Глава XI С ДОБРЫМ УТРОМ!
Глава XI С ДОБРЫМ УТРОМ!
Рано утром Салах постучался в дверь Фройндов. Господин Фройнд уже был одет. Он пригласил гостя войти.
— Мой покупатель требует свое кресло, -начал торговец без предисловий.
— Я понимаю, -- ответил господин Фройнд и предложил Салаху сесть.
— Я обещал вернуть ему кресло сегодня.
Зазвонил телефон. Хозяин извинился и
снял трубку.
— Говорит Мошико. Столяр, --- заговорил Мошико на ломаном английском. ---- Большое несчастье. Воры. Ваше кресло ушло. Ушло с ворами. Не только кресло. Еще ценные вещи. Китайские. Хрупкие. Настоящие. Но пусть господин не беспокоится...
— Что-что?
— Ничего. Это по-болгарски. Господин не поймет... Сорок тысяч лир. Настоящий китайский столик. Они разобьют мне зеркало...
Господин Фройнд напрасно пытался успокоить столяра. Он чувствовал, что Мошико с трудом сдерживает слезы.
— Я скоро приду к вам, господин Мошико.
— Кресло! --- промолвил Мошико в отчаянии.
— Ничего, все уладится. Не принимайте так близко к сердцу!
Господин Фройнд положил трубку и взглянул на Салаха, который внимательно слушал разговор.
— Что-нибудь случилось? — спросил торговец.
— Мошико, столяр, говорит, что кресло украдено.
— Украли кресло? --- воскликнул Салах, побледнев.
— Я отдал его починить Мошико. Вы же его мне порекомендовали.
— Хаваджа Фройнд, попросите вашу жену, пусть принесет мне кофе, --- пролепетал Салах.
— О, разумеется. Простите, что не предложил вам раньше. Агнесс, принеси нам, пожалуйста, кофе.
----- Секундочку, сейчас приготовлю. Не хотите ли бутерброд?
Салах не услышал вопроса. Резкая боль пронизывала ему грудь. "Что я скажу реб
Аврахаму? Что я скажу реб Аврахаму?" —бормотал он.
Яэль, помогавшая матери в кухне, услышала разговор в гостиной.
— Мама, я выйду на минуточку, — сказала она и помчалась к ближайшему телефонуавтомату.
Простившись с Фройндом, Салах направился в Иемин-Моше. Он понимал, что нельзя откладывать объяснение. Возле ветряной мельницы он остановился. Стайка белых голубей взмыла в синее небо на фоне горы Сион. Но на этот раз Салах не стал любоваться иерусалимским пейзажем, который так любил. Перед его глазами стоял рассерженный мухтар.
Реб Аврахам и впрямь был очень зол, но сердился он не на Салаха. Его тревожила мысль: может быть, кресло мстит ему за то, что он доверил его чужому? Может быть, надо было забрать кресло домой и поставить рядом с братом-близнецом? Кто поручится, что Йоси и Шмуэль теперь не пострадают, упаси Боже? И надо же было ему, глупому старику, втравить ребенка в это приключение! Потом он снова подумал о кресле и представил, как любимое кресло его бабки продают на толкучке в Яффо. Реб Аврахам даже задрожал при этой мысли.
Салах, наблюдавший за старым мухтаром,
не на шутку забеспокоился.
— Пойдем к Мошико, — сказал наконец реб Аврахам.
— Я... Ты даже не сказал мне ничего. Мне очень жаль... Я поклялся бородой Мухаммада...
— Не переживай, Салах. Вина на мне. Я один во всем виноват.
— Боже упаси, реб Аврахам, Боже упаси!
— Пойдем, пойдем, — торопил его реб Аврахам.
— Возьмем такси? — предложил торговец.
— Такси? Да ведь это недалеко. Дойдем пешком.
Салах не стал спорить, но, когда они дошли до улицы Кинг Джордж, торговец остановил такси, и мухтар сел в него без возражений.
Нынешним утром мастерская Мошико была в центре внимания всего рынка. Мошико сидел на охапке соломы, пил холодный лимонад, который ему принес подмастерье, и разговаривал с пятью людьми одновременно.
--- Да, господин Ной, полиция обещала мне найти всю мебель. Расследование ведет комиссар Авни. Мне сказал об этом инспектор Порат. Да, китайский гарнитур. Настоящий. Сорок тысяч лир.
-- Мы привлечем вас к суду, --- пригрозил господин Ной.
— Пожалуйста. Есть один судья-болгарин.
Потом Мошико обратился к инспектору [орату, который был прислан комиссаром шни на место преступления: — Я просил воих рабочих ничего не трогать. Вы же, юлицейские, всегда ищете отпечатки пальцев. I на полировке они хорошо видны. Что? Моя юлировка недостаточно хороша?
---- Здесь работал специалист, --- ответил !нспектор Порат. ---- Не каждый может открыть акой сложный замок. Мальчишки! Мне сообщают из отделения, что видели здесь двоих лальчишек. Хотел бы я видеть мальчишку, соторый в состоянии проделать такую вещь!
Мошико не уловил последней фразы инс1ектора, он прислушался к разговору госпощна Фройнда и господина Ноя:
— Простите, у вас тоже что-то украли? — )братился господин Фройнд к господину Ною.
— ,,Чтo-тo,,? -- взвился господин Ной. — Это Зыл мой гарнитур! Китайский! О нем писали з газетах, вы не читали?
— Примите мои соболезнования. Но у нас гоже украли кресло.
— Китайское?
— Почему китайское? Иерусалимское креспо.
--- И вы так расстраиваетесь из-за обычного иерусалимского кресла?
-- Почему "обычного"? — обиделся господин Фройнд. — Простите, как ваше имя?
--- Ной. Менахем Ной, страховая компания.
— Очень приятно. Фройнд, крупноблочные дома.
— О, строитель! А вы застраховали свою жизнь?
--Да.
— Ах, вот как. Можно застраховать еще раз. Это называется "дополнительное страхование".
— Спасибо. Надеюсь, мне это не понадобится.
— Ну-ну, не будем загадывать.
В мастерскую вошли реб Аврахам и Салах. Мошико поднялся с соломы и взволнованно направился к старому мухтару.
— Что привело вас ко мне, уважаемый? А, вспомнил! Вы мне говорили несколько дней назад, что хотите починить кресло.
— Хотел, хотел.
-— Извините меня, реб Аврахам, у меня сегодня прямо сумасшедший дом. Полиция. Воры. Перевернули мне всю мастерскую. Может быть, вы...
— Я должен поговорить с вами именно сейчас, господин Мошико. Всего несколько слов. Только нас никто не должен слышать.
— Хорошо, я слушаю.
— Кресло, которое украли, --- слушайте внимательно! — было моим! Спросите Салаха.
— Ваше? Семьи Фройнд? — растерялся столяр.
— Мое, мое, — повторил мухтар.
— Моя жена чуть не упала в обморок, когда услышала, что ее подарок украли, — возопил вдруг господин Ной. — Почему же вы сидите? Сделайте что-нибудь! Ищите в портах, ищите на аэродроме. Они же увезут мебель за границу! Это международное преступление! В конце концов, для чего я плачу налоги?
Инспектор Порат с большим трудом вырвался из рук господина Ноя.
— Я получил отчет, — проговорил инспектор, — отпечатки пальцев принадлежат детям. А я говорю, здесь работала банда профессионалов!
— Вы сказали ,,детям"? — спросил Мошико, услышавший последние слова Пората.
— В мастерской, очевидно, вертелись дети всего квартала, которых вы угощали конфетами. Ребенку не под силу открыть такой замок.
Реб Аврахам услышал слово "дети", и он немедленно вообразил себе всяческие ужасы. "Надо бы позвонить Ноаху", — подумал он, но внезапно его охватила страшная усталость. Салах принес ему стул, и реб Аврахам тяжело опустился на него.
---- Представьте себе, — с воодушевлением заговорил господин Ной, обращаясь к собравшимся, —- распорядитель аукциона в Лондоне, такой высокий господин во фраке и цилиндре, объявляет, что лорд Милин предложил три тысячи фунтов стерлингов. Публика молчит. Вдруг раздается голос Стринга — представителя Музея искусств Дальнего Востока. Надо видеть этого человека: худой, одет в белоснежный костюм, а голос — словно шофар в Судный день28. И вот он говорит: пятьдесят. Лорд заколебался. Стал протирать очки в оправе из слоновой кости. Посмотрел вокруг в раздумье и быстро сказал: "Еще пятьдесят". Распорядитель объявляет: "Три тысячи сто —раз. Предложение лорда Милина. Кто больше, господа? Прекрасный гарнитур XII века". Публика молчит. Какая драматическая минута! А я пока своих карт не открываю. Даже не намекаю, что я тоже хочу купить этот гарнитур! Вы, наверное, знаете, что фунт стерлингов равен десяти нашим лирам. Значит, три тысячи сто фунтов — это будет... Нетрудно подсчитать, верно?
--- Господин Ной, -- вмешался инспектор Порат. — Вы, кажется, сообщили нам все данные? Включая объявление о премии в пять тысяч лир тому, кто поймает грабителей? Теперь вы спокойно можете отправляться домой...
— Об этом не может быть и речи, инспектор. Вы что, не видите, что людям хочется послушать мой рассказ? Кроме того, вы прерываете меня на самом интересном месте. Должен заметить, что это грубое нарушение моих гражданских прав!
— Прошу прощения, господин Ной.
— Итак, я продолжаю. Кстати, друг мой Фройнд, крупноблочные дома, вы еще не решились сделать дополнительное страхование?
— Три тысячи сто фунтов стерлингов равны... — напомнил господин Фройнд.
— Точно! Я вижу, вы успели подсчитать. Итак, я стою в углу и обливаюсь потом. Слышу голос Стринга: "Еще пятьдесят". Напряжение достигло предела. Лорд Милин совещается с каким-то человеком. А я, как я уже сказал, стою и обливаюсь потом. Наконец, я принимаю решение. "Ради моей Матильды", — прошептал я и... "Еще пятьдесят", — послышался голос лорда. Я увидел, точнее, я ничего не увидел — шляпка какой-то модницы мешала мне видеть помост. Я снова прошептал: "Ради моей Матильды", — потом набрал побольше воздуху — вот так, видите? — и сдавленным голосом сказал: "Четыре тысячи фунтов стерлингов". Стринг рухнул на стул как подкошенный. Лорд Милин испепелил меня взглядом и в гневе покинул зал. А обладательница шляпки — миловидная пожилая леди с зелеными глазами -- повернулась ко мне и пожала мне руку. Я сказал ей на иврите "спасибо", и она, наверное, решила, что я сошел с ума. Распорядитель провозгласил в третий раз: "Четыре тысячи фунтов". Говорю вам, это была минута! О! Вот идет моя Матильда. Не правда ли, она• ослепительна? — Менахем, что я слышу? — вопросила госпожа Ной.
--- Н-ничего, дорогая. Ничего!
