Гершеле дома

Гершеле дома

Плохой день - четверг

В четверг жена попросила у Гершеле денег на субботу.

Гершеле вздохнул и сказал:

— Четверг — плохой день...

— Почему? — удивилась жена.

— Ни разу в жизни у меня не было хорошего четверга. В четверг я родился и, конечно, в четверг сделали мне обрезание. В четверг я женился, и ты с тех пор просишь каждый четверг денег на субботу... А где их взять?.. Плохой день!..

Посадить гусей

Жена пристала к Гершеле:

— Дай мне два рубля!

— Зачем?

— Хочу посадить гусей!

— Почему?

— Почему люди сажают гусей?!

 А Гершеле:

— Допустим, людям их есть за что сажать, но что гуси сделали тебе?

Сберег - значит заработал

Жена упрекала Гершеле, что он ничего не зарабатывает.

Слушал он, слушал, встал и пошел.

— Куда ты?

— На заработки.

Возвратившись поздно вечером, Гершеле спрашивает жену:

— Сколько берет балагула за дорогу из Меджибожа в Летичев и обратно?

— Четыре гульдена, не меньше.

— Я ее прошел пешком, — сказал Гершеле, — и нигде ничего не заработал. Но раз я шел пешком, а не ехал, значит, деньги сберег. А сберег — все равно что заработал.

Забыли положить...

Гершеле пошел в баню, и там у него украли рубаху. Возвращается он домой и говорит жене:

— Будь добра, дай мне рубаху.

А жена:

— Как это? Я же дала тебе ее, когда ты пошел в баню.

— Мне подменили.

— Подменили? — удивляется жена. — Где же тогда подменная?

— Ее забыли положить...

Задаток от похоронщиков

Близилась Пасха, а у Гершеле на святой праздник ни гроша. Думал он, думал и придумал. Явился в погребальное братство и, всхлипывая, сообщил, что у него умерла жена, а хоронить не на что. Бедному вдовцу дали денег и назначили день похорон.

Гершеле сразу купил мацу, картошку, рыбу и все прочее, необходимое для седера, и принес домой.

— Вот, жена, это к Пасхе!

День похорон пришелся на канун праздника. Люди из погребального братства явились в дом Гершеле с доской для обмывания покойницы, а покойница стоит у печки и как ни в чем не бывало стряпает.

— Как это понять, Гершеле? — возмутились похоронщики. — Ты сказал, что твоя жена умерла, а она чистит рыбу и натирает хрен!

— Ничего страшного, — успокаивает их Гершеле. — Она же так и так когда-нибудь вам достанется! Считайте, что я взял задаток.

А голову выбрасывают

Жена принялась ругать Гершеле за то, что он только и делает, что паясничает, а денег в дом не приносит. Гершеле пробовал ее урезонить, но ничего не вышло. Наконец, он в сердцах сказал:

— Ты просто гусыня!

— Я тебе вдобавок и не нравлюсь?

— Почему не нравишься? — отвечает Гершеле. — Все в гусыне хорошо — и мясо, и шейка, и ножки! Даже перья! Но не голова... Ее выкидывают вместе с паскудным ртом!

Что же говорить мне?

— Гершеле, — жалуется жена, — я больше не могу! Сколько можно терпеть нужду и голод?

— Что же говорить мне! — замечает Гершеле. — У тебя хоть есть кому пожаловаться, а я, хотя мне так тяжело, еще должен выслушивать твои нарекания...

Приданное для дочери

Старшая дочка Гершеле стала невестой, и при помолвке Гершеле велел записать в свадебном контракте, что дает за ней местечко Махновку.

— Как? Махновка принадлежит вам? — ахнули люди.

— Кто вам такое сказал?

— Но вы же требуете записать, что отдаете за ней Махновку...

— И что? Я просто хочу, чтобы у них с мужем было исключительное право побираться в этом местечке. Это и будет ее приданым.

На содержании у тестя

Гершеле выдал дочку замуж. Полагается, чтобы тесть в течение какого-то времени — года, двух и даже трех содержал зятя, а тот бы полностью посвятил себя изучению священных книг. Гершеле пообещал зятю содержание в течение двух лет плюс жилье — то есть торбу для милостыни и место на кладбище, но это уже подробности.

После свадьбы молодой человек, как и следовало, засел в молитвенном доме изучать науку, ибо двумя годами содержания был обеспечен, а о дальнейшем пока не думал. Но какое от Гершеле содержание, если у того у самого нужда по углам гуляет? Бедный зять ел не досыта, а признаться в этом своим товарищам стеснялся. Однако те и сами видели, как он бедствует — с каждым днем сохнет и еле ноги волочит.

Пришел как-то Гершеле в молельню, где корпели над книжками молодые зятья, а они спрашивают, почему он так плохо кормит зятя.

— Что значит, я его плохо кормлю? — отвечает Гершеле. — Он просто лодырь! Ему, видите ли, все положи в рот! С сегодняшнего дня я призываю вас в свидетели, что каждое утро ему дозволяется чашка кофе со свежей булочкой, а когда он возвратится из молельни, пускай пойдет прямо к шкафчику, нальет себе рюмку водки и закусит коврижкой. И вообще пусть берет лучшее, что есть в доме — мне не жаль ничего. Ну а если не пожелает — я не виноват!

Проходит еще какое-то время. Зять по-прежнему недоедает, ибо в доме у Гершеле не то что кофе со свежей булочкой — сухого куска хлеба нету. И решил он позвать тестя на суд к ребе.

Зять изложил ребе свои беды: так, мол, и так, Гершеле обязался содержать меня в течение двух лет, а кормить не кормит.

Ребе спрашивает Гершеле:

— Зять твой правду говорит или неправду?

— Неправду.

— Поясни свои слова.

— Ребе, — говорит Гершеле, — бульон из свежей курицы с мандэлах — это плохо?

— Это хорошо.

— А кисло-сладкое жаркое из баранины с черносливом и булкой — разве плохо?

— Совсем не плохо, — отвечает ребе.

— А рыба, сперва сваренная, а потом поджаренная на сковородке — разве не блюдо?

— Ой блюдо, — соглашается ребе.

— А фаршированная щука, правда, не каждый день, а только в пятницу вечером — разве не отличная вещь?

— Отличная, — подтверждает ребе.

— А праздничный кугель и штрудель, и флу-ден и хремзэлах с вареньем после субботнего ужина?

— Боже мой, кто от такого откажется! — восклицает ребе и сердито косится на молодого человека.

— Но, ребе, — говорит тот, — ведь он всего этого мне не дает!

Ребе обращается к Гершеле:

— Это правда? Не даешь?

Гершеле тяжело вздыхает:

— Я этого сам уже много лет не вижу. А претензий, между прочим, никому не предъявляю.

Ребе на это и слова не сказал.

Горе попалось на трешку

Гершеле пронюхал, что у жены припрятана трешка, которая очень бы пригодилась ему на новый кафтан. Зная, что жена денег так просто не отдаст, он кое-что придумал и с этой целью забрался на чердак, откуда сразу донеслись какие-то препирательства.

 — С кем ты там разговаривал? — спросила

жена, когда Гершеле спустился с чердака.

— С моим горем, — ответил Гершеле.

— О чем же вы говорили?

— Оно сказало, что, если мы справим ему новый кафтан, оно от нас отцепится.

— Почему бы тогда не справить?

— Почему? А где взять на шитье?

— Знаешь что, — сказала жена, — у меня есть три рубля, истрать их на кафтан — лишь бы отцепилось... Но ты разве знаешь размер?

— А как же! — говорит Гершеле. — У моего горя — мой размер.

Одним словом, жена отдает Гершеле трешку, Гершеле покупает кафтан и лезет на чердак. Жена снова слышит перепалку, а затем видит, как Гершеле спускается в новом кафтане.

— Гершеле, почему ты не отдал кафтан, чтоб оно уже оставило нас в покое? — удивленно говорит жена.

— Оно поправилось. Кафтан не налезает!

— Поправилось?! На много?

— На нашу последнюю трешку.

Всё - субботнему гостю

В еврейских местечках было в обычае приглашать на ужин или на субботу проезжих людей.

Гершеле однажды решил тоже пригласить гостя. Увидав нового едока, жена накинулась на Гершеле:

— Горе мне! Сам нищий, и еще водит гостей!

И принялась клясть Гершеле на чем свет стоит.

Гость оторопел, но Гершеле его успокаивает:

— Ничего, ничего, плюньте на эти грубости и действуйте как положено.

— Что вы имеете в виду? — спрашивает гость.

— Берите свою торбу и ложитесь спать!

Деревья в окнах

Зимой у Гершеле бывало нетоплено, и жена все время сетовала:

— Даже окйа замерзли! На них уже деревья с ветками выросли!

Гершеле говорит:

— Не поминай ты эти деревья! Про них же такое рассказывают...

— Что про них рассказывают? — переспрашивает жена, трясясь от холода.

— Что Бог создал одни деревья для плодов, а другие для красоты. Те, что для красоты, стали опасаться, как бы люди, не имея с этих деревьев плодов, о них самих не забыли. Бог сжалился и разрешил им появляться зимой на окнах в напоминание, что пора топить печку.

Но видеть их могут только бедняки. Из богатых домов, когда там натопят, деревья с окон сразу исчезают...

Все правы

Как-то пришли двое спорщиков, чтобы Гершеле их рассудил.

Он внимательно выслушал доводы первого и заметил:

— Ты безусловно прав!

Затем заговорил второй. Гершеле и его внимательно выслушал, а потом сказал:

— Ты совершенно прав!

Тут вмешалась жена Гершеле.

— Как могут оба быть правы? — спросила она в недоумении. Гершеле глубокомысленно помолчал и сказал:

— Знаешь, ты тоже права!

Гершеле и воры

1.

К Гершеле ночью забрались воры, облазили весь дом, но поживы не нашли. Тем временем проснулась жена Гершеле и слышит, в доме чужие.

— Гершеле, Гершеле! — расталкивает она мужа.

— Я не сплю, — тихонько отвечает Гершеле.

— Воры в доме!

— Ша! — шепчет Гершеле. — Я сгораю со стыда! Бедные! Им нечего взять...

2.

К Гершеле ночью забрались воры. Проснулась жена, будит его:

— Вставай, воры в доме!

— Ша! — закрывает ей Гершеле рот ладонью. — Может быть, они что-нибудь у нас забудут.

3.

Воры, ночью забравшись к Гершеле, долго шарили в темноте, но ничего не нашарили. С досады воры достали табакерки и набрали по щепотке табаку. Гершеле, который не спал, все это видел. Он встал, подошел к одному и запустил пальцы в его табакерку. Тот испугался и хотел было сбежать, но Гершеле, держа его за руку, сказал:

— Не пугайся! Давай поищем вместе — вдруг чего-нибудь найдем...

4.

Гершеле возвратился поздно домой и видит, в окошко лезет вор. 

—  Дорогой    мой, вы напрасно стараетесь, — сказал подойдя Гершеле.

— Как это? — опешил вор.

— Напрасно, говорю, лезете, — объясняет Гершеле, — я уже сам все из дому вынес...

Зять на содержании

Богатый еврей пригласил Гершеле на субботний обед после утренней молитвы. Идут они из синагоги, беседуют. Вдруг богач замечает, что следом неотступно идет какой-то молодой человек.

— Вы не знаете, — спрашивает богач у Гершеле, — что это за человек идет за нами?

— Как не знаю! — отвечает Гершеле. — Это мой зять. Он у меня на содержании.

Бочка вина

Гершеле засиделся с друзьями в шинке и вернулся домой ночью. Жена ждала его, ждала и в конце концов, рассердившись, легла спать. Он стучит — не отвечают, стучит громче — молчание, колотит — не открывают. Однако слышно, что жена в доме клянет его на чем свет стоит.

— Открой! — кричит Гершеле. — Я замерз... Сколько можно ждать?

— Иди откуда пришел!

Гершеле видит — дело плохо и кричит:

— Глупая! Я притащил целую бочку вина!

— Где ты взял?

— Добрые люди дали...

Жена подумала, может, правда нашлись добрые люди, помогли Гершеле стать шинкарем, а он торчит из-за нее на холоде. Она пошла и распахнула двери, чтобы в них могла пройти бочка. Но прошел только Гершеле.

— Где бочка? — спрашивает жена.

— Слепая! — говорит Гершеле. — Она при мне! Вернее, во мне! Я же целую бочку выпил...

Вот я Вас и доставил в Летичев

Жена требовала денег, а у Гершеле ни копейки. А она — «знать ничего не хочу, дети голодные!..» Гершеле вышел из себя и крикнул одному из детишек:

— Сходи к соседу, возьми кнут.

Жена обомлела, решив, что он собрался ее поучить. Но Гершеле надумал другое. Он взял кнут, вышел на улицу, стал им щелкать и кричать:

— Везу из Меджибожа в Летичев за полцены!

Охотники нашлись. Гершеле взял с них пару гульденов, отослал деньги с ребенком домой и сказал:

— А теперь пошли!

— Но где лошади?

— Это моя забота! Пошли! Я доставлю вас в Летичев.

Миновали город. Лошадей не видать. Люди решили — лошади за мостом. Идут-идут. Пришли в Глубокое, что на полпути между Меджибожем и Летичевом. А лошадей нет как нет. Возвращаться назад уже не имело смысла, дошли до Летичева. Когда пришли, «пассажиры» накинулись на Гершеле:

— Ну-ка деньги назад!

— Разве я вас обманул? — оправдывается Гершеле. — Обещал доставить — и доставил...

— Но мы думали на телеге с лошадью...

— Лошадь вам что — важнее человека?

Когда жена спросила Гершеле откуда деньги он ответил:

— Я взял пассажиров до Летичева.

А она удивляется:

— Кнут у тебя был, но — лошади?

— Был бы кнут, а лошади найдутся.

На зависть царицам

Читая однажды историю праздника Пурим, Гершеле вдруг воскликнул:

— Не могу понять царя Ахашвероша! С чего ему вдруг заблагорассудилось, чтобы жена явилась на праздник в чем мать родила. Это же глупо! Вот я — не -царь, и у меня нет ста двадцати семи государств, но моя жена на зависть царицам ходит круглый год голая и босая...

Жена Гершеле, женщина глупая и сварливая, что бы он ни говорил, всегда поступала наоборот. Гершеле это наконец надоело, и он решил ее проучить.

А был Гершеле в почете у помещика, который слыл еще и знаменитым зубодером.

Однажды Гершеле приходит к нему ужасно расстроенный.

— В чем дело? — интересуется помещик. — Чего это ты скис?

— Ой, господин помещик! — отвечает Гершеле. — Жена дыхнуть не дает, хоть беги из дому! Сколько раз я ей велел вырвать больной зуб, а она и слышать не хочет. Только вы и можете помочь.

— Ладно, — говорит помещик, — я ее избавлю от больного зуба, и вы оба перестанете ссориться.

Взял он щипцы, посадил Гершеле с собой, двум здоровенным мужикам приказал бежать за каретой и прикатил к дому Острополеров.

Помещик спрашивает жену Гершеле, какой, мол, зуб у нее болит, и предлагает его вырвать. Она же удивленно глядит и клянется, что никакой не болит и никогда не болел, а Гершеле за спиной помещика шепчет, что она врет.

Помещик велит обоим мужикам усадить женщину на лавку и крепко держать, а сам спрашивает у Гершеле, какой зуб у жены больной, и Гершеле указывает на первый попавшийся.

Как бедняга ни просила, сколько ни кричала, помещик ей зуб вырвал.

Потом, узнав, что Гершеле таким образом решил жену проучить, помещик очень смеялся, а жена Гершеле с тех пор стала как шелковая.

Хуже десяти негодяев

Гершеле рассорился с женой — уж очень она его допекала: и почему не зарабатывает, и почему задирается с заправилами кагала, и отчего целыми днями торчит в шинке... Гершеле вышел из себя и сказал:

— Ты хуже десяти негодяев. Будь у меня десять нечестивых сыновей или братьев, и то было бы не так скверно, как с тобой.

— Что ты мелешь? — удивилась жена.

— А вот слушай. Сразу после нашей свадьбы я однажды чуть не помер в дороге от усталости и голода. И попался мне навстречу нищий. Я его спрашиваю: «Скажите мне, добрый человек, нет ли поблизости поселения, где живут евреи, чтобы у них поесть и отдохнуть?» «Есть, — говорит он. — Здесь недалеко проживает еврей. Богатый ужасно, но капли воды у него не допросишься. Разве что свата примет по-царски, потому что у еврея этого пересидевшая дочь и он спит и видит выдать ее замуж». Я и подумал: зайду к тому еврею, представлюсь не сватом, а молодым человеком, ко-

торый ищет невесту и не прочь жениться. Пред- 201 ставь себе, я ему очень понравился. Прожил я у него дня два, и он мне говорит, что хотел бы видеть меня в зятьях. Я, конечно, согласился...

Жена перебивает:

—- Ты стал женихом при живой жене?

— Было дело... Теперь я, конечно, женихом уже стать не смогу... Слушай дальше. Значит, стал я, слава Богу, женихом. Свадьбу решили не откладывать, а я себе жил-поживал не зная печали. Когда подошел день хулы, у меня уже не было выхода и пришлось рассказать всю правду. Отозвал я будущего тестя в сторонку и говорю: «Выслушайте меня внимательно. Так как сегодня совершится обряд женитьбы, я должен вам рассказать мою родословную, чтобы потом не было претензий...»

И говорю:

— У меня есть брат, но он жулик.

— Это не имеет значения, — хладнокровно отвечает еврей.

— Золовка моя тоже не ангел. Она гулящая.

— Если меня не беспокоит, кто ваш брат, то на кой черт мне ваша золовка?

— Двое моих дядьев — распутники!

— Большего горя я бы предпочел не иметь, — заявляет он.

— А у сестры незаконорожденный ребенок...

— Это нехорошо, но пусть будет, как есть...

— В моей семье десятеро негодяев, гуляк и жуликов!

— Так что же? — улыбается еврей. — Какое отношение это имеет к вам? Выводят корову и сжигают сарай...

— И жена у меня есть, — говорю я. Услыхав, что я женат, он стал меня клясть,

схватил за шиворот и вышвырнул на улицу... Вот я и говорю: получается, что ты хуже десяти негодяев!

Последняя просьба

Человек не вечен, умереть должен каждый. Пришел черед умирать и Гершеле.

Лежит он на смертном одре и ждет ангела смерти — Малех амовеса, чтобы тот достал меч из ножен и совершил свое дело...

Рядом горько плачет жена. Кто знает, отчего она плачет: то ли потому, что он умирает, то ли потому, что это не случилось раньше.

Смотрит Гершеле на жену, смотрит и говорит:

— Исполни мою последнюю просьбу. Пойди умойся, надень новое платье, бусы и постарайся быть как можно красивей.

Просьба умирающего — святое дело. Жена, слова не сказав, пошла и сделала все, что он велел. Едва Гершеле увидел похорошевшую жену, он взял ее за руку и воскликнул:

— Ну, скажи, Малех амовес, разве моя жена не красивей меня? Зачем же тебе я? Возьми лучше ее!