Глава седьмая

Глава седьмая

Мозес (Моше) Монтефиоре

Мозес Монтефиоре (1784, Италия — 1885, Англия) — выдающийся общественный деятель и филантроп. Основатель Лондонского банка "Братья Монтефиоре”. В чине капитана участвовал в наполеоновских войнах. Создал первое в Англии страховое общество, первую европейскую компанию для освещения улиц газом. В 1836 году выдал английскому правительству заем для отмены рабства в британских колониях. В 1837 году был шерифом Лондона и графства Миддлсекс. В 1846 году получил от королевы звание баронета. Занимал высокие посты в государстве, являлся членом множества обществ. Оставался глубоко верующим человеком, соблюдал все предписания Торы. Отличался щедрой благотворительностью по отношению к евреям, в том числе очень много сделал для еврейской общины в Палестине, где побывал семь раз. Способствовал прекращению дела о кровавом навете в Дамаске в 1840 году. Был заступником евреев во всех уголках мира: в Италии, на острове Корфу, в Марокко, Румынии, России и других странах. Петербург посещал дважды: в 1846 году, ходатайствуя об улучшении положения евреев, и в 1872 году по случаю празднования двухсотлетия со дня рождения Петра I.

О Монтефиоре написаны книги и сложено множество народных легенд.

Впервые сэр Мозес Монтефиоре посетил Россию в 1846 году, в тяжелый для российского еврейства период. Николай I и его администрация делали все возможное, чтобы добиться ассимиляции и крещения евреев, ликвидировать остатки общинного самоуправления, разрушить материальную и моральную основы жизни местечка. Никаких гражданских и политических прав при этом еврейскому народу давать не предполагалось. Для достижения своих целей власти использовали новые ограничительные законы, выселения и переселения, ввели для евреев воинскую повинность с институтом кантонистов, насильственное казенное обучение, цензурировали, запрещали и сжигали еврейские книги.

Ничего удивительного, что приезд Монтефиоре в этот безрадостный момент был воспринят евреями почти как пришествие мессии. От знатного филантропа ждали не только щедрой благотворительности, но и воздействия на правительство в сторону смягчения антиеврейской политики. Везде, где проезжал Монтефиоре, его встречали руководители общин и толпы исстрадавшихся людей. О его богатстве и влиянии слагались невероятные легенды. Пословицы и поговорки, притчи, в которых Монтефиоре был главным героем, обогатили фольклор восточноевропейского еврейства. Долгие годы его литографированные портреты, размноженные гигантскими тиражами, висели в домах таких ортодоксов, которые сами избегали фотографироваться даже для паспорта.

Насколько известно, великий филантроп, в сущности, ничего не добился от царя, хотя и был принят с почетом. На просьбу предоставить права его единоверцам, Николай I ответил: ”Они получат их, когда станут похожими на вас”.

Подробности посещения сэром Монтефиоре столицы мы узнаем из дневника его секретаря (сам сэр Мозес тогда дневника не вел).

1 апреля 1846 года в три часа дня сэр Мозес с женой прибыли в Петербург. Помещение (по-ви-димому, номер гостиницы), которое было для них заказано, не подошло, и супруги переехали в отель ”Де Пруссе”.

2 апреля Монтефиоре посетил английского посла Блюмфельда (вероятно, в британском посольстве на Английской набережной, №27) и попросил у него рекомендательное письмо к графу Нессельроде, русскому министру иностранных дел.

5 апреля состоялась аудиенция у Нессельроде, как видно, в Министерстве иностранных дел (Морская, №21), который уже знал от Блюмфельда

о приезде Монтефиоре и его желании основать новые еврейские школы, а также о его просьбе аннулировать указы о выселении евреев из пограничной зоны. В тот же день Монтефиоре был принят министром просвещения графом С. Уваровым (возможно, в здании министерства в Чернышевском переулке, №10), осуществлявшим программу казенного обучения еврейских детей. В разговоре Уваров заявил, что евреи невежественны, что они не знают даже своего собственного языка и что их следует заставить прежде всего учить иврит, а потом уже математику и другие науки.

9 апреля Монтефиоре долго пробыл в маленькой и грязной солдатской синагоге недалеко от Английской набережной. Некоторые солдаты показались ему больными.

15 апреля Монтефиоре принял граф Киселев, возглавлявший комиссию по разработке законодательства о евреях. Во второй половине дня на Исаакиевской площади состоялась торжественная церемония прощания сэра Мозеса Монтефиоре с общественностью Петербурга.

16 апреля барон Монтефиоре отбыл в Англию.

Второй и последний раз Монтефиоре посетил Петербург в 1872 году. При этом он отметил значительные перемены в лучшую сторону в жизни столичных евреев. Останавливался сэр Мозес в отеле ”Де Клее” (Михайловская улица, №1/7). Сейчас это гостиница "Европейская” на улице Бродского.

Теодор (Биньямин Зеев) Герцль

Теодор Герцль (1860, Венгрия — 1904, Австрия) — журналист, писатель и драматург, основоположник политического сионизма. До 1896 года был преуспевающим журналистом австрийской либеральной прессы. Под влиянием дела Дрейфуса написал книгу "Еврейское государство”, где сформулировал цели сионизма как политического движения. С этого момента до самой смерти Герцль оставался признанным лидером сионизма. В 1897 году в Базеле он организовал Первый сионистский конгресс, который принял программу создания национального очага в Палестине. Для осуществления этого плана Герцль встречался со многими политическими деятелями и монархами: султаном Абдул-Хамидом II, германским кайзером Вильгельмом II, русским министром внутренних дел В.Плеве и министром финансов С.Витте.

Составить подробный маршрут поездок Теодора Герцля по Петербургу — заманчивая, но нелегкая задача для историка. Пока приходится довольствоваться общеизвестными фактами, взятыми в основном из дневника Т.Герцля.

Герцль прибыл в Петербург 7 августа (по старому стилю) 1903 года с целью уговорить русское правительство повлиять на Турцию и добиться таким образом более благоприятных условий для осуществления палестинского проекта. Через варшавского адвоката Ясиновского Герцль познакомился с госпожой Корвин-Пиотровской, жительницей Петербурга, которая была в дружбе с министром внутренних дел В.Плеве.

8    августа после визита к Корвин-Пиотровской Герцль познакомился с Максимовым, русским либералом, который поехал вместе с ним и сионистским деятелем доктором Нисаном Кацнельсоном к генералу А. Кирееву, флигель-адъютанту императора. Жил генерал в Павловске на Садовой улице, №2. После обеда с Киреевым Герцль почти час беседовал с Плеве.

9 августа произошла встреча с министром финансов С.Витте на его даче на островах.

10 августа Герцль получил от Киреева рекомендательное письмо к фон Гартвигу, директору Азиатского департамента в Министерстве иностранных дел.

11 августа Герцль опять был у Корвин-Пиотровской, которая по его просьбе написала Плеве письмо на восьми страницах.

12 августа Герцль получил ответ от Плеве, который его полностью удовлетворил. Министр обещал, что русское правительство поддержит сионистов, если они будут стимулировать эмиграцию евреев, а не укреплять их национальную обособленность внутри страны.

13 августа состоялась встреча с Плеве, "протекавшая еще успешнее, чем первая".

14 августа вечером Герцль встретил Плеве на Невском проспекте и "сочетал свое безмолвное приветствие с напоминанием”.

После визита к Плеве Герцль провел в Петербурге неофициальную встречу с группой еврейских литераторов. В ней участвовали: Б. Кац, Л .Каценельсон, С.Г инзбург, Л. Рабинович, Ю.Бруцкус, Ш.Розенфельд, Л.Сев.

16 августа Герцль покинул Петербург с определенными надеждами на Плеве, который сумел произвести на него впечатление. С. Витте не понравился доктору, хотя и считался более либеральным.

Визит Герцля вызвал неоднозначную реакцию у евреев России. Многие осуждали его за переговоры с Плеве — организатором еврейского погрома в Кишиневе. Евреи Петербурга имели и другие причины для недовольства: Герцль не стал встречаться с руководителями общины, не посетил богатых и знатных столичных евреев и даже, как отмечала варшавская газета ”Ха-цфира”, не посетил синагогу.

Семен Маркович Дубнов

С. М. Дубнов впервые приехал в Петербург 20 июня 1880 года и в течение первых недель вместе с братом Владимиром (Вульфом) снимал комнату у еврейского торговца Малкина за Нарвской заставой. Это был скромный дом с палисадником. Затем до конца сентября 1880 года братья живут у своих мстиславльских земляков Александровых на Шестой Красноармейской улице.

Вскоре Дубнов стал постоянным читателем Публичной библиотеки на площади Островского, № 1 (бывшая Александринская).

В том же 1880 году Семен Маркович часто обедал в еврейской "Дешевой кухне” на углу проспекта Майорова (бывший Вознесенский) и Садовой улицы. Обед из одного блюда стоил семь копеек, из двух — тринадцать.

В 37 номере еженедельника "Русский еврей” за 1880 год была опубликована первая корреспонденция Дубнова из Мстиславля. Подзаголовок гласил: "Общественные дела, воспитание, необходимость ремесленного училища”.

В сентябре 1880 года Дубнов присутствовал на судебном процессе, возбужденном автором антисемитских памфлетов об употреблении евреями христианской крови И.Лютостанским против А.Цедербаума, известного деятеля еврейской печати, редактора газеты ”Ха-мелиц”. Цедербаум разоблачил в прессе темные дела Лютостанского, и тот подал в суд жалобу на клевету. Суд отверг притязания антисемита. Его кассация осталась без удовлетворения.

В конце того же месяца Дубнова по ошибке арестовали, так как думали, что он замешан в дело о пропаже гербовых бумаг, по которому привлекался его квартирный хозяин Александров. Семена Марковича привезли в сыскную полицию на Большой Морской, №24 (ныне улица Герцена). Оттуда его направили в тюрьму при Спасской полицейской части на углу Садовой и Большой Подьяческой. Там он просидел четыре дня.

В доме на углу Садовой и переулка Бринько (бывший Таиров) на квартире родственника по фамилии Эмануил, приказчика купца первой гильдии, Дубнов с братом жили в октябре 1880 года. В конце октября Дубнов переехал в комнату в квартирке рабочего на четвертом этаже, где оставался до весны 1881 года.

До октября, то есть до своего отъезда в Мстиславль, Дубнов жил в маленькой комнатке на пятом этаже огромного дома Лихачева на углу Екатерингофского и Вознесенского проспектов (здание не сохранилось). Вот что он писал об этом периоде в своей автобиографической ”Книге жизни”: "Сегодня редкая суббота: сплошной отдых. Утром побывал в старой "черте” по делам типографским. Побродил по набережной Екатерининского канала, где жил в марте-апреле 1881 г. около Кокушкина моста, прошел мимо Таирова переулка, где ютился перед тем. Кладбище юных страданий и первых литературных порывов”.

11 мая 1881 года Дубнов держал экзамен на аттестат зрелости в классической гимназии №5 по Екатерингофскому проспекту №37 и не сдал арифметику. В том же году он неоднократно бывал в квартире М.С.Варшавского, сотрудника "Рассвета” на Четвертой Красноармейской.

В апреле 1882 года, вернувшись из Мстислав-ля, Дубнов остановился в еврейской гостинице на Садовой улице, близ Юсупова сада, где евреи некоторое время могли жить без прописки, а затем переехал в квартиру Эмануилов на углу проспекта Майорова и Садовой улицы и прописался в качестве "второго домашнего слуги” у писателя М.С.Варшавского. "Первым домашним слугой" был тогда С.Фруг.

В конце 1882 — начале 1883 года Дубнов и его невеста Ида поселились в немецкой семье на Второй Красноармейской улице, но вскоре переехали на Среднюю Подьяческую, №16.

Лето 1883 года Дубнов с женой провели на даче в Лесном. Они жили в мезонине дома, принадлежавшего немецкой семье. "Третьего дня совершил прогулку с Идой в Лесном, — писал Семен Маркович впоследствии. — Прошли мимо того места, где мы вместе в мезонине дачки провели летние месяцы 1883 г. Тридцать один год я не был в этих местах”.

Осенью 1883 года Дубнов поселился в двух меблированных комнатах на площади Троицкой церкви, рядом с большим домом на углу Измайловского проспекта, где находилась типография "Русского еврея” и где жил его редактор доктор Л.Кантор. В соседней с Дубновым квартире жил С.Фруг. В конце апреля 1884 года Семен Маркович уехал в Мстиславль.

В 1885 — 1886 годах адреса Дубнова в Петербурге часто менялись. С середины августа 1885 по май 1886 года он жил на Средней Подьяческой, в мае 1886 года — на Литейном проспекте в квартире Эмануилов, в одной комнате с Хаимом Флексером, известным под литературным псевдонимом А.Волынский. Два дня, 6 и 7 декабря 1886 года, Дубнов провел в гостинице в Царском Селе. Не имея вида на жительство, он ночевал то у родных, то в редакции "Восхода” среди тюков книг и бумаг (Театральная площадь, №2). В конце концов Дубнов уехал в Вильно и там стал ждать исхода ходатайства Флексера о разрешении поселиться в столице.

В последнюю декаду января 1888 года Дубнов снова прибыл в Петербург. Здесь он встречался с А.Ландау, С.Фругом, X.Флексером, С.Грузен-бергом. Жил, вероятно, у Эмануилов. Затем уехал в Мстиславль писать историю хасидизма.

С конца декабря 1888 года до конца февраля 1889 года Дубнов жил у Эмануилов на Литейном проспекте. В 1888 и 1889 годах часто работал в книгохранилище Л.Ф.Фридлянда на Третьей линии Васильевского острова, №4/8, квартира 8 над историей хасидизма.

С 30 августа до конца сентября 1890 года Дубнов опять жил в Петербурге, но, не получив права жительства, отбыл в Одессу, откуда выезжал в Мстиславль и за границу.

29 мая 1902 года Семен Маркович ненадолго вернулся в Петербург. Остановился он у Эмануилов на четвертом этаже дома №31 на углу Большой Подьяческой и Садовой.

В ресторане "Малоярославец” на Морской улице, №8 (ныне улица Герцена), который облюбовали литераторы, периодически собирались члены редакции "Восхода”. В мае 1902 года Дубнов был почетным гостем на таком ужине.

В июне 1902 года Дубнов часто бывал на даче Эмануилов в Гатчине.

В конце ноября 1905 года Дубнов участвовал в работе II съезда Союза для достижения полноправия еврейского народа в России, а в феврале 1906 года присутствовал на III съезде.

В августе 1906 года Семен Маркович вел переговоры о преподавании в Вольной школе профессора Лесгафта, посещал ОПЕ, могилу М.Герцен-штейна в Териоках (Зеленогорске).

В том же году Дубнов посетил заседание Союза для достижения полноправия еврейского народа в России, которое происходило на квартире присяжного поверенного Г.Б.Слиозберга (Ковенский переулок, №17). Союз медленно угасал: "Уныние царило в экзекутиве учреждения, где недавно кипел идейный бой, где подготавливалась армия бойцов для Государственной думы”.

На квартире еврейского историка Ю.Гессена (Бассейная улица, №35) Дубнов ночевал в августе 1906 года, после заседания Союза.

В канун праздника Суккот 20 сентября 1906 года Дубнов с женой возвратились из Вильно в Петербург. Остановились в гостинице на Измайловском проспекте рядом с бывшей редакцией "Русского еврея”.

В октябре 1906 года Дубнов с женой переселились на Малую Подьяческую, №1.

В октябре-декабре 1906 года Дубнов возглавлял кафедру еврейской истории в Вольной высшей школе профессора Лесгафта (проспект Маклина, №32). К лекциям по древней истории готовился в Азиатском музее Академии наук (Университетская набережная, №5).

26 декабря 1906 года Дубнов ездил на несколько дней в Териоки и в Выборг. В Выборге он останавливался в отеле ”Бельведер”, где пятью месяцами раньше было подписано "Выборгское воззвание”.

1 января 1907 года Дубнов вернулся в Петербург. Последний раз он останавливался на Большой Подьяческой у родственников в начале лета

1907 года. Тогда к нему заходил барон Д.Гинцбург рассказать о ходе хлопот за право жительства историка в Петербурге.

Лето Дубновы обычно проводили в имении Линки ”с несколькими хорошими жилыми домами” близ деревни Усикирки (станция Выборгской железной дороги). Рядом озеро Кирко-Ярве. Здесь в 1908 году историка посетили Л.Каценельсон и одесский раввин Х.Черновиц, уговаривая остаться в редакции Еврейской энциклопедии.

В конце лета 1907 года Дубновы переехали на Васильевский остров (Восьмая линия, №35). ”В ожидании более или менее успешного исхода ходатайства я решил заранее снять новую квартиру в Петербурге... Мы оставили тесную квартиру в грязноватом доме на Малой Подьяческой улице и переселились на Васильевский остров, где сняли квартиру из четырех комнат на Восьмой линии”.

В январе 1908 года в помещении еврейской гимназии на улице Мясникова, №7 открылись Курсы востоковедения барона Д.Гинцбурга, где Дубнов читал лекции. Вскоре курсы переехали в дом Д.Гинцбурга (Первая линия, №4).

В порту на Гутуевском острове 7 мая 1908 | года Дубнов прощался с Ахад-ха-Амом, уезжавшим в Лондон, чтобы занять должность управляющего в чайной фирме В.Высоцкого. В Россию писатель больше не вернулся.

20 августа 1908 года Семен Маркович принимал участие в обсуждении проекта Еврейской энциклопедии в издательстве ”Брокгауз и Ефрон” (Прачечный переулок, №6). Он взял на себя редактирование первого тома.

16 ноября 1908 года в Александровском зале (сейчас венчальный зал) Петербургской хоральной синагоги (Лермонтовский проспект, №2) состоялось учредительное собрание Еврейского историко-этнографического общества. Председательствовал М.И.Кулишер; М.Винавер и С. Дубнов сидели в президиуме. Председателем общества стал Винавер, товарищем председателя — Дубнов. Первое время ИЭО собиралось на квартире М.Ви-навера (Захарьевская, №25).

В начале 1909 года в типографии "Общественная польза” (Большая Подьяческая, №39) Дубнов принимал участие в дебатах по поводу направления журнала "Еврейский мир”.

С 21 декабря 1909 года по январь 1910 года Дубнов отдыхал в Одессе.

В конце весны 1910 года перед отъездом в Финляндию, на дачу, Дубнов переехал на Восемнадцатую линию, №9 (куда перебралась редакция журнала "Еврейская старина”, где Дубнов тогда работал). "Из шумной Восьмой линии мы передвинулись на более тихую Восемнадцатую линию и попали в один из тех каменных мешков, каких много в Петербурге. Квартира в надворном флигеле пятиэтажного дома выходила окнами в глубокий двор-колодец, доставляющий скупой свет даже летом; осенью и зимой дни превращались в вечные сумерки".

Летом 1910 года Дубнов ездил к Ан-скому в Антреа (Финляндия).

По адресу Восьмая Советская (бывшая Рождественская), №25, квартира 12 находилось в 1908 — 1911 годах Еврейское литературное общество, председателем которого был Дубнов. Осенью 1910 года в Петербург приезжал философ и публицист Натан Бирнбаум и читал здесь лекцию. Весной 1911 года там же устроили выступление приехавшего из Варшавы известного писателя И.Л.Пере-ца. Он был с молодым драматургом А.Вайтером — организатором бундовской самообороны в Вильно в 1905 году. Дубнову не понравился менторский тон И.Л.Переца. Комитет Еврейского литературного общества обычно собирался в зале училища ОПЕ (улица Декабристов, №42).

В конце 1910 года Дубнов с женой провели две недели в Финляндии: были в Линках, Гельсингфорсе, Иматре, Выборге. В начале января вернулись на Васильевский остров, и Семен Маркович продолжил чтение лекций на Курсах востоковедения, которые теперь находились на Шестой линии, №5.

В середине апреля 1911 года Дубнов побывал в Москве. Лето он провел в Линках, а затем повез жену в Берлин на операцию рака. В том же году Столыпин закрыл культурно-просветительные общества "инородцев”, в том числе Еврейское литературное общество.

В декабре 1911 года Дубнов прочитал лекцию о значении еврейской истории на Высших женских (Бестужевских) курсах (Десятая линия, №31-35). Здесь действовал тогда кружок по изучению еврейской истории под руководством профессора Карташева.

В конце 1912 года Семен Маркович переехал на новую квартиру на Петроградской стороне: улица Скороходова, №29 (бывшая Большая Монетная, №21). В этом же доме была квартира дочери Дубнова Софьи Эрлих. Тогда же Дубнова избрали членом ЦК ОПЕ (Загородный проспект, №23, квартира 35). На заседании присутствовал приехавший из Одессы Х.Н. Бялик.

14 мая 1914 года в гостинице "Астория” (улица Герцена, №39) произошла последняя встреча Дубнова с Шолом-Алейхемом, приехавшим из Лозанны для лекционного турне по России. Они сидели на балконе пятого этажа.

Летом 1914 года Дубнов поехал, как обычно, отдыхать в Финляндию, но скоро вернулся, так как началась война. По дороге он встретился с Л.Штернбергом. Переночевали в Териоках и вернулись в Петербург 25 июля.

31 июля 1914 года на квартире В.С.Манделя (Скороходова, №29) состоялось первое совещание еврейских общественных деятелей в связи с началом военных действий. Участвовал в нем и Дубнов.

8 сентября 1914 года в канун еврейского Нового года обсуждали на квартире у Крейнина (Казачий переулок, №13/45) польско-еврейские отношения.

”11 сентября 1914 г. Вчера после полудня ходил по могилам предков. В серые полуосенние часы бродил по Никольскому садику, прошел от бывшей квартиры по Средней Подьяческой (все так же стоит тот старый желтый дом №16), через Львиный мост, мимо Казанского участка к редакции "Восхода”. Теснились в голове образы былого, когда я спешно, под накрапывающим дождиком бродил по этим могилам прошлого”. Адрес редакции "Восхода" в 1881 — 1885 годах: улица Декабристов (бывшая Офицерская), №17.

Вечером 17 сентября 1914 года Дубнов участвовал вместе с русскими оппозиционными депутатами в совещании по польско-еврейским отношениям ”в одном из клубов на Невском проспекте".

21 февраля 1915 года в здании еврейской богадельни (Пятая линия, №50) Дубнов ”читал в собрании исторического общества в переполненном зале... доклад ”Итоги еврейской истории в Польше” ”.

”24 февраля 1915 г. Вчера до двух часов ночи беседа в тесном кругу в квартире Винавера о больном вопросе: об ориентации безнадежности еврейских масс” (то есть на кого ориентироваться во время войны). "Решили все же — на Россию".

”17 марта 1915 г. Несколько дней все на людях: заседания, совещания, а вчера пасхальный седер в большом обществе у Винавера. Говорились бодрящие речи. Винавер поставил вопрос: ”Ма ништана?” — чем отличается эта ночь ужасов и мрака от прежних ночей нашей истории? Я ответил историческими параллелями о четырех Египтах фараоновском, времен Элефантины, иудео-эллинском и маймонидовском — для освещения круговорота еврейской истории. Читали Агаду, веселились, а все-таки чувствовалось, что всех точит червь переживаемой ночи ужасов”.

В марте 1915 года Дубнов посетил А.Я.Гаркави (Большая Пушкарская, №47). ”Был с Гольдштей-ном... у Гаркави, просил о передаче его архива в наше Историческое общество... впервые переступил порог квартиры 75-летнего старца. Как все тут безжизненно! Вот могила истории!”

14 июня 1915 года Дубнов провел два дня в Вырице, на даче у детей, 18-23 июля отдыхал на озере Сайма в Нейшлоте (Финляндия).

6 августа 1915 года Дубнов "посетил приют беженцев из Малкина (польского городка) в богадельне... рядом с... архивом Историко-этнографического общества. Измученные мужчины и женщины рассказывали о неизвестном чудовищном акте в близлежащем посаде Заремба-Косцельна. Населению посада было приказано уйти в определенный срок, а когда к сроку несчастные не выбрались, казаки оцепили местечко и подожгли его со всех сторон. Поляков выпустили, а многие евреи, замкнутые в этом костре, погибли”.

”27 ноября 1915 г. Мы открыли наши курсы Еврейских знаний (Востоковедения) для студентов, заседали в комнате Исторического общества и судили об открытии музея из коллекции Ан-ского. А сейчас я кончил конспект доклада, который прочту в собрании Исторического общества:

"Борьба индивидуального и национального начала в истории иудаизма" ".

23 февраля 1916 года на Загородном проспекте, №23 проходит съезд ОПЕ с участием С.М. Дубнова и Х.Н. Бялика. Дискуссия о том, какое направление должна принять еврейская культура: ивритское или идишское?

13 — 25 июля 1916 года и 25 ноября — 13 декабря 1917 года Дубнов отдыхал в Мустомяках (Финляндия).

8 июня 1917 года Семен Маркович выступил на митинге в бывшем здании биржи (Пушкинская площадь, №4). "Жаркие, знойные дни в политически раскаленном Петрограде, пылающем десятками съездов, митингов, потоком зажигательных лозунгов, бросаемых демагогами в темную массу. В одном собрании я вчера участвовал, в большом еврейском митинге в зале биржи, где выступали Винавер, Слиозберг, военные делегаты и другие. Цель — протест против царящей анархии. Я указал на глубокий корень зла: гипертрофию клас-совизма в революционном движении, извращающую ход революции, поскольку классовое начало не подчиняется национальному и государству”.

Два месяца — с середины июня до середины августа 1917 года Дубнов с женой провели в приморской дачной местности Силламяги (Эстония). Вернулись 21 августа.

23 и 29 августа 1917 года в зале училища ОПЕ (улица Декабристов, №42) проходила конференция Народной партии, на которой Дубнова избрали членом ЦК.

21 января 1918 года Дубнов выступил на собрании делегатов на Еврейский съезд с речью "Современное положение и Еврейский съезд”. Ему резко возражал И.Добковский, левый эсер, бывший тогда заместителем Ш.Диманштейна, председателя еврейского комиссариата.

"Ввиду раздробления России, недавно избранный Всероссийский еврейский съезд (ВЕС) не мог состояться, а петербургские его делегаты вместе с членами бывшего Политического бюро решили образовать из своей среды Национальный совет для осуществления в малом виде больших задач съезда. В Совете были пропорционально представлены все еврейские партии и группы, частью и социалистические. Я участвовал в нем вместе с другими представителями Фолкспартей (Ефройкин, Крейнин, Перельман, Штиф, временно —т О.Грузенберг и др.). Заседали мы большей частью в новом Еврейском клубе, в помещении бывшего клуба членов Государственного совета, близ здания последнего у Синего моста”.

В феврале 1918 года открылся Еврейский университет в Петрограде, где Дубнов позднее читал лекции.

11 апреля 1918 года на квартире Г.Б.Слиоз-берга (Ковенский переулок, №17) состоялось заседание президиума Национального совета, в котором участвовал Дубнов.

Летом 1918 года группа активистов, в которую входили Лифшиц, Дубнов, Яшунский, Заславский, Канторович, Брамсон, Ефройкин, Штернберг, предприняла попытку издать труд ”Евреи в русской революции”. Собрались на квартире Лифшица на Литейном проспекте. Ничего из этого начинания не вышло.

В 1918 году, когда неожиданно закрыли Еврейский музей на Васильевском острове, Дубнов приходил хлопотать в Комиссариат просвещения на улицу Ломоносова, №5. Сюда же, в Министерство народного просвещения, Дубнов приходил когда-то просить за сына, выгнанного из университета за участие в студенческих волнениях. Безуспешно.

29 декабря 1918 г. Вчера днем был в заседании лекторов организующегося Еврейского народного университета. Сидели в роскошном особняке на Английской набережной, бывшем палаццо Полякова, а теперь — издателя ”Биржевки” Проппера, где будут наши аудитории”. Проппер предоставил свой дом на набережной Красного Флота, №62 под университет, чтобы спасти его от превращения в солдатскую казарму.

21 июня 1919 года в помещении типографии и издательства ”Брокгауз и Ефрон” (Прачечный переулок, №6) состоялось совещание Народной партии. Обсуждался роспуск еврейских общинных советов. Было решено не реагировать.

В августе 1919 года Еврейский университет переехал на Троицкую улицу, №14, квартира 1. В декабре 1920 года его переименовали в Институт высших еврейских знаний.

5 декабря 1919 года в архиве Сената на площади Декабристов состоялось первое заседание Комиссии для исследования материалов по ритуальным процессам, в которую от евреев входили: Красный, Дубнов, Слиозберг, а от русских — профессор Платонов, Карсавин, Дружинин и архивариус Блинов. Дубнов считал, что кЪе-кто из комиссии продолжал верить в кровавый навет.

В Доме ученых на улице Халтурина, №27 (бывшей Миллионной) в бывшем дворце Великого князя Владимира Александровича Дубнов в 1919 — 1920 годах получал паек Комиссии по улучшению быта ученых.

В июле 1920 года Дубнов отдыхал в доме отдыха для рабочих, устроенном на бывшей даче богатого купца.

29 апреля 1921 года в Институте высших еврейских знаний на Троицкой улице, №14 состоялись торжества по случаю шестидесятилетия Дубнова и сорокалетия его научной деятельности.

В октябре 1921 года Дубнов провел несколько дней в санатории Дома ученых в Царском Селе. Сбежал оттуда, не выдержав холода и отсутствия электричества.

В апреле 1922 года Дубнов навсегда покинул Россию.

М.Шагал в Петербурге

Зимой 1906 — 1907 годов Марк Шагал и его друг Меклер приехали из Витебска в Петербург. Шагал устроился работать ретушером у фотографа и художника Яффе. Денег хватало только на жилье, да и работа не нравилась — зачем приукрашивать действительность? Шагал обратился за помощью к скульптору Илье Гинцбургу, тот написал рекомендательное письмо Давиду Гинцбургу. Денег, которые дал барон, хватило на несколько месяцев жалкого существования.

Снять отдельную комнату в Петербурге художнику было не по средствам. Он жил по углам, не всегда имел даже собственную кровать. Шагал вспоминал позднее, что одно время он делил кровать с каким-то рабочим ^ обладателем больших черных усов. В другом случае комната была разделена занавеской, за которой жили пьяница с женой. Как-то раз Шагала арестовали на две недели, когда он ехал без паспорта из Петербурга в Витебск. Есть свидетельства, что Шагал одно время рисовал вывески для петербургских лавок и даже как будто был продавцом.

Наконец им заинтересовался петербургский меценат, присяжный поверенный и присяжный стряпчий Григорий Абрамович Гольдберг, имевший также некоторое отношение к еврейской общественной деятельности в Петербурге. Гольдберг оформил Шагала своим слугой, что давало право прописаться в столице. Несколько месяцев художник жил в крохотном закутке под лестницей. Он часто посещал квартиру Гольдберга на Литейном проспекте, №31, а затем на Захарьевской улице, №11. Отношения со щедрым хозяином были сердечными и дружественными.

В Академию художеств Шагал поступить не мог, так как у него не было аттестата зрелости. Попытка поступить в Художественно-промышленное училище барона Штиглица (Соляной переулок, №9) также не удалась — рисунки Шагала выглядели чересчур нетрадиционными. Пришлось пойти в открытую для всех рисовальную школу Императорского общества поощрения художеств, которая располагалась на набережной Мойки, №83. Вскоре директором школы стаи Николай Рерих, который заметил талантливого юношу и добился для него освобождения от службы в армии.

17 апреля 1907 года Шагала с похвалой упомянули в школьном отчете и наградили стипендией в шесть рублей, которая с сентября 1907 года выросла до пятнадцати рублей в месяц. Уже тогда художник был чрезвычайно чувствителен, почти нетерпим к критике, особенно несправедливой. Один из его учителей, театральный художник Бобровский, сказал на занятиях по рисунку, что Шагал не способен правильно нарисовать колено. Шагал обиделся и покинул школу, даже не взяв стипендию за последний месяц.

Сто своих работ Шагал отнес на хранение фотографу Анненкову, жившему на Захарьевской улице. Впоследствии Анненков заявил, что не брал ничего, и работ Шагалу не вернул.

Несколько месяцев Шагал занимался в частной школе живописи и рисования С.М.Зайденберга на Фурштадской, №9 (сейчас улица Петра Лаврова), в которой преподавали в духе канонов живописи Репина.

Благодаря Гольдбергу Шагал познакомился с лидерами еврейской либеральной интеллигенции Петербурга: М.М.Винавером, его шурином, деятелем русско-еврейской печати Леопольдом Севом, критиком М.Г.Сыркиным, писателем С.Познером. Они поняли, что имеют дело с незаурядным художником. Винавер приблизил к себе Шагала, который вспоминал его позднее с огромным пиететом: ”Я помню его сияющие глаза, его движущиеся вверх и вниз ресницы, чувственную форму рта, его светло-коричневую бороду и его благородный профиль, который я — увы — из робкой почтительности не осмелился рисовать. Он был очень близок мне, почти как отец”. Вина-вер часто приглашал Шагала на квартиру на Захарьевской, №25 (сейчас улица Каляева). Нередко художник оставался ночевать в кабинете, где Винавер редактировал ”Восход”, ”Новый Восход”, "Еврейскую старину”, а днем работал в вестибюле среди непроданных журналов.

Как-то у Л.Сева ему рассказали о Леоне Баксте и его уроках в школе Званцевой. Художница Елена Николаевна Званцева, вернувшись в Россию из Парижа, основала в 1899 году в Москве школу живописи, желая поставить преподавание в духе самого передового французского искусства. Но В. Серов и К. Коровин, которых она пригласила работать в свою школу, показались ей недостаточно современными. Званцева переехала в Петербург и в лице Бакста и Добужинского нашла то, что искала. Л. Бакст ни в коей мере не был провинциалом. Большой знаток парижской школы, он любил рассказывать ученикам о живописи Э.Мане, К.Моне, П.Гогена, П.Сезанна, В.Ван-Гога — мастерах, с которыми нашему поколению суждено было познакомиться только полвека спустя. Шагал с письмом Сева посетил Бакста на Сергиевской улице (а может быть, на Кирочной, №24). Впоследствии Шагал вспоминал: ”Его (Бакста. — М.Б.) слава после русского сезона за границей потрясла меня, не знаю почему... Найдет ли он во мне талант? Да или нет? Когда он просматривал мои эскизы, которые я ему подавал с пола, где они были сложены, он сказал, растягивая слова, барственным тоном: ”Да-да, да-да. Талант есть, но вы испорчены. Вы на неправильном пути — испор-че-ны”.

Тем не менее, Бакст принял Шагала в школу, которая находилась на углу Таврической и Тверской улиц, в том самом знаменитом "доме с башней”, где на квартире у Вячеслава Иванова собиралась тогдашняя литературная элита Петербурга: А.Блок, Н.Гумилев, А.Ахматова, О.Мандельштам, Д.Мережковский, З.Гиппиус. Они основали Общество ревнителей художественного слова, или Академию стиха.

В школе Званцевой по средам Добужинский преподавал рисунок, а Бакст — по пятницам — живопись маслом. Шагал вспоминал, что его мольберт стоял рядом с мольбертами графини Толстой и Нижинского. В 1909 году школа переехала на Спасскую улицу, №23 (сейчас улица Рылеева), а через год на Забалканский проспект, №1 (ныне Московский проспект).

В 1910 году Бакст уехал в Париж в качестве декоратора балетной труппы Дягилева. Попытка Шагала получить ставку помощника декоратора успеха не имела. Помог опять Винавер. Он достал художнику стипендию на четыре года. В благодарность Шагал подарил ему картину "Свадьба”. Сев купил картину “Покойник”. Несмотря на совет своего покровителя поехать в Италию, художник стоял на своем — в Париж, куда он и прибыл со всеми своими картинами в конце лета 1910 года.

Вернулся Шагал из Парижа в Россию 15 июня 1914 года, планируя пробыть здесь только три месяца, но застрял из-за войны и революции.

Летом 1915 года он женился на Белле (Берте) Розенфельд, дочери витебского купца, владельца трех ювелирных магазинов. Девушка окончила одну из лучших московских школ. Она увлекалась театром, слушала лекции Станиславского, участвовала в спектаклях.

В сентябре 1915 года супруги переехали из Витебска в Петроград. Шагал познакомился с некоторыми будущими крупными деятелями советской культуры: В.Бонч-Бруевичем, Д.Бедным, В.Маяковским, С.Есениным, Б.Пастернаком. Но ближе других ему осталась старая компания еврейских интеллигентов: М.Сыркин, доктор И.Эльяшев, печатавшийся в сионистской прессе под псевдонимом Баал-Махшовес (Властитель дум).

Чтобы избежать военной службы, Шагал устроился работать в Бюро военной экономики, которым руководил брат Беллы. Жили они с Беллой до ранней зимы 1917 года в небольшой квартире в доме №7 по Перекупному переулку.

В Петрограде Шагал опять сблизился с семьей Гольдберг, которая в то время жила на набережной Фонтанки в доме №86, квартира 14. Здесь, у друзей Шагал прожил в 1915 году около недели. У Григория Абрамовича хранились несколько работ Шагала: вариант картины "Еврей в зеленом”, альбом рисунков. Все это погибло во время блокады.

Казначейская улица, №3, квартира 31 — еще один адрес, по которому часто бывал Марк Шагал. Здесь жила его сестра Анна с мужем Борисом. Они переселились в Петербург в 1911 году. За Анной постепенно перебрались и другие сестры: Маня, Лиза, Маруся.

В этот период Шагал успешно участвовал в нескольких выставках: в марте 1915 года — в Москве, в апреле 1916 года состоялась персональная выставка в частной галерее Н.Е.Добычиной в Петрограде (Марсово поле, №7), в том же году прошла еще одна выставка в Москве, а затем в декабре 1916 года Шагал участвовал в выставке "Современная русская живопись”, организованной Н.Добычиной.

В начале 1917 года художник делал эскизы для небольших стенных панно на еврейскую тему, заказанных еврейской школой в Петрограде.

Лето 1917 года Шагал провел на даче под Петроградом. В ноябре он уехал в Витебск.

Триумфальный успех Шагал имел на выставке революционного искусства, которая состоялась в апреле — июне 1919 года в Зимнем дворце. Экспонировалось 2826 работ 359 художников. В двух первых залах висели полотна Шагала. Двенадцать его картин с выставки были куплены государством.

Ныне в Русском музее хранятся пять картин Шагала петербургского и витебского периодов: ”Отец” (1914), ”Лавка в Витебске” (1914), "Зеркало” (1915), "Красный еврей” (1915), "Прогулка”. Несколько работ находятся в частных коллекциях ленинградцев.