Из асов в палачи
Из асов в палачи
Капитан ВВС Герберт Цукурс вошел в историю дважды. До войны он значил для Латвии то же, что и Валерий Чкалов для СССР или Чарлз Линденберг для США. Во время войны эсэсовец Цукурс уничтожал людей «низших рас».
...В 20-е годы мир увлекся авиетками — самодельными самолетами с моторами до ста лошадиных сил; Строили их тысячами.
В 1926 году увлекся этим делом уроженец Лиепаи лейтенант Цукурс. До того он построил авиетку «Аусеклитис» с 9-сильным мотором, но для серьезных перелетов она не годилась. Новому аппарату лейтенант отдавал все силы, и в 1930 году Ц-З с 80-сильным мотором, собранным из двух двигателей истребителя «Рено» 1916 года, был готов.
В это время (в начале лета 1933 года) пилоты Пулиньш и Целмс предприняли неудачную попытку полета в Гамбию, расположенную в Центральной Африке.
Многих это повергло в уныние: не верилось, что Латвия способна тягаться с великими державами.
И в эту пору «великого уныния» вдруг пронеслась весть: лейтенант Герберт Цукурс на самодельном самолете Ц-З долетел до Гамбии и возвращается!
Его полет начался 28 августа 1933 года и завершился 25 мая 1934 года. Много времени ушло на путешествия по мало тогда известной латышам Африке.
Цукурс вернулся в Ригу ровно через 10 дней после установления диктатуры Карлиса Улманиса. Естественно, диктатор постарался выжать из этого максимум политического капитала, что еще более способствовало прославлению Цукурса, которого сразу произвели в капитаны.
Для многих латышей Цукурс стал чем-то вроде латвийского Линденберга и Жюля Верна в одном лице. Славе пилота способствовали его писательские способности — по возврашении он опубликовал дневник «Мой полет в Гамбию». А в 1937 году написал роман «Между землей и солнцем», где главный герой — тоже летчик.
В своем дневнике Цукурс писал: «В полете мало питаться тем, что есть, но когда вернусь в Ригу, то обязательно стану вегетарианцем... Противна жестокость, с которой люди уничтожают все живое, чтобы насытиться». Это слова человека, на совести которого 30 тысяч жизней и которого позднее нарекут «рижским палачом».
Кстати сказать, пережившие Холокост лиепайские евреи вспоминали семью Цукурсов как порядочных людей. А сын... Свою роль сыграло его патологическое тщеславие. Ему хотелось быть героем, хотелось славы, всеобщего почитания и... трепета.
Он же лейтенант в стране, где военными подвигами не выдвинуться. Он упорен, но не гений. Не глуп, но не может похвастать образованием и глубокими знаниями. А быть посредственностью — так унизительно!
Непомерное тщеславие гнало его к рекордному перелету, заставило вступить в «Перконкрустс». Ведь нацисту не надо быть лучше других — достаточно принадлежать к «правильной» расе, и он уже «выше» прочих. Но к 1940 году его слава поблекла, а новых заслуг не было.
Пришло лето 1940-го, латвийская армия влита в состав советских вооруженных сил. Что значил капитан в многомиллионной Красной армии? Кто такой Цукурс на фоне Валерия Чкалова?
Поэтому переход в 1941 году на сторону нацистов был осознанным. Идеи «сверхчеловека», власть над жизнями тысяч людей — именно то, что могло утолить тщеславие Цукурса. Пусть он не светлый герой, как в 1934-м, но он — вершитель судеб!
Дальше все пошло автоматически. Начал офицером вспомогательной полиции, закончил «хозяином» Рижского гетто и правой рукой обер-палача Виктора Арайса.
Надо сказать, что в «команде Арайса», куда он вступил добровольно, Цукурс пользовался авторитетом. Ему был выделен персональный легковой автомобиль, на котором он выезжал на карательные акции, тогда как остальные боевики ездили на конфискованных городских автобусах синего цвета и на грузовиках.
Цукурс обожал эффектную позу. Об этом свидетельствуют его наезды в гетто. В открытом автомобиле, туго затянутый в кожу плаща, он любил прямо из машины стрелять по встречавшимся на его пути евреям, искренне радуясь каждому попаданию.
Поражение Гитлера стало трагедией для Цукурса — на снисхождение рассчитывать он не мог. Бежал в Бразилию. Жил спокойной жизнью бюргера с женой Милдой и сыновьями Гунаром и Гербертом недалеко от Сан-Паулу. На награбленное у замученных евреев золото открыл свою частную летную школу и бюро экскурсий.
Бразилия тогда не очень интересовалась прошлым иммигрантов и была достаточно коррумпированной страной. Поэтому Цукурс без труда раздобыл документы, что не только он, но и его отец — коренные бразильцы. Не удивительно, что его долго не могли обнаружить «охотники за нацистами».
Только многие годы спустя агентам израильской спецслужбы МОССАД удалось найти «рижского палача». Они хотели переправить его, как гитлеровского «специалиста по евреям» Адольфа Эйхмана, в Израиль для суда. Один из агентов прикинулся эсэсовцем и, «предупредив» Цукурса об опасности, посоветовал бежать в Уругвай. Был даже заготовлен ящик — Цукурса собирались усыпить и вывезти.
Операция сорвалась в Монтевидео — Цукурс заподозрил что-то неладное. Поэтому МОССАД решил уничтожить его на месте, что и было сделано 23 февраля 1965 года.
6 марта его труп и ящик были обнаружены уругвайской полицией. По другой версии, Цукурс был выслежен в Бразилии чудом уцелевшим евреем из рижского гетто. Тот сумел войти к нему в доверие, предложил стать его компаньоном, а потом, улучшив момент, застрелил.
* * *
Были среди нацистских подручных и другие любопытные экземпляры. Например, лейтенант-кавалерист Вилис Рунка, ставший при гитлеровцах комендантом концентрационного лагеря в Валмиермуйже.
Это именно он придумал весной 1942 года связать между собой всех приговоренных к расстрелу 200 узников лагеря. Русские, евреи, латыши, цыгане — женщины, дети, старухи и старики — выстроились длинной цепью, притянутые друг к другу за запястья тонким, специально приготовленным проводом.
Первый же убитый, падая в выдолбленную в мерзлой земле неглубокую яму, тянул за собой следующую жертву. Ничего, что некоторые полетели туда еще живыми. Зато вся акция завершилась в рекордно короткие строки.
Не менее колоритной фигурой был полковник Карлис Лобе, организатор истребления вентспилских евреев. Во время заключения Брестского мира молодой Лобе был одним из адъютантов в свите Троцкого. Вскоре, однако, он перешел к Колчаку в латышский полк «Иманта», в составе которого воевал с большевиками.
Вернувшись после гражданской войны в Латвию, Лобе продолжил службу в армии. С приходом немцев он активно включился в деятельность отрядов самообороны, организовывал и участвовал в еврейских погромах и карательных акциях.
Еще один «персонаж» — сын провинциального учителя Янис Лаймдот Зегнерс. Он начал свою карьеру руководителем добровольной полиции в Смитене, где вместе с другими нацистскими пособниками организовал в ночь на 8-е августа 1941 года массовый расстрел евреев. Тогда полицейские убили около 200 человек, среди которых было особенно много детей.
Дальше путь 24-летнего лейтенанта бывшей Латвийской армии лежал через службу в Рижской тюрьме к завидному посту адъютанта самого генерала Бангерского — командующего латышским эсэсовским легионом.
Однажды в 44-м, подвыпив, он поведал военному корреспонденту СС Янису Будулису некоторые подробности: «...В Смилтене в моих руках была вся власть. Головы сыпались, как горох, пока не очистили весь город».
Сын сельского учителя лично участвовал в расстреле узников Рижской тюрьмы в ночь на 23-е октября и 21-е ноября 1941 года. Тогда в числе почти 200 жертв были убиты проживавшие в Латвии евреи, являвшиеся подданными Ирана, Бразилии, Уругвая, Парагвая, а также граждане США.
Карлис Александр Озолс был правой рукой Виктора Арайса. Он вступил в его команду в июле 1941 года и дослужился до чина оберштурмфюрера (капитан). Подразделение под его командованием участвовало в расстрелах в Рижском гетто, а также в массовых убийствах евреев в Слуцке и Минске.
Сегодня Озолс — гражданин Австралии. Он получил его в 1956 году, и местная пресса называет бывшего палача еврейского народа «самым высокопоставленным австралийским нацистом».
Доказательства причастности Озолса к геноциду начали собирать в 80-х годах «охотники за наци» из Центра Симона Визенталя. Было заведено уголовное дело и в Австралии, однако до обвинения не дошло — отдел расследования военных преступлений был закрыт.
* * *
Город Даугавпилс на востоке Латвии немцы заняли тремя днями раньше, чем Ригу. Было это 28 июня 1941 года. 2-го июля латышские националисты, контролировавшие ситуацию в городе, получили подробные указания из рижского штаба самообороны, которым руководил полковник-лейтенант Вейсс, как поступать с евреями.
Всем евреям-мужчинам было велено собраться на торговой площади, где они простояли под палящим солнцем целый день. Затем их поместили в городскую тюрьму и вскоре отобрали группу людей, которых увезли в лес в Стропы и расстреляли.
Потом полицейские решили развлечься. Они построили оставшихся и сказали, что нужно расстрелять еще двух человек, пусть двое вызовутся добровольно, а не то придется перестрелять всех. Добровольцами на казнь вызвались даугавпилские раввины Фукс и Магид.
На следующий день часть арестованных расстреляли в парке железнодорожников, который располагался рядом с тюрьмой. И потянулась череда расстрелов, казней и всевозможных надругательств над евреями в Даугавпилсе, в городе, в котором до войны каждый четвертый житель был евреем...
Вот что писала «Даугавпилс латвиешу авизе»: «...28 июля в городе был на редкость праздничный день. Именно в этот день Даугавпилс раз и навсегда освободился от предателей народа — последних остатков жидов. 14000 жидов, тех, кто годами укреплялся в городе, вычистить до последнего — это действительно труд, достойный восхищения».
«Вентас Балсс»: «К жидам у нас может быть только одно отношение — уничтожать их точно также, как это делают наши освободители-немцы. Жидовское время кончилось!»
Местное латышское самоуправление и полиция в своем рвении переплюнули даже немецких хозяев, приказав обитателям даугавпилского гетто нашить желтые звезды на груди, на спине и на левой ноге. Кстати, приказ генерального комиссара Латвии доктора Дрекслера вышел месяцем позже распоряжения властей Даугавпилса.
* * *
Помимо Риги и Даугавпилса, еврейское гетто было создано и в Лиепае, где нашли свой мученический коней десятки тысяч евреев.
Немцы заняли Лиепаю 29 июня 1941 года после семи дней ожесточенных боев. 2-го июля вышел в свет первый номер газеты «Курземес Варлс», она же — •Курлянлишер Ворт». Материалы в этой газете шли на двух языках — латышском и немецком.
В первом номере газеты к жителям города обратился новоиспеченный городской голова Блаус: «Граждане Лиепаи! Наш родной город освобожден от жидовско-большевистского ярма. Мы благодарны славному вождю Адольфу Гитлеру. Его борьба — это наша борьба».
5-го июля 1941 года комендант корветтен-капитан Брюкнер издал следующее «Распоряжение всем евреям Лиепаи»:
1. Всем евреям (мужчинам, женщинам и детям) немедленно прикрепить к своей одежде на груди и спине легко видимый опознавательный знак — куски материи желтого цвета не менее чем 10 х 10 см.
2. Всем евреям мужского пола от 16 до 60 лет необходимо являться каждый день в 7 часов утра к пожарному депо для отправления на общественные работы.
3. Время закупок для евреев в магазинах ограничено с 10-00 до 12-00. Вне этого времени все закупки евреям запрещены.
4. Всем евреям разрешено оставлять квартиры только с 10-00 до 12-00 и с 15-00 до 17-00, исключая, согласно пункту 2, всех, отправленных на общественные работы.
5. Посещение парков и пляжей евреям запрещается.
6. Всем евреям необходимо сходить с тротуара, заметив немцев в военной форме.
7. Использование любых транспортных средств евреям запрещено.
8. Все еврейские магазины немедленно пометить несмываемой надписью «Юдише гешефт».
9. Всем евреям немедленно сдать: все радиоаппараты, всякого рода транспортные средства (велосипеды, мотоциклы, автомобили), всякую форменную одежду и принадлежности, не сданные еще оружие и боеприпасы, все пишущие машинки.
10. Эти распоряжения вступают в силу немедленно. Еврейские лица, которые не выполнят эти распоряжения, будут наказаны самым суровым образом.
На следующий день «Курземес Варде» разразилась ликующей статьей под названием «Бей жидов!»: «Латышский народ никогда бы не освободился от жидовского ярма, если бы в Латвию не вошли наши освободители — немецкие вооруженные силы. Жидовство надо искоренить, латышскому народу следует очиститься от жидовских нечистот, чтобы он мог свободно строить свою жизнь и всеми силами участвовать в строительстве нового порядка в Европе...»
С первых же дней немецкой оккупации в Лиепае был установлен режим строгой дисциплины. Немецкое командование санкционировало создание отрядов латышской самообороны, активно привлекались к сотрудничеству коллаборационисты из местных жителей, под немецким контролем была сформирована гражданская администрация города.
Все евреи Лиепае, как и в других городах Латвии, подлежали уничтожению. Но ликвидация должна происходить организованно, без эксцессов, с полным изъятием всех награбленных проклятыми жидами ценностей в пользу Великой Германии.
Большой расстрел в Лиепае планировался тщательно и аккуратно, готовились люди, активно пополнялся 21-й полицейский батальон, усилиями мастеров пера из «Курземес Варде» создавалось соответствующее общественное мнение.
Первый массовый расстрел евреев в Лиепае был произведен в сентябре 1941 года в дюнах Шкеде. Он происходил по отработанной рижскими специалистами из «команды Арайса» схеме, которая была одобрена командиром эйнзатцгруппы «А» бригаденфюрером Шталеккером (обергруппенфюрер СС Фридрих Еккельн в то время еще работал на Украине).
Людей пригоняли на место расстрела, приказывали садиться на корточки рядами от 10 до 30 человек, затем поднимали по одному ряду. Жертвы должны были раздеться до нижнего белья или догола, и их немедленно гнали к заранее вырытой яме. Палачи выстраивались в два ряда: те, кто стрелял с колена, целились в левую сторону груди, а те, что стояли, целились в головы. Совсем маленьких, грудничков, матерям было приказано держать у левой груди, чтобы, расстреливая их, можно было обойтись одной пулей.
В сентябре 1941 года в шкедских дюнах было расстреляно 343 человека. Несколько молодых женщин перед смертью были изнасилованы латышскими полицейскими.
Расстрелы продолжались практически всю осень. Однако массовая казнь евреев вновь была проведена в течение трех дней — с 15-го по 17-е декабря 1941 года. Там же, в дюнах Шкеде.
Уже 13-го декабря «Круземес Варде» опубликовала следующее распоряжение для евреев: «Запрещается оставлять свои квартиры в понедельник, 15-го декабря, и во вторник, 16-го декабря».
В эти дни были проведены массовые аресты. Евреев собирали в помещении конюшен артиллерийского полка и на товарной станции. Рядом с огромной могилой, где лежали трупы жертв сентябрьского расстрела, военнопленные рыли новые ямы.
15-го декабря было холодно, с моря дул пронзительный секущий ветер, земля обледенела. С самого утра в Шкеде потянулись колонны грузовиков с людьми, которые должны были быть расстреляны только за то, что они смели родиться евреями в Латвии. Туда же, конвоируемые полицейскими, медленно шли пешие колонны обреченных.
За три дня массовых убийств было расстреляно 2772 человека. Для 21-го полицейского батальона это было горячее время — на расстрел были мобилизованы все, включая музыкантов. В казарме оставался только дежурный.
Этот расстрел был самым жутким. Жертв побоями принуждали донага раздеваться на ледяном ветру. Крики и плач десятков и сотен людей, казалось, перекрывали грохот винтовочных залпов. Пощады не было никому. Маленьких детей палачи, торопясь, бросали в яму еще живыми. Раненных добивали из пистолетов офицеры и сержанты.
Расстрелы продолжались всю зиму...
В феврале 1942 года в шкедских дюнах нашли смерть еще около 150 евреев. «Еврейский вопрос» в Лиепае был полностью «решен»...
Однако не все расстрелы на территории Латвии совершались «арайсовцами». Немцы активно привлекали к уничтожению мирного населения полицейских других отрядов, в том числе, казалось бы, весьма далекого от карательных функций подразделения рижской речной полиции.
Один из ее сотрудников Петр Станкевич служил в ней с августа 1941 года по конец февраля 1942-го и за это время принял участие в двух массовых расстрелах. На допросе 22 января 1945 года он показал: «Накануне расстрела начальник участка речной полиции капитан-латыш Рикс объявил всему полицейскому составу о явке 30 ноября 1941 гола к 6 часам утра. Мы пошли в гетто на Московском форшталте».
К этому времени в гетто творилось что-то ужасное: всюду валялись различные веши, одежда, кругом трупы расстрелянных. Во время построения была сплошная стрельба — расстреливали всех тех, кто прятался, не хотел становиться в колонну. Помимо полицейских здесь находились высшие немецкие чины, солдаты войск СС и сотрудники СД. Когда колонна численностью более 1000 человек была построена, латыши-полицейские стали по бокам ее, расстоянием один от другого 10 метров. Среди построенных в колонну евреев были мужчины, женщины, старики, дети, калеки и больные. Сзади колонны шли машины, в которых были погружены те, которые не могли идти и отставали.
Конвоируемое еврейское население несло различные вещи, везло на детских колясках детей. Людям было сказано, что их перегоняют в Саласпилсский лагерь.
Около Румбульского леса колонна была .остановлена. Затем из нее начали брать партии по 50 человек, заводить в лес и метрах в 200 расстреливать. Подведенных к яме людей заставляли ложиться на ранее расстрелянных, а затем сверху из автомата стреляли и в этих.
Перед расстрелом полицейский сказал евреям, ожидавшим очереди, чтобы они бросали в сторону ценности и деньги. Вся охрана начала собирать себе эти ценности и деньги.
Расстрел длился до позднего вечера. Сколько в этот день было расстреляно — сказать трудно. Во всяком случае, несколько тысяч.
* * *
18 марта 1942 года 21-й полицейский батальон был выстроен в парадном строю напротив церкви св. Анны. На площади перед ними — командир сил СС и полиции в Латвии бригаденфюрер СС Шредер, а также руководители лиепайского самоуправления — окружной голова Мурниекс, городской голова Блаус, начальник городской полиции Хейсс, председатель окружного суда Берзиньш.
Звучат торжественные слова прощания, напыщенные речи вождей. Да и повод к тому, надо сказать, нешуточный: 21-й батальон введен в состав специальной боевой группы, недавно сформированной начальником СС и полиции Остланда обер-группенфюрером СС Еккельном. И в ее составе он направляется в Ленинград.
Но добыть железных крестов не удалось. Вместо железных — деревянные. Особенно сильно 21-й батальон потрепали в июле 1942 года под Красным Селом.
* * *
В полусотне километров от Лиепаи расположился небольшой городок Айзпуте, он же Газенпот. Сегодня в нем проживают чуть больше 6 тысяч человек.
До войны там мирно уживались три национальные общины — латыши, евреи и немцы.
В начале июля 1941 года в Айзпуте начали расстреливать евреев. Там было так же, как и повсюду в Латвии — желтые звезды на одежде, бессмысленный принудительный труд на торфоразработках. А перед разводом на работу стояние на ногах по два часа, пока господа из самообороны не откушают свой завтрак.
И постоянные расстрелы...
Самый большой и последний расстрел евреев в Айзпуте был проведен в конце октября 1941 года. Уже выпал ранний в этом году первый снег, и земля подмерзла. Всех обреченных собрали, как обычно, в айзпутской синагоге — 386 человек. Они просидели там двое суток, пока не закончились приготовления к казни — вырыта огромная яма и подвезена известь, чтобы засыпать трупы.
С раннего утра людей стали вывозить на грузовиках за город по направлению к поселку Калвене, что в нескольких километрах от Айзпуте. У свежевырытой ямы выстроились палачи. Людей раздевали, ставили по десять к яме и убивали.
После этой акции в немецких документах Айзпуте обозначалось как «юденфрай».
В городе Елгаве, где еврейская община была достаточно большой, и откуда происходили многие известные деятели сионизма Латвии, убийства и надругательства над евреями были особенно жестокими. Многих из них загнали в синагогу, чтобы там сжечь, а остальных расстреляли прямо на кладбище.
* * *
С занятием гитлеровцами все новых и новых стран Европы перед руководством рейха встал вопрос, а что делать с тамошними евреями? Уничтожить всех! А как? Свезти в концентрационные лагеря. Разумно...
Сюда, в Латвию, в несколько лагерей под Ригой, немцы исправно направляли эшелоны с евреями из оккупированных стран Европы и рейха. Кроме того, европейских евреев размешали в опустошенном стараниями «команды Арайса» рижском гетто.
Людей свозили в Бикерниекский лес, где и расстреливали. Казни проводили люди тогда уже майора Арайса, удостоенного за свою успешную деятельность железного креста Германского рейха.
Почему же немцы избрали именно Латвию местом массовых казней европейского еврейства?
Фридрих Еккельн на судебном процессе ответил так: «Потому что здесь для этого была подходящая среда... атмосфера...». Обергруппенфюрер знал, о чем говорил.
Да, здесь, в Латвии, были подготовленные кадры убийц, верных помощников гестапо и СС, замаранных в крови по уши и потому готовых на все. Сама же территория была захолустьем Европы и, кроме того, поразительное безразличие громадной части местного населения к проводившимся на их глазах казням «своих» евреев. Казням, не имевшим аналога в истории здешних мест.
Весь мир знает названия деревушек — Орадур во Франции, Лидице в Чехословакии, Хатынь в Белоруссии. В Латвии тоже есть такое место — это Аудрини в резекненской волости...
СПРАВКА
Вооруженные фашистские формирования латышей делились на несколько групп:
1. Полиция всех уровней.
2. Карательные полицейские батальоны (в каждом от 500 до 700 человек).
3. Агенты-диверсанты, входившие в замкнутую систему, контролируемую немцами-эсэсовцами, которые родились и выросли в Прибалтике, — «СС Ядферрбанд-Летланд».
4. Добровольческий латышский легион "Waffen SS", который состоял из двух ливизий — 15-й и 19-й.
5. По сведениям бывшего начальника штаба генерального инспектора легиона штандартенфюрера CC Силгайлиса, на 1-е июля 1944 гола на фронтах войны служило 32 тысячи латышских лобровольиев. Главным образом, на Волховском фронте в составе группировки «Север». В тылу, в составе полицейских батальонов, находилось 54 тысячи латышей.
6. Из 19 уездов в 17 из них за период гитлеровской оккупации посты начальников уездной полиции занимал по меньшей мере 31 офицер армии К. Улманиса. Среди них были 4 полковник-лейтенантов, 16 капитанов и один обер-лейтенант. Из полковник-лейтенантов самыми кровавыми палачами были А. Дзенитис, Н. Русманис, О. Меия, Э. Озолиньш, Ю. Яунсникерс, В. Гинтерс, А. Веверис.
7. В конце августа-сентябре 1944 гола отряды «самообороны» во всех уездах Латвии были преобразованы в полицию. В Риге, Даугавпилсе и Лиепае из них были созланы префектуры. В послелней с тремя полицейскими участками и тремя полицейскими ротами служил 491 латышский фашист и воинствующий националист.
8. Впечатляющая картина наблюдалась среди личного состава Рижской префектуры, где префектом был долголетний агент фашистской Германии, бывший начальник агентурного отдела политохранки Аатвии Р. Штиглиц. В подчиненных ему полицейских учреждениях в Риге на 10-е августа 1941 гола командные должности занимали 174 офииера. Среди 2.799 рядовых полицейских было 129 бывших офицеров Латвийской армии. Вот как были готовы унижаться бравые офицеры диктатора Улманиса, чтобы только можно было зачислить себя в карательный аппарат гитлеровских оккупантов.
