар-Капара говаривал: “Раздражительный не выигрывает ничего, кроме своей раздражительности” (Талмуд, Кидушин, 40б,41а).

В “Сефер хасидим” (145) написано: “Сердитые люди умирают прежде времени, как сказано: 'Глупца убивает гнев' (“Иов”, 5:2)”.

Все мы знаем, что гнев — нередкая причина сердечных приступов. И все мы при желании можем сдержать свои эмоции. Но вот что странно. Обходись нам каждое злое слово в сотню долларов, мы как-нибудь умудрились бы свести их количество к минимуму. Почему же мы не делаем этого ради собственного здоровья? Ведь оно дороже денег!

В момент гнева человека покидает вера. Если бы он верил, что все от Б-га, что Всевышний испытывает его выдержку, он бы не вышел из себя. Раз уж назначено ему Небом огорчение, он непременно его испытает, если не от человека, который рассердил его в данную минуту, то от чего-то другого (по книге Алтер Ребе “Ликутей-амарим”).

Раби Хаим Виталь в своем труде “Шаар руах hа-кодеш” приводит слова святого кабалиста Аризаля. Тот говорил, что гнев хуже других грехов, — даже если еврей сердится из-за того, что кто-то нарушает святую заповедь. В гневе человек перестает быть самим собой, поступает не так, как поступил бы в спокойном состоянии. Он может даже поднять руку на ближнего. На время его покидает святая душа. Гнев — это временное самоубийство.

Человека, охваченного гневом, приравнивают к идолопоклоннику: ведь в этот миг он, как мы уже говорили, теряет веру в то, что и огорчение, и радость приходят к нам по воле Всевышнего, он ничего не видит и не слышит вокруг, кроме себя.

Мне так хочется убедить моих читателей в том, какое это благо — уметь обуздывать свой гнев, что я готов приводить все новые и новые примеры.

Перед смертью отец завещал сыну, всегда относившемуся к нему с величайшим почтением: “Ты уважал меня при жизни, уважай и после смерти. Запомни мою просьбу: если вдруг рассердишься, дай своему гневу 'переночевать', смолчи до следующего утра”.

Спустя какое-то время после смерти отца сын его уехал по делам в заморские страны, оставив дома беременную жену. Много лет пробыл он вдали от семьи и наконец вернулся в свой город. Дело было поздней ночью. С радостным волнением возвратившийся открыл дверь и вошел в прихожую. Вдруг он услышал из спальни мужской голос и звук поцелуя. В гневе вошедший выхватил меч, но... вспомнил завет отца и остановился. И тут раздался голос жены: “Сын мой, много лет прошло с тех пор, как уехал за море твой отец! Не знает он, что у него родился мальчик, что вырос он и пришло время его женить...”

Воскликнул этот человек: “Слава Всевышнему, что я сдержал гнев! И благословен мой отец, который завещал мне это!” (Сефер хасидим, 655).

У р. Йехиэля-Михла из Злочева остались от отца очень ценные тфилин. Богатые хасиды готовы были немало заплатить за них, но р. Йехиэль-Михл, несмотря на свою бедность, даже слушать не хотел о продаже. Как ни уговаривала его жена: “Ведь у тебя есть еще одни, тоже хорошие, а мы так нуждаемся”, — ее просьбы не действовали.

Приближался праздник Сукот. Раздобыть в той местности этрог было очень трудно. Но вот кто-то привез издалека прекрасный плод, за который просил большие деньги. Не видя другого выхода, р. Йехиэль-Михл продал драгоценные тфилин и купил этрог. Когда его жена узнала об этом, она рассердилась: “Ты не продал тфилин, чтобы спасти семью от нужды и голода, а из-за этрога — продал?!”

По неосторожности жены этрог упал и стал непригодным для исполнения заповеди. Р. Йехиэль-Михл промолвил: “Владыка мира! У меня нет больше тфилин, нет и этрога. Но гнева у меня тоже не будет. Так что одно в моем доме останется — мир”. Во сне явился ему отец и сказал: “То, что ты не разгневался, оценили на Небесах выше, чем покупку дорогого этрога”.

Раби Нахман из Брацлава рассказывал, что по натуре был очень вспыльчив, но, работая над собой, добился того, что никогда не сердился, что бы ему ни сказали и как бы при нем ни поступали.

Раби Менахем-Мендл из Любавичей, автор hалахического труда “Цемах цедек”, никогда не впадал в гнев. Бывали случаи, когда ему говорили, что в подобной ситуации сердиться не только разрешается, но предписывается: благородный гнев здесь — мицва. Тогда он принимался за Талмуд и своды законов, чтобы удостовериться, действительно ли заповедано в данном случае сердиться. Пока он искал, что могло остаться от вспышки гнева?

Кадеш, где остановились евреи, находился на границе со страной Эдом. Посол израильтян попросил у царя Эдома разрешения пройти через его земли в Эрец-Исраэль:

“'[Позволь] нам пройти по твоей земле. Не пройдем по полю и по винограднику и не будем пить воду из колодцев. По главной дороге пойдем, не уклоняясь ни вправо, ни влево, пока не перейдем твою границу'. И сказал ему Эдом: 'Не пройдешь через меня, а [если не послушаешься], я с мечом выйду навстречу тебе'. И сказал ему [посол от имени] сынов Израиля: 'По проложенной дороге пройдем, и если воду твою будем пить, я и мой скот, то заплачу за нее...' И сказал он: 'Не пройдешь'. И... отошел Израиль от него” (20:17-21).

Как видите, царь отказал (ниже станет понятно, почему мы так полно цитируем этот отрывок Торы).

Евреи двинулись в обход вдоль границы Эдома и пришли в hор hа-hар (букв. “гора на горе”, меньшая на большей). Здесь в первый день месяца ав умер Аhарон-первосвященник, и оплакивал его весь дом Израиля тридцать дней.

О Моше сказано: “И сыны Израиля оплакивали Моше на равнинах моавитских тридцать дней...” (Дварим, 34:8). А про Аhарона сказано: “...и оплакивали они Аhарона тридцать дней, весь дом Израиля” (Бемидбар, 20:29) — то есть и мужчины, и женщины: Аhарона все любили.

Почему? Это был человек, который всю жизнь помогал установлению мира между людьми. Он был мастером мирить поссорившихся, был в этом весьма изобретателен. Талмуд приводит, например, такую сценку. Поссорились двое. Встречает Аhарон одного из них и говорит: “Сын мой, я видел того, кто тебя оскорбил. Он очень жалеет об этом, чуть не плачет”. Потом отправляется к другому и говорит примерно то же. Поссорившиеся встречаются и становятся друзьями.

Об Аhароне сказано: “В мире и честности ходил он со Мной и многих отвратил от греха” (Малахи, 2:6).

Говорит раби Меир: “Человек стал себя вести нехорошо. Встречается ему Аhарон, здоровается, беседует с ним. Когда впоследствии этот еврей близок к тому, чтобы согрешить, ему вдруг приходит на ум: как же я потом посмотрю в лицо Аhарону! Знай праведник, что я сделал, он бы стыдился со мной разговаривать”.

Много пар, оказавшихся на грани развода, помирил Аhарон. И тысячи евреев в том поколении носили его имя: они родились от супругов, которые решили было разойтись, но помирились благодаря ему.

Давая сыновьям это имя, приговаривали: пусть он будет похож на Аhарона!

Не случайно сказал hилель: “Будь учеником Аhарона: стремись к миру [в своей среде] и добивайся мира, люби людей и приближай их к Торе”.

После смерти Мирьям евреев покинул колодец, после смерти Аhарона от них ушли облака, без малого сорок лет защищавшие их в пустыне от палящего солнца (спустя некоторое время и то, и другое вернулось благодаря молитвам Моше).

Услышав об этом, царь близлежащей страны, Арада, решил, что теперь евреи беззащитны, и напал на них. Те, с Б-жьей помощью, разбили его и двинулись дальше.

Завершив обход Эдома, израильтяне подошли к границе Моава, царь которого тоже не позволил им пройти через свою территорию. Обходя Моав, евреи оказались у реки Арнон, омывающей его с севера и граничащей с Эмори. Зная, что на днях они должны тут появиться, враги подстерегали их, собираясь атаковать пришельцев.

И здесь произошло чудо. По обоим берегам реки Арнон были горы, а в них — пещеры. Враги евреев укрылись там и готовились к нападению. И вдруг — землетрясение! Горы сдвинулись, и все эморитяне были раздавлены сдвинувшимися горами. Евреи прошли эти места, так и не узнав, что их ожидала засада. Им стало известно об этом только позже.

“Потому и сказано в книге битв Г-спода: 'Происшедшее в Красном море и у русел [притоков] Арнона...'“ (21:14). События, которые произошли с евреями у реки Арнон, были чудом, как и события у Красного моря: враги Израиля погибли в обоих случаях.

Мы часто оказываемся спасенными от многих бед, не зная, как это произошло. Это и есть скрытые чудеса “Того, Кто один творит великие чудеса, ибо милость Его навеки” (Тhилим, 136:4).

Прежде чем евреи подошли к реке Ярден у границы Эрец-Исраэль и остановились напротив города Йерихо, им пришлось участвовать еще в двух сражениях: с царем эморитян Сихоном и с царем Башана Огом. Оба сражения завершились, с Б-жьей помощью, их победой.

Выше мы подробно цитировали отрывок, в котором Израиль обращается к Эдому за разрешением пройти по его территории. Теперь, в эпизоде с Сихоном, Тора повторяет буквально тот же текст (21:21-23): “И послал Израиль послов к Сихону, царю эморитянскому, сказать: '[Позволь] мне пройти по твоей земле! Не станем заходить в поля и виноградники, не будем пить воду из колодцев, по главной дороге пойдем, пока не перейдем твою границу'. Но не позволил Сихон Израилю пройти через свой предел; и собрал Сихон весь народ свой, и выступил против Израиля в пустыню”.

А в стихе 33 сказано: “...и выступил против них Ог, царь башанский, он и весь его народ...”

Зачем эти повторы и подробности? Чтобы подчеркнуть: Израиль никогда не был агрессором. Не был и не будет.

Балак

Как известно из предыдущей главы, Моав (государство, находившееся на территории современной Иордании) не позволил евреям пройти по его территории. В этой главе рассказывается, что Балак, ставший царем Моава после гибели Сихона, увидел, как успешно продвигаются и воюют с другими народами евреи, и испугался. Он попытался ослабить их проклятием и обратился с просьбой об этом к пророку Биламу. Проклятие не удается. Евреи благополучно стоят станом напротив Йерихо, и Балак, по совету Билама, начинает соблазнять их дочерьми Моава. Вмешательство Пинхаса расстраивает планы Балака и спасает евреев от гнева Всевышнего.

Кто такой Билам бен Беор?

Мидраш раба говорит: был великий царь у евреев — Шломо — и великий царь у других народов — Невухаднецар. Шломо построил Храм и написал Песнь песней — восхваление Всевышнего, а Невухаднецар сжег Храм и хулил все святое.

Б-г наделил огромным богатством еврейского царя Давида и царедворца императора Ахашвероша нееврея hамана. Все, что Давид приобрел в жизни, включая военные трофеи, он отдал на постройку Храма. Аман же предложил своему владыке десять тысяч талантов (около двухсот сорока тонн) серебра, чтобы тот позволил ему уничтожить всех евреев в империи (надо, правда, заметить, что такой жертвы от него не потребовалось — Ахашверош подписал приказ об уничтожении евреев, так сказать, бескорыстно).

Всякий дар Всевышнего человек может обратить и к добру, и ко злу.

Был у евреев великий пророк Моше и у неевреев — обладавший не меньшими возможностями и знанием будущего пророк Билам бен Беор, его современник.

О том, что такое пророчество, мы уже говорили в связи с Моше-рабейну. Это способность предвидеть будущее, которой Б-г наделяет избранных.

Еврейские пророки предостерегали людей от совершения греховных поступков, по велению Всевышнего предупреждали об опасности, которая им угрожает, если они не изменят свое поведение. Так, Йона идет в Нинве предупредить жителей этого города, что через сорок дней он будет “перевернут”, что означает: либо его обитатели “перевернут” привычный им образ жизни — изменят его с греховного на праведный, либо Б-г “перевернет” — уничтожит город.

Пророки Израиля жалеют людей: “И ты, сын человеческий, подними о Цоре плач...” (Йехезкель, 27:1); “Плачет сердце Мое о Моаве...” (Ирмеяhу, 48:36).

А Билам использовал знание будущего, чтобы ввести людей в грех. Это был настоящий пророк, но он использовал свой дар во вред целому народу. И после него Б-г, как просил Его Моше-рабейну, уже не наделял даром пророчества неевреев — он избирал для этого только сынов Израиля.

Намереваясь по просьбе Балака проклясть Израиль, Билам знал: Всевышний не одобряет его намерения. Но очень уж ему хотелось согласиться на предложение царя. И побуждала его к этому не только жажда наград и почестей за исполнение просьбы Балака, но и непреодолимое желание истребить ненавистный народ.

Однако выговорить проклятие он так и не смог. Вместо этого он невольно произнес благословения, которые Б-г вложил в его уста.

Начинает Билам свою речь так: “Из Арама привел меня Балак, царь Моава, от гор восточных, [и сказал]: 'Пойди, прокляни мне Яакова, и пойди, навлеки гнев на Израиль!' Как прокляну я? Не проклинает его Б-г. Как навлеку гнев? Не гневается Г-сподь! С вершин скал вижу его и с холмов смотрю на него: вот, народ [этот] отдельно живет и между народами не числится” (23:7-9).

Что это за “скалы” и “холмы”?

Раши объясняет: Билам сравнивает праотцев еврейского народа Авраhама, Ицхака и Яакова со скалами, а праматерей — Сару, Ривку, Рахель и Лею — с холмами. Подобно тому, как пророк Йешаяhу (51:1, 2) говорит: “Смотрите на скалу, из которой вы высечены, и в глубину рва, из которого вы извлечены. Посмотрите на Авраhама, отца вашего, и на Сару, родившую вас...”

Корни еврейского народа крепки, как скалы и холмы, потому что они упрочены его праотцами и праматерями. Б-г заключил союз с Авраhамом, Ицхаком и Яаковом. Он сказал Авраhаму: “И установлю союз Мой между Мною и тобою и потомством твоим после тебя на [все] поколения — вечный союз, чтобы быть Б-гом тебе и потомству твоему после тебя” (Брешит, 17:7).

Нет силы в мире, которая способна отменить этот союз. Он опирается на глубокую преданность Б-гу наших праотцев и на их великие дела.

Народ с такими корнями — вечен, и об этом говорят слова “народ [этот] отдельно живет и между народами не числится”. Для всех народов наступает время, когда они “сходят со сцены”, в истории каждого из них есть момент распада. Еврейский народ — единственный, оставшийся с древних времен. Для него нет смерти — между смертными народами не числится.

“Ты не бойся, раб Мой Яаков, — сказал Г-сподь, — ибо Я с тобою, ибо истреблю Я все народы, к которым Я изгнал тебя, но тебя Я не истреблю; и накажу Я тебя судом справедливым, но уничтожить — не уничтожу тебя” (Ирмеяhу, 46:28). И сегодня Израиль все тот же, что и тысячелетия назад: с той же верой в единого Б-га, с той же Торой, с теми же устными преданиями.

Таково первое благословение Билама, произнесенное им вместо задуманного проклятия.

Талмуд говорит, что по содержанию благословений, данных Биламом, мы угадываем содержание не произнесенных им вслух проклятий. Как это получается?

Раби Яаков Кранц (Магид из Дубно) обладал удивительным талантом: любой стих из Пятикнижия и книг пророков он мог на ходу объяснить с помощью аналогии из жизни.

Жила-была, рассказывает он, нервная, раздражительная женщина, заработок доставался ей тяжело, и она чуть что выходила из себя: кляла все на свете, включая собственных детей. Но стоило им заболеть — и она с болью вспоминала, как проклинала их.

Пошла женщина к праведнику. Тот ей посоветовал: “Всякий раз, как захочешь сказать проклятие, говори обратное ему благословение. Хочешь сказать: чтоб ты околел — говори: чтоб ты долго жил. Хочешь сказать: гори ты в огне — скажи: не знай ты боли”. Стала женщина следовать совету праведника, но это оказалось страшно трудно: она чуть не лопалась от натуги, произнося благословения.

“Сказал раби Йоханан: 'Читая благословения этого негодяя, мы видим, что он хотел сказать на самом деле'“ (Талмуд, Санhедрин, 105).

Ну хорошо, пусть так. А какое это имеет значение? Зачем нам знать содержание не высказанных Биламом проклятий? Что это нам объясняет?

Билам вышел на битву с целым народом. Он знает, что победить Израиль можно, только отняв у него благосклонность Всевышнего. Он потому и говорит о прочности корней еврейского народа, что хотел бы вырвать эти корни, обеспечивающие евреям любовь Б-га. Он хочет очернить их прошлое, победить их предков.

Именно поэтому Билам требует от Балака предварительно, еще до прорицаний, установить семь жертвенников и принести на них жертвы Всевышнему — чтобы перечеркнуть этим заслуги наших праотцев Авраhама, Ицхака и Яакова, каждый из которых в свое время установил жертвенник (Авраhам построил четыре жертвенника, Ицхак — один и Яаков — два).

Отправляясь к Балаку, чтобы проклясть евреев, Билам собственноручно запрягает ослицу, как то сделал Авраhам, который собственноручно, не обращаясь к слугам, запряг осла, когда отправлялся принести в жертву Ицхака. Но мидраш говорит: “Ах, ты запряг? Авраhам опередил тебя!” (Не только на несколько веков, как можно было бы подумать. Об обоих сказано, что они встали рано утром, но глагол, которым пользуется Тора, говоря об Авраhаме, означает подъем на самой ранней заре, и это определяет силу, с какой Авраhам стремился выполнить приказ Всевышнего. Любовь Авраhама была сильнее ненависти Билама.)

Биламу не удалось проклясть прошлое Израиля.

Тогда он предпринимает вторую попытку, говоря уже о настоящем:

“Вот народ как [молодой] лев встанет и как [взрослый] лев поднимется; не ляжет, пока не съест добычу и крови убитых не напьется” (23:24).

Билам хотел бы указать Всевышнему на самые дурные поступки евреев, а вместо этого намекает на то, с какой энергией, поднимаясь по утрам, сыны Израиля рвутся выполнять заповеди: надевать талит и тфилин, читать “Шма, Исраэль”; как они укладываются на ложе с той же молитвой, защищающей их от всякого губителя (“не ляжет, пока не съест добычу”), и, наконец, предсказывает, что Моше умрет не раньше, чем уничтожит Билама и царей Мидьяна (“не ляжет, пока... крови убитых не напьется”).

В третьей попытке проклясть еврейский народ Билам пробует лишить его будущего. И вот его третье благословение:

“Как хороши твои шатры, Яаков, твои жилища, Израиль! Как потоки простираются они, как сады при реке; как алоэ, что посадил Г-сподь, как кедры, [растущие] у воды! Переполняются ведра его водою, и посевы его — при водах великих. Превзойдет Агага (царя амалекитян. — И. З.) царь его, и возвысится его царство” (24:5-7).

Мы уже цитировали высказывание раби Йоханана о том, что в благословениях Билама ясно прочитываются его истинные намерения. Раби Йоханан развивает эту мысль так: “Он хотел, чтобы у евреев не было синагог и ешив. И он говорит: 'Как хороши твои шатры, Яаков, твои жилища, Израиль!'; чтобы не долго длилось время их власти, и говорит: 'Как потоки, простираются они...'; чтобы не было у них олив и виноградников, и вынужден сказать: 'Как сады при реке...'; чтобы они были серенькими, незаметными, чтобы о них никто знать не знал, и говорит: 'Как алоэ (благоуханное растение с сильным запахом. — И. З.), что посадил Г-сподь'; чтобы не было у них выдающихся царей, и вынужден сказать: 'Как кедры, [растущие] у воды'; чтобы не было у евреев царских династий, и вынужден сказать: 'Переполняются ведра его водою'; чтобы власть у евреев не обладала силой, и говорит: 'Превзойдет Агага его царь'. Он хотел, чтобы не боялись их власти. И он вынужден сказать: 'И возвысится царство его'“ (Талмуд, Санhедрин, 105).

Биламу не удалось вызвать гнев Всевышнего на евреев проклятиями. Тогда он нашел другую возможность нанести им удар. Он знал, что за разврат Б-г наказывает без промедления, скорее, чем за другие грехи (в главе “Насо” мы уже говорили об особенностях этой кары), поэтому посоветовал Балаку устроить эдакий “фестиваль молодежи”: послать молодых привлекательных девушек, моавитянок и мидьянитянок, продавать израильтянам льняные одежды и вино.

После сорока лет жизни на мане и воде хочется отведать вина, и покупатель приходит в лавку. У входа в палатку его встречает пожилая продавщица — молодая находится внутри. Пожилая предлагает: “Не угодно ли белую рубашку? Войди, выбирай!” — и называет цену. Молодая любезна и предупредительна (как ее научили) и сбавляет цену: “Будь как дома. Мы вас любим. А вы почему нас не любите? Ведь у нас один предок — Терах, отец Авраhама. Мы чтим все религии. Вот телята и куры, режьте по вашему закону и ешьте. Угощайся, выпей вина” (тогда мудрецы еще не запретили пить вино неевреев; запрет был введен потом, именно в связи с этим эпизодом).

Развитие событий нетрудно предугадать.

Сначала происходящее не бросалось в глаза — евреи отправлялись к новым “друзьям” незаметно, поодиночке. Потом парни шли уже по двое, не стесняясь друг друга, развернулась “культурная деятельность” — посиделки с музыкой и угощением.

“И жил Израиль в Шитим, и стал народ распутничать с дочерьми Моава. И звали те народ на жертвенные трапезы своим божествам, и ел народ, и поклонялись они божествам их. И прилепился Израиль к Бааль-Пеору” (25:1-3).

Конец был печальным: “...и возгорелся гнев Г-спода на Израиль...” (25:3). Б-г наслал на евреев эпидемию, от которой умерли двадцать четыре тысячи человек.

За изготовление золотого тельца и поклонение ему были наказаны три тысячи сынов Израиля. Кара за разврат оказалась более суровой и скорой, чем наказание за идолопоклонство.

Этот отрывок указывает на еще одну сторону отношений с моавитянками и мидьянитянками. Билам рекомендовал девушкам уговаривать еврейских парней пойти взглянуть на их идола Бааль-Пеора. В ответ на возражение: я еврей и не хочу идти туда, где идолы, — они объясняли: а там ничего особенного делать не надо — ни приносить жертвы, ни кланяться, разве что сходить по нужде, как в уборной. И многие делали это, не понимая, что именно таков обряд поклонения идолу. Когда за служение Бааль-Пеору стали судить, ревнители “демократии” собрались у Зимри бен Салу из колена Шимона и стали совещаться: что делать? Зимри сказал: “Я добьюсь легализации свободной любви и гражданских браков”. Взял он с собой девушку по имени Козби, дочь мидьянского правителя Цура, и пошел к Моше с вопросом: “Разрешена мне эта женщина или нет? Если ты скажешь, что нет, ответь: как же ты сам женился на мидьянитянке, дочери Итро? Вот я открыто буду с этой девицей сожительствовать, и никто мне не указ!” И он ввел Козби в шатер.

Все присутствовавшие при этом вместе с Моше заплакали при виде человека, дошедшего до такой степени наглости. Ведь, во-первых, Моше женился на Ципоре до получения Торы, когда потомкам Израиля можно было вступать в брак с представителями любого народа, лишь бы те верили в единого Б-га, во-вторых, Ципора вместе со всеми евреями приняла на себя исполнение законов Торы.

Когда Пинхас, сын Эльазара, увидел, что происходит, он взял копье и заколол Зимри и Козби в момент их совокупления. В законе о разврате есть такая деталь: если кто-то открыто (практически на глазах у десяти мужчин-евреев или так, что об этом становится известно десяти евреям) живет с нееврейкой и найдется ревнитель за веру, он имеет право убить преступника, но именно в момент совершения преступления, а не после этого. Как только Пинхас убил эту пару, эпидемия прекратилась.

Говорит мидраш про Пинхаса словами из “Мишлей” (16:14): “Гнев царя — вестник смерти, но человек мудрый умилостивит Его”.

Под гневом царя здесь, очевидно, подразумевается гнев Б-га на народ. А как Пинхас умилостивил Его? Мидраш приводит такую аналогию. Идет царь по улице, вокруг толпится молодежь, и вдруг один из юношей начинает во всеуслышание оскорблять царя. Тот вспыхивает от гнева и решает сурово покарать всю толпу. Но в это время один из присутствующих отвешивает крепкую оплеуху ругателю: “Ты что это, негодяй, делаешь!” Гнев царя сразу утихает, и он приказывает арестовать только прямого виновника. Нечто подобное произошло и в описываемом эпизоде из Торы: евреи стали развратничать, посещать капище Бааль-Пеора — и все вокруг помалкивают! Нашелся Пинхас бен Эльазар, ревнитель веры, сделал то, что сделал, — и гнев Б-га утих.

Пинхас

Всевышний наградил Пинхаса за совершенное им возмездие: Он заверил его, что тот может не бояться мести родственников Зимри и Козби, и в порядке исключения даровал ему право священнослужения (Пинхас был внуком Аhарона, на служение же в Храме были помазаны только Аhарон и его сыновья с последующим переходом этого права к их потомкам, родившимся уже после помазания). Мидьянитянам Всевышний приготовил наказание: Он предписал евреям разгромить их за прежние козни и для предупреждения новых. Но до того, как израильтяне начнут войну, они должны по приказу Всевышнего заново пересчитать народ, чтобы выяснить, сколько человек осталось после мора. Всевышний предупреждает Моше о том, что тот скоро умрет, и назначает Йеhошуа бин Нуна его преемником. Кончается глава заповедями об обязательных жертвоприношениях от всего народа.

“И Г-сподь говорил Моше так: 'Выступите против мидьянитян и разгромите их. Ибо враги они вам с их кознями, которые строили против вас с Пеором и Козби, дочерью князя Мидьяна, их сестрой, убитой в день мора, [постигшего вас] из-за [поклонения] Пеору'“ (25:16-18).

Как вы знаете, мидьянитяне вместе с моавитянами поставили своей целью совратить евреев и привести их к идолопоклонству, для чего не постыдились предложить роль соблазнительницы даже дочери Цура, одного из пяти правителей Мидьяна.

Раби Шимон (Бемидбар раба) так объясняет этот отрывок:

<<Тот, кто вводит человека в грех, хуже того, кто его убил. Убив человека, он сократил ему жизнь в этом мире, но не лишил его мира грядущего, а тот, кто сводит человека с пути Торы, лишает его и этого мира, и того.

Два народа шли на евреев с мечом, а два побуждали их согрешить.

Египтяне гнались за евреями с мечом. “Сказал враг: 'Буду гнаться, настигну — поделим добычу... обнажу свой меч...'“ (Шмот, 15:9).

Эдомитяне шли с мечом на евреев. “И сказал ему Эдом: 'Не пройдешь через меня, а [если не послушаешься,] я с мечом выйду навстречу тебе'. И выступил Эдом против него с многочисленным народом...” (Бемидбар, 20:18, 20).

Два народа побуждали Израиль согрешить: Амон и Моав (Мидьян здесь не назван, потому, во-первых, что Амон и Моав — тема этого мидраша, рассматривающего разницу между законами о том, как должен Израиль относиться к Моаву и Амону и как — к Египту и Эдому, и, во-вторых, потому, что Амон и Моав были активнее и к ним были еще и две другие претензии).

О тех, кто шел с мечом, сказано: “Не презирай эдомитянина, ибо он твой брат, не презирай египтянина, ибо пришельцем ты был в его стране” (Дварим, 23:8).

А о тех, кто вводил евреев в грех, сказано: “Да не войдут амонитянин и моавитянин в общество Г-спода... вовеки” (там же, 23:4)>>.

После того, как исчисление народа было завершено, Всевышний объявил Моше, что пришло его время умереть.

“И Г-сподь сказал Моше: 'Взойди на эту гору, Аварим, и посмотри на землю, которую Я дал сынам Израиля. И увидишь ее, и приобщишься и ты к своему народу, как приобщился Аhарон, твой брат...'“ (27:12,13).

“Взойди на эту гору” — Всевышний не разрешил Моше войти в Эрец-Исраэль, но позволил ему взглянуть на нее перед смертью.

“И приобщишься к своему народу” — душа твоя присоединится к душам предков.

“И Моше говорил Г-споду так: 'Да поставит Г-сподь, Б-г душ всех людей, человека над общиной, который выйдет перед ними, и который войдет перед ними, и который выведет их, и который приведет их, чтобы не была община Г-спода подобна овцам без пастуха” (27:15-17).

О чем Моше просит Б-га, уходя из мира?

Вождь и пророк хлопочет не о своих личных делах. Он думает о преемнике.

В главе “Беhаалотха” мы уже немного говорили о том, какими качествами должен обладать и как должен поступать вождь. Продолжим этот разговор.

Моше беспокоится не просто о преемнике. В своей просьбе он обращается к Всевышнему как к “Б-гу душ всех людей”, т.е. как к Тому, Кому известен душевный и умственный настрой каждого человека. В этом содержится указание на качество, которым, по мнению Моше, в первую очередь должен обладать руководитель. Пророк просит, чтобы Всевышний поставил во главе евреев человека, который способен понимать людей с разным складом мыслей, проявлять к ним терпимость и объединять их.

Кроме того, он просит себе такого преемника, который “выйдет перед ними и который войдет перед ними” — пойдет во главе войска на войну и приведет его домой с победой.

Это также должен быть человек, который “выведет их и который приведет их”. Что это значит? Своими заслугами он сделает народ достойным победы.

“И Г-сподь сказал Моше: 'Возьми себе Йеhошуа, сына Нуна, человека, в котором дух [мудрости], и возложи свою руку на него. И представь его перед Эльазаром-коhеном и перед всей общиной, и дай ему указания на глазах у них. И поделись с ним сиянием твоим, чтобы слушала его вся община сынов Израиля...' И сделал Моше, как повелел ему Г-сподь...” (27:18-20,22).

“В котором дух [мудрости]” — Б-г согласился с Моше, что это важное для руководителя качество, и указал на Йеhошуа как на человека, который способен найти общий язык с разными людьми.

“И возложи свою руку на него” — дай ему возможность выступить перед людьми с речью в твоем присутствии, то есть укажи на него как на преемника.

Почему Всевышний велел Моше поставить вместо себя вождем именно его ученика Йеhошуа? Разве мало было других выдающихся и достойных людей?

Мидраш раба говорит, что Творец так объяснил это Моше: “Йеhошуа верно служил тебе и воздавал тебе много почестей. Он приходил раньше всех на занятия Торой и утром, и вечером. Он расставлял скамьи, стелил ковры (на которых сидели ученики. — И. З.). За то, что он служил тебе так преданно, он достоин служить еврейскому народу. 'Кто ухаживает за смоковницей, будет есть ее плоды' (Мишлей, 27:18)”.

О верности Йеhошуа Торе свидетельствует следующий факт. Моше поднялся на гору Синай и пребывал там сорок суток.

“И встали Моше и Йеhошуа, его служитель, и взошел Моше на гору Б-жью” (Шмот, 24:13).

Почему тут говорится о Йеhошуа — ведь на гору взошел только Моше? Оказывается, Йеhошуа построил себе под горой шалаш и пробыл там все эти сорок дней. “Вдруг я понадоблюсь Моше? Нехорошо, если ему придется меня искать. А вдруг он сообщит мне раньше, чем другим, что-то новое из Торы?” — думал Йеhошуа.

Йеhошуа не принимал участия в истории с золотым тельцом.

Тора говорит: “И услышал Йеhошуа шум возбужденной толпы, и сказал Моше: 'Шум битвы в стане'“ (Шмот, 32:17). На что указывает этот стих? Живя в шалаше у подножия горы, Йеhошуа, конечно, ничего не знал о том, что происходит в стане, и о том, что был отлит золотой телец.

Итак, одна из тем нашей главы — качества, которыми должен обладать руководитель еврейского народа. Образцом такого лидера являлся сам Моше.

Во всей истории человечества не найти вождя и руководителя, подобного Моше. Никто столько не трудился для народа, получая взамен лишь оскорбления.

Моше был абсолютно бескорыстен, никогда ничего ни у кого не просил, всегда обходился малым.

Сказано в Торе: “Ни у кого из них не взял я ни одного осла...” (Бемидбар, 16:15) — указание на эпизод, когда, отправляясь по воле Всевышнего в Египет, чтобы добиться исхода евреев (т.е. путешествуя не по собственной, а по общественной надобности), Моше ехал на своем осле.

Моше питался тем же маном, что и все.

Может быть, он велел приготовить для себя усыпальницу? Нет. Место, где Б-г его захоронил, неизвестно. Мы знаем, что оно находится в стране Моав, в долине напротив капища Бааль-Пеора, но где именно, никто точно не знает.

Почему Всевышний скрыл место погребения Моше?

Вероятно, для того, чтобы люди не впадали в грех, приходя молиться на его могилу. Ведь молиться можно только Творцу. Нельзя просить помощи ни у ангелов, ни у покойных родственников. Это отдает идолопоклонством. Можно только сказать: “А вы, святые души, просите за нас Создателя”. Точно так же, как мы просим друг друга: “Вспомни обо мне в своей молитве”.

То, что мы посещаем могилы, читаем там отрывки из псалмов и молимся своими словами Б-гу, объясняется тем, что эти места наиболее располагают к молитве.

Надо думать, нашлось бы немало людей, которые в беде бежали бы на могилу Моше с воплями: “Моше, великий друг еврейского народа! Ты вывел евреев из Египта, помоги нам!” — и совершали бы тем самым большой грех. Сказать можно лишь: “Проси за нас Всевышнего”.

Моше не обеспечил своим детям “теплые местечки”. Они были левиим, а значит — люди без земельного надела, живущие только за счет того, что евреи выделяли им. Они обучали народ Торе и служили в Храме. Дети Моше никакой власти не получили, а руководителем народа стал его ученик Йеhошуа бин Нун.

В этой главе мы встречаемся с двумя уже знакомыми темами: подсчетом численности еврейского народа и законами жертвоприношений.

Глава “Пинхас” дополняет законы о жертвах, приносившихся в Храме от имени общины в будни, сообщая, сколько их должно быть и в какое время дня их надо приносить, впервые говорит о жертвоприношениях в субботу и детализирует жертвоприношения в праздники.

По этим дням к обычным жертвоприношениям добавлялись дополнительные, особые для каждого из них.

Поговорим о жертвоприношениях в праздник Сукот.

В первый день этого праздника в дополнительную жертву всесожжения приносили тринадцать быков, во второй день двенадцать и дальше по нисходящей, так что в последний, седьмой день на жертвенник возлагались семь быков.

Посчитайте, и вы увидите, что за семь дней Сукот в Храме приносили в жертву семьдесят быков. Это количество соответствует числу народов мира (мы говорили об этом, анализируя гл. “Насо” книги “Бемидбар”).

Семьдесят быков, возлагавшихся на жертвенник в Сукот, — это жертвы ради всего человечества. В эти дни евреи просили Б-га о дожде и урожае для людей и в Китае, и в Индии, и на территории будущей России — во всех уголках мира (просьба о дожде и урожае обычно выражает у евреев просьбу о материальном благополучии).

Праздник Сукот продолжается семь дней. На восьмой день от его начала — праздник Шмини Ацерет, что буквально означает “Восьмой задерживающий” (евреям, пришедшим на праздник в Иерусалим со всех концов Израиля, нельзя еще расходиться по домам). Шмини Ацерет одновременно и самостоятельный праздник, и завершение праздника Сукот. В Торе сказано:

“В день восьмой продление [праздника] для вас, никакой работы не делайте. И приносите... одного быка...” (29:35, 36).

В чем смысл такого продления? Мидраш раба (Пинхас, 24) говорит об этом стихе: “Теперь понятны нам слова псалма 'За любовь мою они ненавидят меня, а я — молюсь!..' (Тhилим, 109:4). Евреи говорят Всевышнему: 'Владыка вселенной! Мы принесли семьдесят жертв и молились за благополучие всех, а они нас ненавидят...' Отвечает им Всевышний: 'Вы совершали жертвоприношения за все народы мира в течение семи дней праздника Сукот, в восьмой день принесите одного быка — в жертву за себя... Это — продление праздника для вас'“.

Шмини Ацерет — это, так сказать, праздничный прием для самых близких.

Любопытно, что назначен он на день, которому и без того предшествует длительный праздник, или, как мы сказали бы в другой ситуации, “многодневный кутеж”.

Толкуя слова “продление праздника для вас”, мидраш отмечает и это обстоятельство.

В вечерней школе, так называемой школе рабочей молодежи, где я одно время работал, учился начальник районного отделения милиции. Чтобы сохранить за собой должность, он обязан был окончить десятый класс и получить аттестат зрелости, а потому занимался усердно. Но, как правило, в течение двух недель перед первым мая и седьмым ноября и двух недель после них он пропускал занятия. Свое отсутствие на уроках он объяснял так: “Перед праздником люди пьют в порядке подготовки, а после праздника — в порядке опохмела. В результате — сплошные приводы...”

Помню, как в СССР ввели пятидневную рабочую неделю вместо шестидневной. Странно, казалось бы, но многих женщин огорчило это нововведение: трудно было им вынести участившиеся ссоры и пьяные драки.

Мидраш говорит: досуг и праздники чреваты у многих народов пьянством, обжорством, потасовками.

Не так у евреев. В будни люди огрубевают. Заботы о хлебе насущном вынуждают многих находиться в среде, которая плохо на них влияет.

Но вот наступает праздничный день. Как проводит его еврей?

Либо в синагоге, где он молится и слушает слова Торы, пророков, мидрашей, Талмуда, либо за праздничным столом дома или в гостях, где он слушает кидуш, слова о значении и истории этого дня, рассказы из жизни наших предков, предания о чудесах, происходивших с ними.

Такое времяпрепровождение возвышает его духовно, придает ему уверенность и надежду.

Слова “в восьмой день... продление [праздника] для вас” мидраш связывает со словами пророка Йешаяhу (26:15): “Ты приумножил [блага] народу, Г-сподь... Тебе воздан почет!..” Понимать это следует так. Добавляя евреям праздничный день, Б-г тем самым делает приятное и Самому Себе. Евреи перебирают в памяти совершенные Им чудеса и воздают Ему почести.

Те из нас, кому доводилось сидеть за столом у отца или деда в ночь пасхального седера, слушать рассказ об исходе из Египта и петь вместе со всеми праздничные песни, наверняка вспоминают об этом с волнением. Какой подъем духа испытывали мы тогда, как светло и радостно становилось на душе!

Более того. Всем известно, что в Йом-Кипур — День очищения — надо поститься, то есть целые сутки обходиться без еды и питья. А в главе “Шлах” мы указывали, что у каждого поста есть своя духовная задача. Поститься само по себе непросто, а ведь при этом надо еще и молиться. Как мы отмечали в аннотации к главе “Ахарей мот” книги “Ваикра”, в Йом-Кипур евреи просят Б-га за себя, за свой народ, за весь мир, ибо решается судьба всего живого на целый год. В этот день, как говорят в народе, “даже рыба в воде трепещет”.

Надо хорошенько вспомнить, у кого необходимо попросить прощения, кому отдать незаконно присвоенное: пока другой человек тебя не простил, не простит и Всевышний.

Нужно основательно проанализировать прошлую жизнь, чтобы уяснить себе, что нужно исправить.

Для этого необходима ясность мышления.

Поэтому заповедано в канун Йом-Кипур есть сытную, питательную, но при этом легко перевариваемую пищу. Заповедь обильной трапезы в канун этого дня имеет также целью поберечь здоровье постящихся.

Так вот, в Талмуде сказано, что тому, кто ест и пьет в канун Йом-Кипур, Б-г засчитывает это в заслугу, как если бы тот два дня постился. Иными словами, еда в канун Дня очищения приравнивается к посту. Ведь еврей ест, чтобы у него хватило сил провести Йом-Кипур как следует.

Великий праведник р. Леви-Ицхак из Бердичева при каждом удобном случае старался говорить что-то хорошее о евреях. Убеждая Всевышнего в День очищения милостиво отнестись к евреям, р. Леви-Ицхак говорил:

“Взгляни, Владыка мира, как праведен Израиль! Ни одному другому народу не сказано, что еда и питье в какой-то определенный день засчитываются ему как пост. Несмотря на это, у всех народов достаточно пиров, застолий и пьянства.

Если бы какому-нибудь из них, упаси Б-г, было сказано, что в такой-то день еда зачтется ему как благое дело, как пост, не сомневаюсь — пьяные валялись бы на улицах и в этот день, и долгое время спустя.

А евреи! Все они знают, что большая мицва — есть и пить в канун Йом-Кипур. И все они едят и пьют, думая о завтрашнем посте, произносят “ле-хаим”, желая друг другу счастья. Но покажи мне, Владыка вселенной, еврея, пришедшего пьяным на 'Коль нидрей' в синагогу?

А если не сумеешь показать мне такого, то будь добр дать нам счастливый год!”

Мы уже говорили о том, что такое hафтара. Зачастую она помогает нам глубже понять содержание недельной главы.

В отрывке из Млахим (Книги Царей) И, который читают в субботу после главы “Пинхас”, говорится о пророке Элияhу.

Как и Пинхас, Элияhу был ревнителем веры, и, как и Пинхас, в какой-то момент оказался один против всех.

Элияhу — пророк, который помог еврейскому народу выйти из тупика во времена, когда Ахав, царь десяти колен, насаждал среди евреев идолопоклонство и немало в этом преуспел.

Элияhу собрал всех евреев у горы Кармель — “и сказал: 'Долго ли вы будете метаться между двумя мнениями? Если Г-сподь есть Б-г, то следуйте Ему, а если Бааль, то следуйте ему'. И не ответил ему народ ни слова” (Млахим I, 18:21).

Евреи пытались совместить несовместимое: служить и Б-гу, и идолам. Слова Элияhу означают: “Вы в тумане. Вы живете во внутреннем противоречии. Решите: либо одно, либо другое. Вместе это невозможно”. Евреи ему не возразили, то есть задумались.

Элияhу продолжал: “Один я остался из пророков Г-спода, а пророков Бааля — четыреста пятьдесят человек”. Элияhу предложил привести двух быков для жертвоприношения, одного — для пророков Бааля, а второго — для Элияhу. Положив тушу на дрова, они не разведут огня, но воззовут: пророки Бааля — к своему божеству, а Элияhу — к Г-споду. Тогда все поймут: Тот, кто ответит огнем, — и есть истинный Б-г.

Язычники взывали к Баалю с утра до полудня, но безрезультатно.

А потом Элияhу подозвал всех к себе, сложил жертвенник из двенадцати камней — по числу колен Израиля, — и для усиления эффекта велел трижды вылить по четыре сосуда воды на жертву и на дрова, так что вода потекла и заполнила ров вокруг жертвенника.

И воззвал пророк: “Г-сподь, Б-г Авраhама, Ицхака и Исраэля! Да узнают сегодня, что Ты — Б-г в Израиле и что я, Твой раб, сделал все по слову Твоему!” (там же, 18:36). С небес сошел огонь, сжег жертву, дрова и камни и высушил воду вокруг жертвенника. “И увидел [это] весь народ, и пал ниц; и сказали [люди]: Г-сподь — Он Б-г, Г-сподь — Он Б-г!” (там же, 18:39).

Вот каков был пророк, о котором нам рассказывает hафтара.

Содержание же самой hафтары таково.

Элияhу прятался от царицы Изевель, намеревавшейся его убить. Он бежал в Синайскую пустыню и там заночевал в пещере на горе Хорев (Синай). “И вот, слово Г-спода [было] к нему, и сказал Он ему: что тебе [нужно] здесь, Элияhу? И сказал он: возревновал я об Имени Твоем, потому что оставили Твой завет сыны Израиля, разрушили Твои жертвенники и убили Твоих пророков мечом; и остался я один; но и моей души искали они, чтобы отнять ее. И сказал: выйди и стань на горе пред Г-сподом. И вот, Г-сподь проходит; и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Г-сподом; “не в ветре Г-сподь”. После ветра — грохот; “не в грохоте Г-сподь”. И после грохота — огонь; “не в огне Г-сподь” (там же, 9-12). Затем наступила тишина, и Б-г повторил свой вопрос: “Что тебе [нужно] здесь, Элияhу?” (там же, 19:13). Элияhу дал тот же ответ.

И тогда Всевышний велел пророку: “Иди в Дамаск... и помажь Хазаэля на царство в Араме... А Элишу, сына Шафата... помажешь в пророки вместо себя” (там же, 19:15, 16).

Непонятно: при чем здесь царь Арама? И за что Б-г “смещает” Элияhу?

Современники считали Хазаэля “прогрессивным”, “гуманным” правителем. А каков он был на самом деле?

Элише, которого Элияhу помазал в пророки, Б-г открыл, каков будет этот “гуманист” на троне, еще до того, как тот пришел к власти. Сказано в Млахим II (см. 8:11-13): заплакал человек Б-га, когда говорил с Хазаэлем (еще не вступившим на царство). Хазаэль спросил: “Отчего господин мой плачет?” Элиша ответил: “Потому что знаю я, какое зло ты причинишь сынам Израиля: крепости их ты предашь огню, и юношей их умертвишь мечом, и размозжишь головы младенцам, и беременных их рассечешь”. Возразил Хазаэль: “Разве слуга твой — пес, чтобы такое делать?” Но, несмотря на эти слова, именно так он впоследствии и поступил.

И этого Хазаэля Б-г велел Элияhу возвести на царство, сообщив и о том, каких бед натерпятся от этого царя евреи.

В сущности, Б-г сказал Элияhу: ты недоволен евреями и еврейскими царями? Ты прав. Но посмотри на “гуманного” Хазаэля... Вместо того, чтобы быть среди евреев, ты находишься здесь (смысл первого вопроса), вместо того, чтобы просить за евреев, находящихся в тяжелом положении, ты жалуешься Мне на них (это смысл второго вопроса, заданного после того, как Всевышний показал Элияhу, что “не в ветре Г-сподь”, не в грохоте и не в огне, т.е. не в проявлениях гнева). За это Я отстраняю тебя. Помажь в пророки Элишу.

Мы спросим: как же должен был поступить Элияhу, видя, что евреи оставили завет и нарушают все заповеди Торы? Он должен был побудить их исправиться словами любви и доброты, но не обвинять их перед Всевышним. Так и поступали пророки и духовные вожди Израиля.

Описанный выше эпизод связан с этой главой темой передачи власти. Как наш великий учитель Моше к концу жизни по велению Всевышнего передал власть в руки Йеhошуа, так и пророк Элияhу по приказу Б-га передал Элише функции пророка.

Матот

В предыдущей главе содержится приказ Творца евреям выйти на войну с мидьянитянами. О том, как Израиль выполнил приказ, рассказывается в главе “Матот” (“Колена”). Глава подробно описывает, как и в каком составе евреи разгромили и уничтожили врагов и как они поступили с военной добычей. Кончается глава сообщением о том, что колена Реувена и Гада и половина колена Менаше поселились на завоеванной территории — восточном берегу Ярдена.

Начинается глава с заповеди об обетах и клятвах:

“Если человек даст обет Г-споду или поклянется положить зарок на душу свою, пусть не нарушит свое слово: все, что вышло из уст его, должен он исполнить” (30:3).

“Даст обет Г-споду или поклянется” — какая разница между этими действиями? Вроде бы это одно и то же. Но обет и клятва — понятия разные.

Нидрей-исур — обеты, о которых идет речь в этой главе, — подразумевают исключительно запреты. Человек объявляет какие-то вещи запретными для себя на определенный срок (скажем, яблоки или — еще лучше — сигареты; это значит, что он целый месяц, к примеру, не будет есть яблоки или курить). Эти вещи запрещены ему, как запрещено то, что предназначено в жертву.

Клятва же касается действий, которые человек обязуется совершить или не совершать, или каких-то утверждений, причем и обязательство, и утверждение он подкрепляет словом “клянусь”, упоминанием Имени Б-га или и тем, и другим.

Как видите, обет и клятва — разные обязательства, и берет их человек на себя разными словами. Кроме того, говоря языком Талмуда, объектом обета является предмет, а клятвы — человек. Понять это непросто, но для нас важно, что ответственность при этом человек несет разную.

“Пусть не нарушит свое слово: все, что вышло из уст его, должен он исполнить”. Это дело вроде бы понятное: давши слово, как известно, — держись...

Но вот в Мидраш раба (Бемидбар раба, 22) мы читаем предупреждение: “[Всевышний говорит:] 'Не думайте, что вам позволено клясться Именем Моим, даже говоря истину. Только обладая следующими качествами...'“ И мидраш цитирует стих из главы “Экев” книги “Дварим” (10:20): “Г-спода, Б-га твоего, бойся, Ему служи, и к Нему прилепись, и Его Именем клянись”.

Мидраш понимает эти слова так: если ты боишься Б-га и служишь Ему, то есть если твое основное занятие — делать добрые дела и изучать Тору, если к Нему ты льнешь — стараешься себя и своих детей окружать верующими людьми, знающими и исполняющими заветы Торы, — только тогда ты можешь клясться, утверждая истину. Мидраш прямо говорит: “Имеют право клясться только такие люди, как праотец Авраhам, Йосеф и Иов, о которых точно известно, что они Б-гобоязненны” — ибо об их духовных качествах свидетельствует Тора.

Авраhаму сам Всевышний сказал на горе Мориа: “...Боишься ты Б-га и не пожалел своего единственного сына ради Меня” (Брешит, 22:12).

Йосеф говорит братьям: “...Б-га я боюсь!” (Брешит, 42:18).

О Иове сказано: “Был человек в земле Уц, Иов — имя его, и был человек тот непорочен, справедлив и Б-гобоязнен и удалялся от зла” (Иов, 1:1).

Не так уж много людей могут быть приравнены к праотцу нашему Авраhаму, или к праведному Йосефу, или к Иову. Значит, нам, людям обыкновенным, злоупотреблять клятвенными уверениями не следует.

При рассмотрении дела в судебном порядке случается, что суд не располагает убедительными доказательствами правоты ни истца, ни ответчика. В раввинских судах в таких ситуациях ответчику говорили: “Плати или поклянись, что ты не должен платить. Но знай, что весь мир трепетал, когда Б-г сказал с горы Синай: 'Не произноси Имени Г-спода, Б-га твоего, попусту, ибо Г-сподь не освободит от наказания того, кто произнесет Имя Его попусту'“ (Дварим, 5:11). Если ответчик все же заявляет, что готов поклясться, то присутствующие восклицают: “Отойдите от шатров негодяев этих...” — то есть называют негодяем и второго тяжущегося. А он чем же виноват? Всегда надо поступать так, чтобы дело в суде не дошло до клятвы. Давая взаймы, надо взять расписку или позаботиться о свидетелях, чтобы потом не было необходимости в клятве. А если уж нет другого выхода: доказательства отсутствуют, человек, взявший у вас деньги, вернуть их отказывается — лучше пойти на денежный ущерб, но избежать клятвы.

Во времена царя Яная, в эпоху Второго Храма, евреи населяли множество городов в районе hар hа-мелех — Царской горы. И все эти города были разрушены за грех клятвы, данной без необходимости. Встретились, скажем, два человека, и один говорит другому: “Хорошо бы нам повидаться, провести вместе праздничный день!” А второй в ответ: “В ближайший Песах, клянусь, буду у тебя. Посидим, поговорим...” Эти люди твердо держали слово, и тем не менее были наказаны.

Как обстоит дело, если еврей поклялся нарушить закон Торы, ясно в ней высказанный? Например, Именем Всевышнего поклялся работать в субботу, или есть трефное, или не надевать тфилин? Это напрасная клятва. Почему?

Среди законов о клятвах и обетах есть такое положение. Если человек принес две клятвы, противоречащие одна другой, то вторая недействительна и он не обязан ее выполнять. А ведь весь еврейский народ поклялся у горы Синай выполнить все, что велит Всевышний. Эту клятву народ повторил в степях Моава (см. гл. “Ки таво” книги “Дварим”), и в третий раз принес ее, войдя в Страну Израиля, у гор Гризим и Эйваль. Ее никто не может отменить. Клятву эту евреи дали за себя и за будущие поколения (см. Дварим, 29:9-14). Значит, клятва нарушить закон Торы напрасна, и человек будет наказан за то, что дал ее. Слова “поклянется положить зарок на душу свою” подразумевают право человека запретить себе что-либо дозволенное, но не разрешить запрещенное.

Невыполнение такого зарока ничего не добавляет к греху напрасной клятвы и не убавляет от него, потому что он ни к чему не обязывает. А вот нарушая законы Торы, волю Б-га, человек становится клятвопреступником. Если же он при этом дал клятву о таком нарушении, он грешит вдвойне.

Три-четыре раза в своей жизни я оказывался свидетелем немедленного наказания, последовавшего за клятвой, принесенной попусту. Не могу вспомнить об этих случаях без тяжелого чувства.

В Ташкенте было сильное землетрясение. Спустя какое-то время город отстроили и людей стали вселять в новые квартиры. Тут, конечно, не обошлось без разных житейских расчетов. И вот одна еврейская семья, чтобы получить лишнюю комнату, приняла к себе одинокого инвалида. Ухаживать за ним было нелегко, семья часто обращалась в синагогу за помощью, и молодые ребята из нашей общины ходили туда помогать в уборке. Потом знакомые инвалида выхлопотали ему место в городском доме престарелых. Меня попросили заняться оформлением документов. Я пошел в дом престарелых и по пути неожиданно встретил женщину, у которой этот инвалид жил. Она сказала мне, что хочет оставить старика у себя. Я засомневался: “Да ведь вам трудно, вы всегда просите помощи...” Однако женщина горячо убеждала меня и вдруг выпалила: “Клянусь здоровьем сына, не передумаю!” Ошарашенный, я не стал возражать, сказал только: “Смотрите же, не передумайте теперь!”

Как оказалось, просьба женщины была вызвана надеждой получать заграничные посылки на инвалида, а потому довольно быстро его присутствие ей надоело. Она уже сама нашла для него дом престарелых, на этот раз — не в Ташкенте, и, отвозя его туда, попутно отвезла сына в санаторий.

Кончилось все это печально. Из санатория сын ее вернулся с каким-то наростом на коже, обратился к врачу, тот посоветовал ему показаться онкологу. Парень испугался: “Рак, наверно”, — и твердил это так часто, что родители усомнились в его психическом здоровье. Его поместили в больницу для душевнобольных, и там он покончил с собой. Примерно в эти же дни умер и старик.

Отсюда можно сделать вывод о том, как страшна ложная клятва.

Ни за один грех не взыскивает Б-г так сурово, как за ложную клятву. За все другие грехи Он взыскивает с виновника, с неправедных членов его семьи и с грешников всего мира, а за ложную клятву — с провинившегося, с его семьи и со всего мира, в том числе и с праведников.

Чем виноваты близкие? Сказал р. Шимон: нет семьи, в которой есть нечестный сборщик налогов, чтобы остальные ее члены не уподоблялись ему. Ведь они покрывают его и защищают.

А почему наказуем весь мир? Потому что все евреи ответственны друг за друга, говорит Талмуд, — могли предотвратить преступление, но не сделали этого. А когда наказаны евреи, терпит ущерб весь мир. Мы все на одном корабле. Тот, кто сверлит его днище, подвергает опасности всех.

Почему Б-г так сурово взыскивает за клятву?

Клятва очень сильна, ведь человек в ней сравнивает правдивость своих слов с самым святым, что есть в мире, — с Всевышним. И поэтому клятва намного сильнее и строже обета.

Глава “Матот” не касается обетов нидрей-мицва — о делах Б-гоугодных, таких, как помощь бедняку, пожертвование на синагогу, изучение Торы. О них мы скажем лишь одну, но очень важную вещь: всякое обещание сделать доброе дело автоматически превращается в обет, даже если вы и не имели это в виду.

Честный человек избегает обетов и тем более клятв. Он старается делать добро, не принимая это на себя в качестве обета (потому-то и принято добавлять к такому обещанию слова бли недер — “без обета”). А если уж вы пообещали сделать что-то хорошее — такое обещание равносильно обету, и его надо исполнить как можно скорее.

Я заметил, что стоит взять на себя обет, как возникают непредвиденные препятствия к его выполнению. В течение долгого времени я и мои друзья (мы жили тогда в Ташкенте) подавали документы на выезд и не получали разрешения. Двое из нас взяли на себя обет: если разрешение будет получено — поехать молиться к святым местам. Именно эти двое получили почти одновременно разрешение на выезд и... инфаркт. Дополнительные разъезды стали теперь опасны для их жизни. Поэтому был созван суд в составе трех человек, который снял с них обет. Сейчас оба живут в Израиле.

Выше мы приводили поговорку: давши слово — держись. Так вспомним и ее первую часть: не давши слова — крепись...

Завершается глава “Матот” сообщением, что колена Реувена и Гада и половина колена Менаше пришли к Моше с просьбой позволить им поселиться на восточном берегу Ярдена и не переходить реку вместе со всем народом. Причина: у них много скота, а места эти весьма благоприятны для скотоводства.

Земля, о которой они просили, была занята Израилем с разрешения Б-га: местные цари Сихон и Ог напали на евреев, и Всевышний разрешил воевать за эти места и заселить их, так что просьба могла показаться вполне правомерной.

Но Моше возмутился: “Ваши братья пойдут на войну (за Эрец-Исраэль. — И. З.), а вы будете сидеть здесь?!” (32:6). Просители ответили, что оставят на восточном берегу Ярдена лишь свое имущество и семьи, а сами перейдут реку, чтобы воевать вместе со всеми израильскими коленами. Свое обещание они выполнили честно, всегда идя в авангарде войска, и все вернулись домой с войны невредимыми.

Тем не менее конец был неудачным. Коленам Гада и Реувена и половине колена Менаше пришлось отправиться в изгнание раньше всех остальных колен Израиля. “Наследство, поспешно [вытребованное] вначале, не благословится впоследствии”, — говорит об этом книга “Мишлей” (20:21).

Потомки Гада, Реувена и Менаше были богаты, у них было много скота. Они дорожили своим имуществом и потому поселились вдали от остальных еврейских колен — чтобы их коровам и овцам достались более обширные и тучные пастбища. Но зато им, жителям пограничных областей, чаще, чем другим коленам, приходилось отбиваться от нападений враждебных племен.

Интересно, что они сказали Моше: “Загоны овечьи построим для отар наших здесь и города для наших детей, мы же пойдем немедля перед сынами Израиля...” (32:16, 17). То есть в их сознании имущество — загоны для овец — стояло на первом месте, а дети — на втором.

Моше же ответил им: “Стройте себе города для детей ваших и загоны для ваших овец...” (32:24) — сначала думайте о детях.

Было время, когда люди в первую очередь старались привить своим детям веру, идеалы, добрые нравы, и затем уже думали о материальном достатке. Сейчас многие делают наоборот: главная их забота — обеспечить себя и детей материально, о нравах они беспокоятся меньше всего. Но жить надо, как сказал Моше: строить города для детей, а потом — загоны для скота.

Масэй

“Масэй” (“Переходы”), последняя глава книги “Бемидбар”, как бы подводя итог странствиям евреев, перечисляет все места их стоянок в пустыне. Затем глава предписывает евреям освободить обещанную им землю, Эрец-Исраэль, от ее обитателей и указывает границы страны и порядок расселения в ней колен Израиля. Каждое из них получает свой удел, а левиим предоставляются для жительства города, в число которых входят и города-убежища, где невольные убийцы могут укрыться от мщения родственников убитых. Тему городов-убежищ глава дополняет подробным изложением законов о наказании за убийство.

Глава перечисляет все переходы евреев в пустыне, совершенные за сорок лет, — от стоянки к стоянке. Зачем?

От имени раби Моше hа-Даршана Раши отвечает на этот вопрос так: “Чтобы показать милость Б-га. Хотя Б-г наказал их: '...и водил Он их по пустыне сорок лет, пока не вымерло все поколение, сделавшее зло в глазах Г-спода' (Бемидбар, 32:13), — не думай, что они все время были в дороге”.

По тексту Торы Раши делает подсчет. Всего переходов было сорок два. Четырнадцать из них приходятся на первый год, когда евреи шли в обещанную им страну с радостью и воодушевлением, а восемь — на сороковой (после смерти Аhарона). Итого за два года — первый и сороковой — евреи сделали двадцать два перехода. На остальные тридцать восемь лет приходится двадцать переходов. Из этих тридцати восьми девятнадцать лет евреи пробыли в Кадеше. Значит, в оставшиеся девятнадцать лет они совершили девятнадцать переходов.

На другой аспект этого вопроса указывает Рамбам. В книге “Море невухим” (“Наставник заблудших”) он говорит, что перечисление стоянок, кажущееся на первый взгляд бесполезным, содержит в себе глубокую мысль.

Чудо убедительно для очевидца, но не для слушающего рассказ о нем. Последний может и усомниться. Пройдут тысячелетия, многое забудется, и далеким потомкам, возможно, покажется, что нет ничего особенного в пребывании в пустыне, длившемся сорок лет: мало ли что, а может, места, по которым ходили евреи, были не так уж далеки от населенных пунктов, или от источников воды, или от лугов, или от пахотных земель...

Тора перечисляет стоянки в Синае, чтобы грядущие поколения могли своими глазами увидеть эти места.

Пребывание евреев в пустыне — величайшее чудо, а Б-г устраивает так, чтобы Его чудеса не забывались: “Памятными сделал Он чудеса Свои...” (Тhилим, 111:4). Б-г позаботится о том, чтобы потомки не усомнились: чудо действительно было. И потому Он сохранит эти места неизменными до прихода Машиаха (когда тот придет, пустыня будет заселена).

Для нас, живущих сегодня, это, во всяком случае, очевидно — и по сей день они выглядят так же, как три тысячи триста лет назад. (Говоря о главе “Бшалах” книги “Шмот”, я пытался дать читателям представление об этих местах, приводя высказывания наших современников.)

Из сорока двух мест, в которых евреи побывали за время странствий, иные забылись, но многие все-таки известны, отмечены на карте, и это еще раз подтверждает: да, все так и было, как говорит Тора. Целый народ — мужчины, женщины, старики и дети — кочевал и прожил сорок лет в невероятных, совершенно не подходящих для жизни условиях.

Рациональное объяснение этому невозможно. Без милости и заботы Всевышнего — чудес мана и колодца, питавших и поивших евреев, облака, защищавшего их от жары днем, огненного столпа, освещавшего им путь ночью, — евреи бы здесь не выжили.

Чтобы мы всегда помнили об этом и верили в это, Тора и обеспечивает нас “географическими данными”.

“Вот странствия сынов Израиля, которые вышли из земли египетской по ополчениям своим под руководством Моше и Аhарона. И записал Моше места их выхода в переходы их по слову Г-спода, и вот их переходы по местам выхода” (33:1, 2).

Моше записал названия всех мест, которые прошли евреи на пути от Египта к Эрец-Исраэль “по слову Г-спода” (это был путь, указанный им облачным и огненным столпами, двигавшимися впереди стана, то есть путь, совершенный по слову Всевышнего).

Обратимся к последним словам стиха — “и вот их переходы по местам выхода”. Они кажутся лишними. Сказано ведь: “И записал Моше места...” Но на самом деле они несут дополнительную информацию. Понимать их можно так: возвращаясь из последнего галута, евреи пройдут по тем же местам, по каким их предки возвращались из первого — египетского — изгнания. Возможно, наше сравнительно недавнее временное пребывание в Синае — подтверждение тому.

Глава указывает: получив свои уделы в Эрец-Исраэль, колена должны выделить в них города для левиим. Часть этих городов становятся городами-убежищами. Что это значит?

<<И Г-сподь говорил Моше так: “Обратись к сынам Израиля и скажи им: 'Когда перейдете через Ярден в страну Кнаан, то определите себе города, [что] городами-убежищами будут вам; и убежит туда убийца, убивший человека неумышленно. И будут вам эти города убежищем от мстителя за кровь, чтобы не погиб убийца прежде, чем предстанет перед общиной на суд... шесть городов для убежища будут у вас. Три города дайте по эту сторону Ярдена (на восточном берегу. — И. З.), и три города дайте в стране Кнаан...'“>> (35:9-14).

“Определите себе города, [что] городами-убежищами будут вам”. Евреям заповедано выделить среди городов такие, где скроется человек, нечаянно убивший человека. Укрыться в городе-убежище от мести мог всякий убийца, но только суд решал, мог ли он там оставаться. Левиим — население этих городов — оказывали ощутимую духовную помощь высланным.

“Чтобы не погиб убийца прежде, чем предстанет перед общиной на суд”. На суд имеет право и тот, чье преступление требует расследования, и тот, чья вина очевидна. Даже точно зная, что человек совершил смертный грех, мы не имеем права на самосуд.

Законам о наказании убийц в главе отведено большое место. Она содержит пять заповедей из области “уголовного законодательства”. Две из них мы уже привели, и две — запреты на выкуп вольного и невольного убийцы — приведем ниже.

“А если железным орудием ударил кто кого-либо, и тот умер, то убийца он; смерти будет предан убийца. А если камнем, [зажатым] в руке, которым можно убить, ударил он его, и тот умер, то убийца он; смерти будет предан убийца. А если деревянным орудием, [зажатым] в руке, которым можно убить, ударил его, и тот умер, то убийца он; смерти будет предан убийца” (35:16-18).

Как видите, умышленное убийство (разумеется, если оно доказано судом) во всех случаях карается смертью.

“А если нечаянно, не испытывая вражды, толкнул его или бросил в него какой-то предмет без умысла... а он ему не враг и не желает ему зла, то судить будет община... и возвратит его община в город-убежище, куда он бежал, и там должен оставаться он до смерти первосвященника” (35:22-25).

Скажем, кто-то обрубал в лесу ветки с дерева, мимо шел прохожий, топор упал и убил прохожего. Дровосека ссылают в город-убежище, и это — его наказание и искупление. Убийство — тяжелейшее преступление. Поэтому даже тот, кто совершил его неумышленно, должен быть изгнан ради искупления, ибо убийство все же произошло.

А тот, кто сознательно убил человека, пусть даже он выполнял все заповеди, — если ему и удалось уйти от людского суда, не спасется от наказания свыше.

Поэтому Тора предупреждает относительно тех, чья вина доказана: “И не берите выкуп за душу убийцы, злодея, на котором вина смертная; ибо он смерти должен быть предан” (35:31).

Ни за какой выкуп нельзя сохранить жизнь убийце, заслужившему смерть по закону Торы. Пусть родные или друзья такого человека сулят за его жизнь все богатства мира, пусть о нем хлопочет даже семья убитого, нельзя убийцу оставить в живых.

“И не берите выкуп за бежавшего в город-убежище, чтобы [ему] возвратиться [и] жить на земле до смерти первосвященника” (35:32). Человек не может откупиться от наказания и в том случае, если по Торе он подлежит высылке за неумышленное убийство. Нельзя взять деньги, чтобы освободить его от ссылки. Он не может вернуться из города-убежища в родные края прежде, чем умрет помазанный в его дни первосвященник.

Если освобождать убийц за деньги или из политических соображений, мир станет хуже Сдома и Аморы, потому что тогда богатые и влиятельные останутся безнаказанными.

“И не оскверняйте землю, на которой вы находитесь, ибо кровь оскверняет землю, и земле не будет искупления за кровь, на нее пролитую, разве только кровью пролившего ее. И не оскверняй землю, на которой вы обитаете, в которой Я пребываю; ибо Я, Г-сподь, пребываю среди сынов Израиля” (35:33, 34).

Мудрецы говорят: “Кто милосерден к жестоким, тот жесток к милосердным”. Тот, кто оставляет в живых сознательных убийц, готовит почву для новых убийств невинных людей. И Б-г требует от нас не делать этого.

Говорят мудрецы: “Любящий деньги не насытится деньгами...” (Коhелет, 5:9).

Кто любит мицвот, не насыщается ими.

В этой главе заповедано: “...шесть городов для убежища будут у вас. Три города... по эту сторону Ярдена, и три города... в стране Кнаан”.

Как сказано в книге “Дварим”, перед смертью Моше-рабейну успел выполнить половину заповеди о городах-убежищах: он выделил для этой цели три города на восточном берегу Ярдена. Остальные три он просто не мог выделить — ведь земля еще не была завоевана. Пока нет трех остальных, три первых силы убежища не имеют. И все-таки Моше поспешил это сделать.

Разве мало Б-гоугодных дел совершил Моше? Но он хотел перед смертью выполнить еще хотя бы половину мицвы!