Чем иудаизм отличается от христианства, марксизма и гуманизма

Чем иудаизм отличается от христианства, марксизма и гуманизма

У этих трех движений есть три общие черты: каждое было основано евреем, каждое протекает из еврейского мессианского и утопического стремления "переделать мир ". Но каждое движение изменило ПУТЬ и МЕТОД, с помощью 'которых евреи стремились достичь этого.

ХРИСТИАНСТВО

ВЕРА ВАЖНЕЕ ДЕЛА

Вопрос о том, был ли Иисус Мессией — не самый главный вопрос, разделяющий иудаизм и христианство. Главное различие между этими двумя религиями заключается в том, какое значение они придают вере и поступкам людей. (Вопрос, был ли Иисус Мессией, предсказанным Библией, то есть проблема, на которой обычно сосредоточиваются при сравнении иудаизма и христианства, обсуждается ниже.) В иудаизме утверждается, что Бог придает большее значение поступкам людей, нежели их вере в Него. Эта мысль проходит через века и пространства. В любой синагоге, от самой реформистской до самой ортодоксальной, любой раввин всегда делает упор на дела людей. Характер этих "дел" может быть разным: в реформистской синагоге упор делается на общественную деятельность прихожан. В ортодоксальной синагоге больше внимания уделяется соблюдению Шабата. Но невозможно нигде услышать раввина, проповедующего спасение души посредством веры, что является краеугольным камнем христианской доктрины. В иудаизме самым первостепенным долгом еврея является дело, действия, поступки — одним словом, поведение в строгом соответствии с библейскими заповедями и законами иудаизма. В христианстве, напротив, большая часть законов поведения, унаследованных от иудаизма, была постепенно предана забвению, а в центре внимания оказалась вера в Бога. И, тем не менее, если обратиться к истории христианства, можно заметить, что первенство веры над действием было лишь поздним наслоением: ни Иисус, ни его апостолы не отрицали значения поведения. В Новом Завете Иисус говорит своим ранним ученикам: "Я пришел не для того, чтобы отменить Законы Пророков (Старого Завета)... Истинно говорю вам: пока существуют земля и небо, ни одна буква не исчезнет из Закона (Торы), пока Его окончательная цель не будет достигнута..." (Под "окончательной целью" тут следует понимать всемирное признание власти Бога на земле. Как иудаизм, так и христианство признают, что эта цель пока еще не достигнута.)

В том же месте Иисус обращается с предупреждением к нарушителям еврейского Закона: "Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царствии Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царствии Небесном..." (Евангелие от Матфея 5:17-19.) После смерти Иисуса его ученики продолжали проповедовать соблюдение еврейских законов (Галахи) и следовали этим законам сами. Так, например, в книге Деяния святых апостолов упоминается, что они регулярно молились в храме (2:46 и 3:1), что апостол Петр соблюдал законы Кашрута (10:14), что последователи Иисуса настаивали на соблюдении закона обрезания (Деяния 15:1): "Пока не будете обрезаны сами по Моисееву закону, не будете спасены" (Послание к галатам 2:12). В Деяниях (21:24) Павлу говорят: "Пусть все знают, что нет правды в словах, о тебе слышанных, ибо ты постоянно соблюдаешь Закон". Однако в 70 году н.э., после того как Иерусалим был разгромлен римлянами, в христианстве появляется новое идеологическое веяние. Основателем этой новой идеологии был апостол Павел из Тарсиса. Его теория выглядела так:

1. Все законы Торы должны соблюдаться. Поэтому нарушение даже одного из них навлекает "проклятье" на человека, ибо написано: "Проклят всяк, кто не исполняет постоянно всего, что написано в Книге Закона" (К галатам 3:10).
2. Но человек, будучи несовершенным и слабым существом, непременно будет грешить, нарушая законы:
3. "...Ибо, если бы дан был закон, могущий животворить, то подлинно праведность была бы от закона". (К галатам 3:21).
4. Таким образом, человек уже заведомо проклят Законом: "А все, утверждающиеся на делах закона, находятся под проклятием" (К галатам 3:10).
5. Человек должен быть спасен от Закона, и избавление это возможно только путем искупления грехов — верой в Иисуса: "Христос искупил нас от проклятия Закона..." (3:10), и далее: "Ибо мы признаем, что человек оправдывается верою, независимо от дел Закона (К римлянам 3:28).

Иудаизм в корне отличается от этой идеологии. Идея Павла о том, что человек проклят Богом за нарушение любого закона, не подтверждается нигде в Библии или в писаниях иудаизма. Откуда Павел позаимствовал эту странную идею? Судя по его высказываниям в Посланиях к галатам, апостол Павел неправильно истолковал (или перевел) высказывание Библии: "Проклят, кто не исполнит слов закона сего и не будет поступать по ним!" (Второзаконие 27:26). Но апостол Павел "упустил" одиннадцать предыдущих стихов Библии (Второзаконие 27:15-25), где недвусмысленно речь идет об одиннадцати основных этических законах, или заповедях, в частности, о запрещении насилия, взяток, идолопоклонства, кровосмешения, угнетения беззащитных и т.д. В этих стихах Библии, действительно, упоминается "проклятие" нарушителям сих этических законов. Но проклятие это исходит не от Бога, а от Моисея и богопослушных евреев! В заключении этой главы Библия ясно указывает, о каком проклятии и за нарушения какого закона идет речь:

"Проклят, кто не исполнит слов закона сего..." То есть, речь идет о перечисленных выше одиннадцати этических правилах (заповедях, законах) Торы (учения). Однако Павел не понял или намеренно изменил этот стих так, что он стал означать, будто проклят навеки тот, кто нарушает любой закон Торы (Пятикнижия Моисеева). Этот неправильный перевод остается в Новом Завете... Однако любой человек, знакомый с языком иврит, может легко понять недоразумение: на иврите "эта Тора" часто означает не весь текст Торы, а несколько перечисленных ранее стихов. Ясно это и во Второзаконии: не надо было бы так скрупулезно перечислять одиннадцать законов, если бы речь шла о всей Торе. Библия допускает, что ни один человек не может пунктуально и совершенно следовать всем заповедям. Библия допускает, что люди в большинстве своем грешны. За сотни лет до Павла евреям было сказано, что "нет человека праведного на земле, который делал бы добро и не грешил бы" (Экклезиаст 7:20). Более того. Библия неоднократно упоминает тех евреев (включая Моисея и Давида), которые грешили, но затем раскаивались и возвращались в лоно заповедей Божьих, после чего возвращалась к ним Благодать Божия. В Библии не было и речи об их "вечном проклятии"...

Идея "вечного проклятия" затрагивает еще два спорных положения, отличающих иудаизм от христианства: "ад" и "вечные муки". Слово "ад" не упоминается в еврейской Библии ни разу. "Вечные муки" — понятие, совершенно чуждое иудаизму. В Библии упоминается "шеол", слово, обозначающее всего-навсего "могилу", но никак не "ад" (или "геенну огненную", как было неправильно переведено позднее христианами: "шеол" — "геенна"). В книге Бытие, например, Иаков говорит о "нисхождении в шеол, не повидав сына Иосифа" (Бытие 37:35), но патриарх Иаков вовсе не имел в виду "ад" или "преисподнюю", как это переведено в Новом Завете. Иаков имел в виду простую "могилу", только и всего! Не было в Библии и такого понятия, как "вечные муки в аду" в наказание за грехи. Это также позднее наслоение, привнесенное в религиозное сознание Запада из Нового Завета.

Нет необходимости повторять, что иудаизм ни в коем случае не желает, чтобы евреи нарушали законы иудаизма. Однако если еврей становится нарушителем законов, реалистичная религия иудаизм позволяет и делает возможным возвращение к Богу и праведности путем раскаяния — или тешува на иврите, что буквально означает "возвращение".

Тешува состоит из трех частей, или шагов: нарушитель должен осознать свой грех; он должен испытывать искреннее раскаяние, угрызения совести; и, наконец, он должен принять сознательное и твердое решение вернуться в лоно закона и соблюдать его впредь. Есть еще и четвертый шаг: принесение жертвы. Но это относилось к временам глубокой древности, когда существовал Храм. После разрушения Храма, однако, необходимость в буквальном исполнении традиции жертвоприношения отпала, что было предсказано и предвидено в Библии. По словам пророка Осии: "Возьмите с собою молитвенные слова и обратитесь к Господу; говорите Ему: "Отними всякое беззаконие и прими во благо, и мы принесем жертву уст наших" ("Осия" 14:3). То есть, вместо традиционного жертвоприношения тельца, по словам Осии, "жертвоприношением" будет считаться искренняя молитва Богу. Об этом же говорится и в Книге притчей Соломоновых (21:3): "Соблюдение правды и правосудия более угодно Богу, нежели жертва". И в книге пророка Ионы упоминается о том, что Господь простил жителей Ниневии, когда те раскаялись в грехах своих, хотя они и не принесли никакого жертвоприношения Богу. В Библии существует немало ссылок, свидетельствующих о том, что прощение и возвращение на путь закона Божьего возможны и без жертвоприношения (Левит 26:40, Второзаконие 4:29, Иеремия 10:20, Иезекииль 22:15).

Ну и, наконец, мысль о том, что Бог предаст проклятию людей, которых он создал несовершенными, за то, что они несовершенны, представляет Бога весьма жестоким существом, что совершенно чуждо иудаизму. Такой карикатурный "Бог - садист", происходящий от созданной Павлом карикатуры на библейский Закон, лежит в основе весьма распространенного мифа о том, что "Бог евреев мстителен и жесток", в то время как Бог Нового Завета, Бог христиан — "любящий и благостный". Как мы отмечали ранее, в иудаизме практические дела и поведение людей гораздо важнее декларируемой ими веры в Бога. Талмуд, основываясь на словах Иеремии (16:11), подчеркивает: "Пусть лучше они (евреи) оставят Меня (Бога), но будут продолжать следовать Моим законам", ибо, добавляет Талмуд, следуя законам Божьим, они так или иначе придут к Нему (Иерусалимский Талмуд. Хагигга 1:7).Несмотря на то, что Библия подчеркивает приоритет дела над верой, апостол Павел заявляет, что "мы приходим к выводу, что человек приближается к Богу только путем веры, а не путем соблюдения Закона" (К римлянам 3:28).

Благодаря доктрине, сформулированной Павлом в Послании к римлянам, критерий, установленный католиками при суждении о людях, например, основан на вере и семи "сакраментах" (священных заповедях Христа, якобы переданных апостолам). Основатель протестантской церкви Мартин Лютер пошел еще дальше: вопреки догматам церкви он утверждал, что одной веры достаточно для "спасения", ни добрые дела, ни даже сакраменты не нужны, чтобы быть хорошим христианином. В брошюре О христианской свободе, изданной в 1520 году, Лютер пишет: "Превыше всего запомните то, что я сказал: только вера одна, а не добрые дела, оправдывает, освобождает и спасает". В результате всего этого миллионы христиан по сей день верят, что с точки зрения Бога поведение и поступки людей менее важны, нежели их убеждения и вера. Естественно, в старые времена наиболее фанатичные церковники жестоко преследовали людей (даже праведных и добрых) только за их убеждения или за отклонение от догматичной веры.

Можно, конечно, возразить, что те христиане, которые совершают скверные поступки (несмотря на свою истинную веру), неправильно понимают высказывания апостола Павла. Возможно, это так, ибо Павел безусловно проповедовал доброе, любовное отношение людей друг к другу. Но факт остается фактом: в то время как иудаизм утверждает, что добрые люди любой нации достойны спасения, христианство настаивает на том, что только вера в Христа, а не добрые дела, является единственным путем спасения. Источник этой догмы — заявление Павла о том, что "если добрыми делами можно достигнуть спасения, то нет тогда никакого смысла в распятии Христа. Христос, следовательно, пожертвовал своей жизнью напрасно" (К галатам 2:21).

ХРИСТИАНСКИЕ ДОГМЫ И ИУДАИЗМ

Три главные догмы христианства составляют основное различие между иудаизмом и христианством: первородный грех, второе пришествие Иисуса и искупление грехов смертью его. Для христиан эти три догмы, вера в них являются разрешением проблем, которые в противном случае неразрешимы. Для евреев, однако, вера в эти догмы не нужна, ибо с точки зрения иудаизма проблем таких просто не существует.

Первая христианская проблема — первородный грех.

Христианское разрешение проблемы — принятие Христа через крещение.

Павел писал: "Грех пришел в мир чрез одного человека... А поскольку прегрешение одного повело к наказанию всех людей, то правый поступок одного ведет к оправданию и жизни всех людей. И как непослушание одного сделало грешниками многих, так и покорностью одного многие сделаются праведными" (К римлянам 5:12, 18-19). Решение через крещение было подтверждено в Декретах Трентского Совета (1545-1563): "Поскольку грехопадение вызвало потерю праведности, впадение в рабство к дьяволу и гнев Божий и поскольку грех первородный передается по рождению, а не подражанием, поэтому все, что имеет греховную природу и всяк виновный в грехе первородном может быть искуплен крещением". В иудаизме первородный грех не является проблемой. Для еврея неприемлемо утверждение, что мы все родились грешниками. Всякий человек рождается невинным. Он или она сами делают свой моральный выбор — грешить или не грешить.

Общая христианская проблема — пророчество о Мессии не было исполнено, когда пришел Иисус.

Христианское разрешение проблемы — Второе Пришествие.

Христианам Второе Пришествие необходимо для того, чтобы Иисус мог выполнить мессианские пророчества, которые он должен был выполнить при жизни, но не сделал этого. С еврейской точки зрения это не проблема, поскольку у евреев никогда не было основания верить, что Иисус был Мессией. Решение проблемы тоже неприемлемо для евреев, поскольку в еврейской Библии второе пришествие не упоминается.

Третья христианская проблема - люди не могут добиться спасения своими делами.

Христианское решение — смерть Иисуса искупает грехи тех, кто верит в него.

Этой проблемы не существует для евреев, поскольку согласно иудаизму люди могут добиться спасения посредством своих поступков. В разрешении этой проблемы христианство полностью отличается от иудаизма. Во-первых, какие грехи человечества искупает смерть Иисуса? Поскольку Библия обязывает только евреев соблюдать законы взаимоотношений человека с Богом, нееврейский мир не мог совершить такого греха. Единственными грехами, которые совершают неевреи, могут быть прегрешения против людей. Искупает ли смерть Иисуса прегрешения одних людей против других? Очевидно, да.

Эта доктрина прямо противоположна иудаизму и его представлению о моральной виновности. Согласно иудаизму сам Бог не может простить нам наших грехов по отношению к другому человеку. Только человек или люди, которым мы причинили вред, могут простить нас.

УЧЕНИЕ ИИСУСА И ИУДАИЗМ

Поскольку Иисус в общем исповедовал фарисейский (раввинский) иудаизм, большая часть его учения совпадает с еврейскими библейскими и фарисейскими верованиями. Есть, однако, ряд оригинальных учений, приписываемых Иисусу в Новом Завете, которые отличаются от иудаизма. Конечно, трудно установить, являются ли эти заявления его собственными или лишь приписываются ему.

1. Иисус прощает все грехи. "Сын человеческий обладает властью прощать грехи" {Евангелие от Матфея 9:6). Даже если приравнивать Иисуса к Богу (что само по себе является ересью для иудаизма), уже одно это заявление является радикальным отходом от принципов иудаизма. Как уже отмечалось, даже сам Бог не прощает все грехи. Он ограничивает свою власть и прощает лишь те грехи, которые совершены против Него, Бога. Как указано в Мишне : "День искупления предназначен для искупления грехов против Бога, а не грехов, совершенных против людей, за исключением тех случаев, когда пострадавший от грехов твоих был ублаготворен тобою" (Иома 8:9).

2. Отношение Иисуса к плохим людям. "Не оказывай сопротивления злому человеку. Напротив, если кто ударит тебя по правой щеке, подставь ему и левую" (Евангелие от Матфея 5'38-9) И далее: "Возлюби врагов твоих и молись за твоих притеснителей" (Евангелие от Матфея 5:44). Иудаизм, напротив, призывает оказывать сопротивление пороку и злу. Ярким примером тому в Библии является поведение Моисея, убившего египетского рабовладельца за то, что тот издевался над рабом-евреем (Исход 2:12). Вторым часто повторяемым примером из пятой книги Моисеевой является заповедь:

"Рука свидетелей должна быть на нем (злом человеке, творящем зло перед очами Господа Бога) прежде всех, чтоб убить его, потом рука всего народа; и так истреби зло из среды своей" (Второзаконие 7:17). Иудаизм также никогда не призывает возлюбить врагов людей. Это, однако, не означает, вопреки утверждению новозаветного Матфея, что иудаизм призывает ненавидеть врагов (Евангелие от Матфея 5:43). Это означает лишь призыв к справедливости по отношению к врагам. Еврей, например, не обязан возлюбить нациста, как того требовала бы заповедь Матфея.

Иисус сам во многих случаях отступал от своих собственных заповедей и принципов (например, в главах Евангелия от Матфея 10'32, 25:41) и, практически, ни одна христианская община за всю историю христианства не смогла полностью следовать принципу "непротивления злу" в повседневном поведении. Принцип непротивления злу не является нравственным идеалом. Лишь одна из христианских групп — свидетели Иеговы — проводит этот принцип в жизнь более или менее успешно. Возможно, поэтому члены общины свидетелей Иеговы, будучи узниками в фашистских концлагерях, были назначены эсэсовцами в качестве парикмахеров. Нацисты верили в то, что свидетели Иеговы не причинят им зла (не прибегнут к насилию), когда будут брить усы и бороды фашистским охранникам и прочим убийцам (см. в книге Эвелин ле Шен Маутхаузен, изд-во Факенхам, Норфолк, Великобритания,1971, стр. 130).

3. Иисус утверждал, что люди могут прийти к Богу только через него — Иисуса. "Все передано Мне Отцом Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть" (Евангелие от Матфея 11:27). Это в корне отличается от иудаизма, где каждый человек имеет прямой доступ к Богу, ибо "Бог с теми, кто взывает к Нему" (Псалтирь 145:18).

В христианстве только верующий в Иисуса может прийти к Богу. В иудаизме любой человек может приблизиться к Богу, для этого не обязательно быть евреем.

ПОЧЕМУ ЕВРЕИ НЕ СЧИТАЮТ ИИСУСА МЕССИЕЙ?

Иудаизм не считает Иисуса Мессией потому, что он не исполнил библейских пророчеств, ожидавшихся от прихода Мессии. Самое главное пророчество, связанное с приходом Мессии в те дни, было: "И будет Он судить народы, и обличит многие племена; и перекуют мечи свои на орала, и копья свои — на серпы; не поднимет меча народ на народ, и не будут более учиться воевать" (Исайя 2:4 и 2:1-3, ! 1:1-10). Другими словами, с приходом Мессии в мире должен воцариться мир. Если этого не свершилось, стало быть, Мессия еще не пришел. Талмуд отмечает, что во втором веке н.э. раввин Акива, величайший раввин своего времени, верил в то, что Шимон Бар Кохба был Мессией. Однако восстание Бар Кохбы против Римской империи было подавлено, и раввин Акива понял, что Бар Кохба не является Мессией, ибо приход Мессии должен был принести всеобщий мир и дать возможность евреям жить мирно и независимо в Израиле. Бар Кохба, однако, почитался и продолжает почитаться как праведный человек...

За последние девятнадцать веков уже стало достаточно очевидно, что мира, который предсказывали пророки, нет как нет, однако христиане продолжают считать Иисуса Мессией. Как они, христиане, объясняют это несоответствие? Грядет, говорят христиане. Второе Пришествие, когда

Иисус исполнит все пророчества, ожидавшиеся от Мессии. Для евреев, однако, такое объяснение логически неприемлемо, и мысль о втором пришествии Мессии нигде не упоминается в Библии. Фактически, сам Иисус, судя по тексту Нового Завета, не имел понятия о втором пришествии, ибо говорил своим ученикам о том, что многие из них будут еще живы, когда свершатся все библейские пророчества, связанные с приходом Мессии (Евангелие от Марка 9:1, 13:30). Идея второго пришествия, очевидно, была сформулирована более поздними христианами, чтобы объяснить верующим, почему Иисус не выполнил мессианских пророчеств. Попытки христиан сослаться на цитаты из еврейской Библии для "доказательства" мессианской роли Христа являются неубедительными для многих серьезных исследователей Библии. Давид Бергер, профессор истории в Нью-йоркском городском университете, например, писал в одной из своих неопубликованных работ:"... у нас имеются неопровержимые доказательства того, что Мессия не появлялся до сего времени; эти очевидные факты "опровергаются" весьма сомнительным набором цитат, произвольно и насильственно выдернутых из контекста Библии и неправильно истолкованных". Вот как, например, христиане истолковали высказывание пророка Исайи (7:14): "Итак, Сам Господь даст вам знамение: Дева во чреве приимет, и родит Сына, и нарекут имя Ему : Эммануил". В Новом Завете (Евангелие от Матфея 1:22-23) слово "дева" (молодая женщина, или "алма" на древнееврейском языке) заменено словами "дева непорочная". И вот уже почти две тысячи лет эта ошибка используется как "доказательство" того, что непорочное зачатие Христа якобы было предсказано в Библии. Но слово "алма" вовсе не означает "невинная (непорочная) девушка". Для этого на иврите существует другое слово — "бетула" (см., например, в книге Левит 21:3, или во Второзаконии 22:19 и 23:28, или в Иезекиилё 44:22). Если бы пророк Исайя имел в виду "непорочную деву", он так бы и сказал, употребив слово "бетула". Сам контекст Библии, из которого взята вышеуказанная цитата, свидетельствует о неправильном истолковании: пророчество Исайи относится ко времени царствования Ахаза, короля Иудеи, жившего в ту же эпоху, что и пророк Исайя, то есть за 700 лет до Христа.

Второй, более значительный пример попытки использования еврейского текста Библии для обоснования христианских догм мы находим в главе 53 книги Исайи. В этой главе Исайя описывает страдающего и отвергнутого "раба Божьего". Утверждение христиан о том, что эта глава относится к судьбе Иисуса Христа — всего лишь вопрос веры. Логически это никоим образом не подтверждается в самом тексте. Упоминаемый "раб Божий" — это либо сам Исайя, который, подобно многим еврейским пророкам, подвергался преследованиям за свою непреклонную веру в Бога, либо весь народ Израиля, неоднократно упоминаемый именно в таких выражениях на протяжении всей книги Исайи, во многих главах (41:8-9, 44:1-2, 21,26, 45:4, 48:20, 49:3). Такое христианское толкование важного библейского текста, относящегося к судьбе евреев, побудило еврейского философа Елиэзера Берковица выразить следующую мысль в своей книге Вера после Катастрофы (Нью-Йорк, изд-во Ктав, 1973, стр. 125-126): "Избранный Богом народ является страдающим слугою Господа. Величественная 53 глава Исайи — это описание страданий и самопожертвования народа Израиля в течение веков. Отношение христиан к Израилю в течение всех веков еще раз доказывает трагическую правоту пророка Исайи.

Поколение за поколением христиане изливали свою неприязнь и бесчеловечность на голову Израиля, считая его "проклятым Богом народом".

К счастью, в последнее время многие христианские мыслители пришли к выводу о невозможности "доказать" мессианство Христа путем использования цитат из еврейской Библии и ссылками на нее. Д.С.Фентон, например, в своей книге Евангелие от Матфея пишет:

"Теперь стало очевидно, что Ветхий завет — это не собрание точных и детальных предсказаний будущих событий; предсказаний, которые будут поняты правильно лишь многие века позднее. Авторы Ветхого Завета фактически писали для своих современников и обращались к ним на доступном для них языке. И предсказывали они те события, которые, главным образом, свершатся в течение их собственной жизни. Таким образом, ссылки Марфея На Ветхий Завет... стали сегодня камнем преткновения для Многих верующих, читающих Библию в XX веке" (Евангелие от Матфея, Балтимор, изд-во Вестминстер, 1963, стр. 178). Подобно этому выдающийся христианский ученый и теолог В.С.Дэвис отмечает, что Евангелие цитирует Ветхий Завет весьма произвольно и выборочно: "Некоторые пророчества игнорируются, другие искажаются" (Комментарий: Тора и Догма, Гарвардское теологическое обозрение, апрель 1968, стр. 99). Другой христианский ученый Р.Тейлор отмечает в своих комментариях к Псалтирю (16:8-10) в работе, озаглавленной Библия для переводчика, что Новый Завет неправильно истолковывает весьма простые и ясные намерения авторов псалмов. Исходя из всего вышесказанного, объявлять Мессией того, кто не смог на деле принести миру мессианскую эру, является неприемлемым для евреев. Приравнивать кого-либо к Богу, как это делает христианство, болей того неприемлемо для евреев — это компрометирует идеал единобожия (монотеизма).

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Значительные расхождения во взглядах между иудаизмом и христианством не должны быть помехой для развития тесных и доброжелательных отношений между христианами и евреями. Многие христиане находятся в передовых рядах борьбы за создание этического и монотеистического мира, и евреи имеют гораздо больше общего с такими христианами, нежели с неверующими евреями. Что же касается противоречий и разногласий между двумя верами, Трюд Вайс-Розмарин писала в своей книге Иудаизм и христианство —различия (Нью-Йорк, изд-во Джонатан Дэвид, 1965, стр. 11-12): "Мысль о том, что для развития гармоничных отношений иудаизм и христианство должны слиться в одну веру — это тоталитарная аномалия мышления. Демократическое общество основано на предпосылке, что различия и разногласия не являются оправданием для неравенства возможностей... так же, как мы не можем заставить всех американцев голосовать за одну партию во имя национального единства". Это весьма важная мысль. Действительно, если мы не можем требовать от американского народа "однопартийного" отношения к выборам, то мы вправе требовать от него (народа) одинаковой преданности принципам демократического процесса волеизъявления. Когда люди разделяют демократические убеждения и принимают их, в большинстве. только тогда появляется возможность мирного сосуществования различных убеждений и верований. Вот так же и в религии: христиане и евреи имеют возможность гармоничного сосуществования, если они разделяют идеи и принципы этического монотеизма. Сегодня как никогда ранее нам нужно больше контактов и дискуссий между евреями и христианами для выработки, если хотите, программы "совершенствования мира по закону Божьему". Западное общество погрязает в моральной относительности, материализме и гедонизме (погоне за удовольствиями). Наш диалог, таким образом, должен мотивироваться не желанием обратить собеседника в свою веру, а искренним стремлением превратить этот безбожный и безнравственный мир в религиозный и нравственный.

МАРКСИЗМ И КОММУНИЗМ

Право никогда не может быть выше экономической структуры общества, определяющей развитие культуры. Поэтому мы категорически отвергаем любую попытку навязать нам какую-либо моральную догму — в качестве вечного, окончательного и непреложного закона морали.

Карл Маркс. Капитал

Мы заявляем, что наша мораль полностью подчиняется интересам классовой борьбы пролетариата... Мы не верим в вечную и абсолютную мораль... Мы отвергаем любую мораль, идущую не от человека (а от Бога, например) и лишенную классового содержания.

В.И.Ленин Речь на Съезде ВЛКСМ 2 октября 1920 года

...для марксизма не существует никакой причины (как беспричинна и сама вселенная), чтобы не убить или не эксплуатировать, или не пытать человека, если его, человека, ликвидация, или пытка, или рабский труд объективно содействуют историческому прогрессу.

Проф. Вилфрид Кантуэлл Смит

Ислам Новой истории

Не творите неправды в суде; не будь лицеприятен к нищему и не угождай лицу великого; по правде суди ближнего твоего.

Левит 19:15

ДВИЖУЩИЕ МОТИВЫ

В основе как марксизма, так и иудаизма лежит стремление усовершенствовать мир и установить "утопию" на земле. В этом их общая мотивировка. Иудаизм был первой религиозно-философской системой, давшей человечеству мессианское видение реальности: от обещания Бога "и благословятся в тебе все племена на земле" (Бытие 12:3), данного Аврааму, первому еврею, до более поздних пророков, выразивших свое стремление к братству и миру на земле, в частности, до заявления Исайи о том далеком будущем, когда люди "перекуют мечи на орала... и не поднимет народ на народ меча..." Марксизм является светским, нерелигиозным отпрыском иудаизма, ставящим перед собой задачу усовершенствования мира. Только в таком контексте мессианский характер и утопизм Карла Маркса становятся объяснимыми. Мышление Маркса, внука двух ортодоксальных раввинов, зиждилось на еврейской озабоченности проблемами нравственности. Как отметил нееврейский ученый и мыслитель Эдмунд Вильсон в своей работе по истории социализма, "Характерная черта еврейского гения — это нравственная мотивировка... Только еврей (Маркс) мог так бескомпромиссно и страстно бороться за улучшение положения неимущих классов". (К Финляндскому вокзалу, изд-во Анкор Даблдэй, Нью-Йорк, 1953, стр.307).

Таким образом, не в мотивировках и целях следует искать главное и коренное различие между марксизмом и иудаизмом.

СИСТЕМА

Это — вторая область, где больше сходства, нежели различия между марксизмом и иудаизмом. Обе философские системы предлагают всеобъемлющее видение мира. Фактически, и марксизм, и иудаизм можно назвать религиями.

Не удивительно, что мы характеризуем иудаизм как религию, хотя иудаизм представляет собой нечто большее, чем только религия. Но почему мы считаем марксизм религией?

Для верующего марксиста марксизм, безусловно, является религией. Марксизм создал своих "богов" (человек и материальный прогресс), своего пророка (Маркс), своих апостолов (Ленин, Сталин, Мао), свои абсолюты (материализм), свою этику (пролетарская солидарность), свое утопическое видение, свои универсально применимые ответы на все вопросы, свою общину верующих (партия), свои традиции и ритуалы (партсобрания, партсъезды) и даже свои церкви (сначала Москва, потом Пекин, потом все более мелкие "церквушки" столиц марксистских режимов). "Религиозная сущность марксизма поверхностно замаскирована отрицанием всех прочих установившихся религий мира в соответствии с декларациями самого Маркса... Подобно средневековому христианству, марксистская система взглядов пытается предложить человечеству интегрированную, всеобъемлющую картину реальности, организацию всех доступных человечеству на данном этапе развития знаний в одно стройное целое и одновременно — "научные" ответы на всевозможные объяснимые вопросы". (Роберт Таккер. Философия и миф Карла Маркса, изд-во Кэмбриджского университета, 1961, стр.22.) Хотя марксизм и иудаизм являются всеобъемлющими системами миропонимания, хотя обе системы имеют сходные цели и мотивировки — во всем остальном они диаметрально противоположны.

ВЫСШЕЕ СУЩЕСТВО

Самое главное различие между иудаизмом и марксизмом касается сущности Бога и человека. В иудаизме "Бог есть единственный Господь", для Маркса же "самым высшим существом для человека является сам человек". (Маркс и Энгельс. Исторический материализм, Лейпциг, 1932, стр. 272.) Более того, марксистский бого-человек — весьма ревнивый бог, не терпящий никаких иных богов. Маркс писал, что "человеческое самосознание является самым высшим проявлением божественности, с которым ничто не может сравниться". Итак, человек есть бог, и наоборот, как писал Энгельс, "Бог есть человек". (Роберт Таккер. Философия и миф Карла Маркса, стр. 73).

Бог евреев тоже не терпит других богов, но это не мешает иудаизму и марксизму быть противоположными системами не только в связи с отношением к роли Бога и человека, но, главным образом, в связи с теми последствиями, к которым эта противоположность ведет.

МОРАЛЬ

Марксизм отрицает существование Бога, а как мы уже писали в первой главе этой книги, когда Бог отвергается, мораль становится относительной, что ведет к исчезновению объективности, Марксисты, от Маркса до Ленина и Мао, полагали всегда и последовательно, что не существует морали вне классового сознания, что любое революционное насилие морально оправдано и что противиться такому революционному насилию, исходя из общих для всех классов абсолютов морали, — это, мол, "буржуазная мораль".

Ни в какой другой области вопиющие различия между марксизмом и иудаизмом не проявляются с такой очевидностью, как в области морали. Марксистская мораль оправдывает и одобряет любой поступок, если он "служит делу классовой борьбы". Нравственность любого поступка, естественно, определяется очередным марксистом (или марксистами), стоящим у власти в данное время. Линия преемственности между Марксом и ГУЛАГом — прямая и непрерывная. Умерщвление "врагов народа" путем погружения их в ванну с кислотой — живьем! —не является для коммунистов безнравственным актом. Да и где такой моральный кодекс у коммунистов, который мог хотя бы теоретически осудить такие зверства?

Марксистское отрицание универсальной морали неизбежно ведет к утере политических свобод и к установлению тирании. Профессор Генри Бамфорд Парк отмечал в своей книге Вскрытие трупа марксизма (изд-во Чикагского университета, 1939, стр. 177): "Мысль о том, что все нравственные идеалы и ценности определяются социальной принадлежностью, ведет... к тирании коллектива (толпы), олицетворенной в личности диктатора. Только вера в объективную рациональную правду и в абсолютные нравственные ценности может сласти свободу, ибо только путем обращения к объективным стандартам морали может человек судить и оценивать действия своего правительства — и противоборствовать тем действиям и тому поведению, которые являются безнравственными".

Иудаизм, в отличие от марксизма, дал человечеству этический монотеизм, объективные эталоны нравственности, без -которых тирания становится неизбежней. Личное, индивидуальное нравственное поведение является квинтэссенцией морали в иудаизме. Для марксистов же это не имеет ни малейшего значения. Можно, конечно, возразить, что такой тиран, как Сталин, был лишь исключением, или, на языке марксистов, "уклонистом". Это возражение может, до некоторой степени, относиться к экономической политике Сталина, но совершенно неуместно с точки зрения морали. Во-первых, в марксизме нет ничего, что могло бы послужить юридической (политической или моральной) основой для осуждения действий Сталина, таких, как массовые убийства, уничтожение 17 миллионов людей только за то, что Сталин объявил их "врагами народа". Действия Сталина можно было бы охарактеризовать как безнравственные, только если рассматривать их с точки зрения абсолютной и всеобщей морали, стоящей над экономическими, национальными и классовыми интересами, не говоря уже об интересах личной власти, которыми практически руководствовался Сталин во многих случаях. Но такая "надклассовая" мораль — это как раз то, что категорически отвергает марксизм! Во-вторых, Сталин проводил политику массового террора отнюдь не в марксистских целях, а скорее в целях удержания и укрепления непопулярной и отвратительной для большинства людей власти — личной, как мы отметили выше, и партийно-бюрократической. Сталин лишь продолжал массовый террор, начатый Лениным и прочими марксистами, стремившимися к точно такой власти. У предшественников Сталина можно отметить лишь единственный, да и то временный отход от этой общей политики массового террора: в своей работе Детская болезнь левизны (1920 г.) Ленин осудил террор (в частности, политические убийства), ибо большевики в то время пришли к выводу, что такая политика может ослабить "рабочее движение" и оттолкнуть "массы", которые могут прийти к "неправильному" (с точки зрения большевиков) выводу, что революция может победить в результате действий "героев-одиночек" (террористов), а не путем революционного движения "масс". Но Ленин тут же поспешил оговориться, что это временное отрицание террора — это лишь "тактика, вызванная условиями политической обстановки", и что марксистам вменяется в обязанность применять такую "миролюбивую" политику и методы борьбы, только если они приносят успех. (Р.Н.Кэрю Хант. Этика марксизма в сборнике Марксизм под редакцией М.Кёртиса. Нью-Йорк, изд-во Атерон, 1920, стр. 109-110).

В-третьих, всю свою политическую жизнь Сталин почитался всеми прочими марксистами как "убежденный, настоящий марксист". Даже в наши дни этот убийца, перещеголявший своего "кровавого двойника" Гитлера, свято почитается коммунистами, стоящими у власти во многих странах соцлагеря, в частности, в коммунистическом Китае. Портреты Сталина украшают центральные площади Пекина, в его честь выпускаются почтовые марки и открытки.

ЧЕМ ОПРЕДЕЛЯЕТСЯ ПОВЕДЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА?

Марксизм полагает, что экономика движет развитием общества. Соответственно надо, мол, искать причину антиобщественного поведения людей в "экономических силах". Люди совершают плохие поступки вследствие своего экономического положения в обществе или классовой принадлежности. Хотя иудаизм и признает важность экономики в развитии общества, он настаивает, что поступки людей определяются природой самих людей. Жадность, возможно, содействовала развитию капитализма. Но не капитализм породил жадность в человеке — она была свойственна человеческой природе задолго до возникновения самой идеи капиталистического "первоначального накопления" и "прибыли". Согласно иудаизму, люди создают общество, и даже в порочном, преступном обществе отдельные положительные люди находят силу воли поставить себя выше пороков общества и оставаться нравственными. Люди. а не „экономические силы", создали Освенцим и ГУЛАГ. Подтверждение этой мысли мы находим в двух библейских преданиях. Первое повествует о Каине и Авеле — двух первых человеческих существах после Адама и Евы. Один из них — Каин — оказался убийцей! Главный смысл этого предания очевиден: зло исходит от самого человека, ибо во времена Каина еще не существовало никакого "общества" или "экономических сил", которые повлияли бы так пагубно на мораль и поведение Каина... Второе предание — о Ное, единственном нравственном человеке в аморальном обществе, которого Бог решил спасти во время потопа. Каждый человек эпохи Ноя, кроме самого Ноя и его семьи, расплатился своей жизнью за аморальное поведение, за свои личные безнравственные поступки (грехи). Несмотря на тот факт, что весь мир, кроме Ноя, был порочным. Ной оставался глубоко нравственным человеком и был спасен.

ПУТЬ К ДОСТИЖЕНИЮ СОВЕРШЕНСТВА

Так как экономические силы определяют, по мнению марксистов, историческое развитие общества и порождают в нем зло, существующий "порочный" экономический строй необходимо разрушить "до основания...", — и притом революционным, насильственным путем. Иудаизм тоже стремится улучшить, усовершенствовать этот не всегда справедливый мир, но он категорически отвергает революционные методы, ибо считает, что корень зла — не в экономике и общественно-политической структуре, а в самом человеке. Поэтому иудаизм, прежде чем разрушать или изменять несовершенное общество, старается изменить к лучшему каждого человека, прежде чем этот несовершенный (и порою безнравственный) человек возьмется за переделку мира. Это, безусловно, более медленный и менее романтичный процесс совершенствования- мира, нежели революция. Некоторые мыслители находят методы и требования иудаизма слишком ограничивающими и сковывающими "исторический прогресс" и саму динамичную природу человека. Возможно, это выглядит так по сравнению с "моральной анархией" революционной борьбы. Но методы иудаизма бесконечно более эффективны в достижении конечной цели — добра и мира без насилия. Марксистские же революционеры, напротив, по достижении ими власти становятся ничуть не более благими, чём те "тираны", которых они свергают во имя прогресса. Да и зачем им быть лучше? Разве у марксистов существуют какие-либо эталоны нравственности и добра? Нет ни малейшей причины верить в то, что марксистские революционеры, захватив власть, станут более нравственными и добрыми людьми, ибо сами они — не лучше, а часто намного хуже тех, кого они свергают. Переход от идеалистических теорий Маркса о "сознательности передового рабочего класса" к беспрецедентной (за исключением Гитлера) жестокости и массовому террору, развязанному Лениным, Сталиным, Мао, Пол Потом и прочими марксистами, не должен удивлять никого. Такое зло и такая звериная жестокость заложены в самой системе марксизма, где отсутствует личная, индивидуальная, надклассовая моральная ответственность и где экономическая база, а не люди — живые люди— является первоочередным объектом и "причиной" изменения общества.

ПРИРОДА ЧЕЛОВЕКА

Теперь нам должно быть ясно, как иудаизм и марксизм рассматривают человека и его природу. Так как марксизм утверждает, что экономические силы несут ответственность за злые дела людей, и поскольку марксизм предлагает в качестве панацеи против антиобщественного поведения революцию, то из этого следует, что с точки зрения марксизма люди, в основном, являются добрыми и положительными существами, которые грешат поневоле, под давлением "порочного общества". Иначе, если верить марксизму, и быть не может: если бы Маркс считал, что люди творят зло вне зависимости от своего экономического статуса и классовой принадлежности, то все его "научные" теории не стоили бы ломаного гроша, особенно в качестве программы усовершенствования мира. Чтобы "научно" обосновать положительность и априорную доброту пролетариата и человеческой природы вне давления порочных экономических сил, Фридрих Энгельс написал в 1884 году работу "Происхождение семьи, частной собственности и государства". Книга эта, основанная на идеях ныне дискредитированного американского антрополога Луиса Моргана, должна была доказать, что" первобытный человек был, якобы, эдаким замечательным парнем, которого впоследствии испортила и морально разложила возникшая в результате технического прогресса частная собственность. Первобытный человек, судя по Энгельсу, жил в идеальном примитивном коммунистическом обществе, где отсутствовала эксплуатация человека человеком и где все люди добровольно сотрудничали ради общего блага, как одна счастливая, большая и братская семья! До возникновения частной собственности, пишет Энгельс, до появления классов и до "отчуждения труда" люди пребывали в состоянии благодати, которую можно восстановить лишь с построением нового, на сей раз "научного", коммунистического общества. И тогда никакие экономические силы не смогут предотвратить всестороннее и гармоничное развитие нормальной и доброй человеческой натуры, заложенной в человеке самой природой...

А вот что совершенно недвусмысленно говорит иудаизм по поводу "врожденной" доброты человека (или отсутствия таковой). Среди самых первых описаний природы человека в Торе мы находим изречение Бога (Бытие 8:21): "Предрасположенность сердца человека (или его ума) — это зло с, раннего возраста". Сотворение человека "по образу и подобию Бога" не означает в иудаизме, что человек добр в своей основе. Это означает, что человек, в отличие от животных и подобно Богу, имеет понятие о добре и зле и обладает свободой выбора между ними. Иудаизм не считает, что человек непременно и наследственно порочен. Но учитывая, что человек по природе своей чаще бывает эгоистичным, нежели альтруистом, иудаизм заключает, что творить зло легче, чем творить добро. Человек должен учиться творить добро — путем воспитания и самодисциплины. Для того, чтобы творить зло, такого усилия не требуется. "В человеке заложен яд", — отмечается в Талмуде, — "и Тора есть противоядие" (Киддушин 30-Б). Маркс жил в эпоху, когда человечество было опьянено самолюбованием и оптимизмом. Либерал XIX века обожествлял человека, который в его сознании "звучал гордо". Это была эпоха "освобожденного Прометея". Мы, люди, живущие в XX веке, после Фрейда, Майданека и ГУЛАГа, мы, ежедневно слушающие по радио сообщения о террористических актах и бессмысленных ' преступлениях, — мы, наверное, отвергнем наивную беру в "благородного дикаря". Современный человек мало чем отличается (наследственно) от первобытного человека. Все мы способны стать каинами. Каждый из нас должен бороться со своими слабостями, точно так же, как наши далекие первобытные предки.

Марксизм настаивает, что люди в основном добры. Но что же это за "основная" доброта, если она уступает злу всего-навсего из-за каких-то "экономических условий"?

Как марксисты могут объяснить поведение и абсолютно различные этические стандарты, которым следуют различные люди при одной и той же "экономический формации"? И даже — в среде одного класса?! Далее, если все мы в основном добрые существа и если только экономические факторы, не поддающиеся нашему контролю, заставляют нас творить зло, как же тогда могут марксисты проявлять такую свирепую жестокость по отношению к "классовым врагам", вся вина которых состоит только в том, что они родились во "враждебном классе"? Более того, как объяснить массовое физическое уничтожение "классовых врагов" в коммунистическом обществе, где "злые" экономические силы вроде бы уже устранены с приходом самих "добрых" марксистов к власти? Ответ на всё эти вопросы прост: для марксизма личность человека не имеет никакой ценности. Для Маркса "не индивидуумы, но только и всегда социальные классы имеют объективную реальность". (Капитал. Вступление, стр. ХХУШ). В иудаизме человек обязан вначале работать над собой, чтобы стать хорошим и добрым. В марксизме человек не обязан менять себя к лучшему — человек подвергает изменению только общество.

СВОБОДА

Как марксизм, так и иудаизм весьма озабочены проблемой человеческой свободы. Но рассматривают они ее по-разному.

С точки зрения марксизма, рассматривающего реальность материалистически, несвобода (или отсутствие свободы) является результатом действия чисто внешних сил и обстоятельств — зависимость человека от рабовладельца, капиталиста или какой-либо группы людей, поддерживающих материальное (имущественное) неравенство. Свобода, следовательно, есть не что иное, как освобождение от зависимости такого рода, или, в случае рабочего класса ("пролетариата") — освобождение от "цепей экономической зависимости". Как утверждает известный марксистский лозунг, "пролетариату нечего терять, кроме своих цепей". В иудаизме свобода также играет основную роль. История евреев фактически тоже началась с их освобождения из рабства у египетских фараонов. В основе Шабата и Песаха (еврейской Пасхи) лежит историческая тема освобождения от зависимости — физической. Однако иудаизм полагает, что люди могут быть порабощены двумя видами несвободы — внешней и внутренней. Как только человек освобождается от внешней несвободы, он обязан освободить себя от внутренних "цепей" — эмоциональной неуравновешенности, жадности, невежества, эгоизма и т.п. Поэтому иудаизм не считает, что древние евреи были полностью свободными даже после исхода из египетского рабства. Евреи были освобождены лишь внешне, физически. Только с принятием Закона Божьего на Синае евреи приступили к подлинному освобождению себя от внутренней несвободы: "Человек не свободен до тех пор, пока он не принял Тору", как отмечает Талмуд (Пиркей Авот 6:2). Как правильно замечает Роберт Таккер в своем труде Философия и миф Карла Маркса (стр. 237), "единственной проблемой, которую может решить свобода, является устранение зависимости человека; но достижение такой свободы не является решением проблемы, это лишь получение возможности решить ее... Настоящее возмужание и освобождение человека возможно лишь после реализации этой возможности в поисках истинных решений -проблем •человеческого бытии". Это высказывание Таккера перекликается с иудаизмом, где главный упор делается не на внешней, физической свободе, как у марксистов. По Марксу получается, что человек нуждается только во внешней, материальной свободе: "свобода... есть сущность человека... Ни один человек не станет бороться против свободы". (Дебаты о свободе прессы. "Райнише цайтунг", 12 мая 1842 года). Но как же тогда Маркс объяснил бы повальное "бегство от свободы" (по знаменитому афоризму Эриха Фромма), бегство, которое мы наблюдаем в двадцатом веке, в частности, феномен стремления людей в передовых и индустриально развитых странах к тоталитарному строю? Маркс не сталкивался с этой противоречивой проблемой, он жил до возникновения фашизма и социализма как государственных систем. Маркс жил в эпоху, когда мир, верил в человека. Сегодня мы знаем, однако, что те, кто верил в "человека, сущностью которого является свобода" и в то, что человек не нуждается в самоконтроле и самодисциплине духовного порядка, создали общества куда менее свободные, чем те, которые следуют библейскому принципу "предрасположенность сердца человека — зло с раннего детства" и где, следовательно, настаивают на внутреннем обогащении человеческой натуры. Алексис де Торкевилл правильно предсказал в прошлом веке: "Тот, кто ищет в свободе нечто иное, нежели саму свободу, обречен на зависимость и рабство". До тех пор, пока мы будем рассматривать свободу как отсутствие внешних давлений и зависимости от внешних обстоятельств, до тех пор, пока мы не оценим важность внутренней свободы, достигаемой посредством самоконтроля, наши шансы жить в мире без свободы будут ничтожны. Человечество должно подвергнуть обывательский взгляд на человеческую свободу строгому пересмотру. Если и в самом деле поведение людей определяется классовой принадлежностью и экономическим статусом, как мы можем говорить о "свободе как сущности человека"? Если люди настолько беспомощны и бессильны перед лицом "экономических сил", какова же тогда наша истинная сущность? Иудаизм дает более удобоваримый ответ: люди должны сознательно работать над собой, чтобы стать более добрыми. Подобно этому, достижение подлинной свободы требует упорного индивидуального труда. Марксизм не видит такой необходимости.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Если бы марксизм был просто экономической теорией, у нас не было бы необходимости сравнивать его положения с иудаизмом. Иудаизм не противоречит никакой экономической системе, если только она, эта система, нравственна. Хороший еврей может отлично существовать и при капитализме, и в условиях социализма (как, например, в израильских кибуцах). Но главное противоречие между иудаизмом и марксизмом — не экономического, а нравственного порядка. Марксизм претендует на всеобъемлющее, "научное" видение реальности, включая философию, политику и мораль. В конечном итоге, предмет спора намного важнее, нежели противоречие между коммунизмом и капитализмом. Речь идет о противостоянии материалистического "детерминизма" подлинной свободе, моральной относительности — универсальной и абсолютной морали, человеческой "врожденной доброты" — доброте потенциальной и сознательно избранной человеком. "Что касается моральной относительности, порожденной марксизмом, то она дает весьма опасные результаты и приводит к пагубным последствиям как в теории, так и в политической практике современного мира, — пишет Парк в своей книге Вскрытие трупа марксизма (стр. 177-178). — Определяя культуру степенью классовой борьбы, объясняя верования каждого индивидуума его ролью в этой "борьбе", оправдывая любые методы борьбы "величием цели" и определяя конечную неизбежную "научную" цель истории как захват власти пролетариатом, марксизм подчиняет и порабощает человека и узаконивает, "облагораживает" тиранию, жестокость и массовые убийства".

Вопросы и проблемы, диаметрально разделяющие марксизм и иудаизм, глубоки и многочисленны. Не будет преувеличением сказать, что конечная борьба идей в этом мире — это борьба между Моисеем и Марксом, между единобожием и тоталитаризмом.

ГУМАНИЗМ

Разум нейтрален, образование нейтрально, природа человека нейтральна. Но именно эти элементы являются основой гуманистического рецепта создания "нравственного" мира.

Гуманизм нравится многим людям, которые отвергают Бога и "организованную" религию, но все же остаются верными идеалам этического поведения и стремятся к созданию нравственного мира. Гуманизм основан на вере

в то, что человечество не нуждается в Боге и религии, чтобы усовершенствовать мир и сделать его нравственным.

Мы уже рассматривали детально все те проблемы и аргументы, которые ведут к признанию необходимости организованных религиозно-этических систем, веры в Бога и соблюдения абсолютов морали (Вопросы 1, 2 и 3). Не будем повторяться.

Но так как и гуманизм, и иудаизм стремятся к созданию нравственного мира, то главным вопросом при сравнении этих двух философских систем будет следующий: какая из них более эффективна в достижении вышеуказанной цели? На наш взгляд, более эффективен иудаизм. Гуманизм настаивает на том, что либо мораль вообще относительна (поэтому любой индивидуум может истолковывать добро и зло как ему заблагорассудится и, следовательно, нравственности вообще не существует, как мы писали в первых главах этой книги), либо моральные абсолюты существуют, но... они практически являются подменой моральных абсолютов Бога моральными абсолютами, состряпанными самими гуманистами. Гуманисты отрицают существование Бога и приписывают человеку заслугу создания понятия о морали. Но какому именно человеку? Самому умному? Самому практичному? Человеку, обладающему качествами вождя? Или человеку из "толпы"? Далее, гуманисты утверждают, что "мораль — это побочный результат жизненного опыта человечества" (Манифест гуманистов-2, 1973 год). Но кто именно обобщает "жизненный опыт" для всех нас, имеющих столько же различных опытов, сколько различных людей живет на земле? Или каждый из нас "обобщает" опыт и создает мораль для себя1 Гуманисты обычно отвечают, что последнее верно: каждый человек строит свою мораль, основываясь на своем жизненном опыте. Но тогда мы возвращаемся "на круги своя" — к моральной относительности и к отрицанию каких-либо общепринятых моральных стандартов — то есть, к исчезновению морали вообще...

На это гуманисты, обычно, возражают, то разум, мол, способен создавать и поддерживать моральные стандарты. Разум — вот главный судья гуманистов, разделяющий понятия добра и зла. Разум и вера в него заменяют гуманистам религию. "Рациональность сознания или даже стремление к рациональности, — пишет профессор философии Иельского университета Бранд Бланшард, — занимает место веры... Относитесь с разуму серьезно... Пусть он (разум) ведет вас свободно, пусть он формирует вашу веру, ваше поведение. Он поведет нас правильным путем, если что-либо вообще способно в этом мире повести вас правильным путем..." (журнал Гуманист, ноябрь-декабрь 1974).

Как мы уже спорили в первой главе этой книги, вера в то, что разум ведет к нравственному поведению, сама по себе иррациональна. Разум способен оправдывать любую мораль и любое преступление: "рациональные" древние греки, например, сбрасывали больных младенцев в пропасть. В XX веке многие полагают, что поддерживать коммунизм или фашизм вполне разумно (рационально). Разум часто вступает в противоречие с моралью, ибо стандарты морали часто требуют поведения, прямо противоположного личным, "рациональным" интересам, комфорту или даже самосохранению. Хотя мораль подсказывала многим людям во время Второй мировой войны, что нужно бороться против нацизма, большинство считало это неразумным и мало кто внимал голосу морали. А те, кто восстал против нацизма, руководствовались не соображениями разума, а всегда только моральными убеждениями.

Гуманисты настаивают на том, что, кроме разума, созданию добропорядочного общества способствует образование. Зигмунд Фрейд писал в Вене в 1927 году:

"Цивилизация не должна опасаться умных и образованных людей. Именно они заменяют религиозные мотивы хорошего поведения другими, нерелигиозными, рациональными мотивами этики..." (Будущее одной иллюзии. Изд-во Нортон, Нью-Йорк, 1961, стр. 39.) Десять лет спустя после этого знаменитого заявления доктор Фрейд смог самолично убедиться, что "опасаться" следует как образованных, так и необразованных людей: австрийские и немецкие коллеги Фрейда, весьма интеллигентные люди, проявили ничуть не больше нравственной силы или мудрости по отношению к фашизму. Многие из них не только политически поддержали нацистов, но, как показывают документы Ассоциации медиков Германии, приведенные в книге Макса Вайнриха Профессора Гитлера (Нью-Йорк, изд-во Иво, 1946), сами участвовали в преступлениях нацистов против человечности.

Да и в нынешних демократиях многие интеллектуалы демонстрируют удивительное отсутствие моральных убеждений. Что касается поддержки Сталина многими западными интеллигентами, то профессор Джордж Уотсон из Кембриджского университета, например, писал: "Опубликованные данные свидетельствуют о том, что многие западные интеллигенты эпохи Сталина верили в необходимость "ликвидации" и "чисток" в СССР хотя бы в том смысле, что не возражали против этих акций (и желали их)..." (Одураченные интеллигенты, журнал Энкаунтер,"декабрь, 1973). Связь между нерелигиозной образованностью и нравственным поведением весьма слаба, если вообще имеет место. Так же, как и разум, образование может быть инструментом аморального поведения. Поэтому следует спросить гуманистов: на чем базируется ваша мораль, если у нее нет и быть не может религиозной основы? Третьим столпом гуманизма, помимо разума и образования является вера в изначальную порядочность человека. Гуманисты верят в гуманного человека. Если оглянуться назад, вспомнить жестокую историю рода; человеческого, в особенности зверства нашего XX века, самого антирелигиозного в истории, то вера в гуманность человека покажется более иррациональной, нежели вера евреев в Бога и в потенциальную, (свободно избранную) доброту человека. Просто диву даешься, как гуманисты могут верить в "изначальность" и априорность человеческой доброты, взирая на войны, насилие, -преступность, лицемерие и ложь, апатию и жестокость окружающего мира. Жестокость и насилие, проповедуемые в кинофильмах и телепередачах, восторг при виде мордобоя на льду во время хоккейных матчей и, наиболее яркий пример, жестокость более сильных детей по отношению к слабым, даже во время обычной мирной игры в парке — это ли не доказательства абсурдности идеализации "доброго" человека вне религии и нравственных стандартов? Итак, разум нейтрален, образование нейтрально, нейтральна и сама природа человека. Но именно эти факторы являются основанием для создания "нравственного" мира в представлении неверующих гуманистов. По сути дела, гуманисты повторяют почти все этические идеалы, которые иудаизм проповедует на протяжении уже трех с лишним тысяч лет и весьма успешно претворяет в жизнь, по крайней мере в еврейском народе. Однако в отличие от гуманизма иудаизм предлагает по крайней мере четыре вещи, которых так не хватает гуманизму для воплощения этических идеалов:

1. Система этических законов. Иудаизм содержит наиболее полный свод этических законов, известных человечеству (см. главу Вопрос второй, где описана эта система). Имеет ли гуманизм подобную систему, хотя бы в отношении благотворительности, обязательную для всех людей, рожденных в семьях гуманистов? Имеется ли у гуманистов что-либо, подобное трактату о вреде распространения слухов и сплетен, изложенном на 200 страницах текста, как в иудаизме? Имеется ли гуманистический кодекс законов, предписывающих пути и способы выполнения декларируемых этических норм, как в иудаизме? Увы, ничего подобного в системе гуманизма нет, там преобладают идеалы, но отсутствуют правила и законы их претворения в жизнь.

2. Система этических законов, данная Богом. Иудаизм не просто "советует" евреям относиться порядочно к окружающим людям, быть честными в деловых операциях или сострадательными по отношению к животным и природе. Иудаизм приказывает евреям именем Бога поступать в соответствии с этическими законами. И приказание это относится в равной степени и к простым верующим, и к "сильным мира сего" — вождям, лидерам, авторитетам. Такой обязательности мы не наблюдаем у гуманистов.

3. Система этических законов, универсальная для народа в целом. Исходя из двух предыдущих положений, иудаизм предлагает универсальный и всеобщий критерий для суждения о характере и поведении людей. У еврейского народа имеется систематический кодекс, основанный на "всевышнем" авторитете, который облегчает людям задачу "исправления" и своего поведения, и поведения окружающих. Еврей, например, может конкретно и четко указать: "Я (ты, он или мы) нарушили такой-то закон Бога и поступили вопреки воле Его". Для исправления поведения людей у евреев имеется иудаизм. А что есть у гуманистов? Если, скажем, гуманист совершает греховный поступок, что мы скажем ему — опыт человечества, разум и главный редактор журнала Гуманист советуют вам исправиться?

4. Метод передачи этической системы от поколения к поколению. Более трех тысяч лет иудаизм переходит "в наследство" последующим поколениям евреев — путем изучения законов и их соблюдения. Каким образом гуманисты передают свое идейное наследство своим детям? Моральная "необязательность" лишает гуманизм такой важной системы "наследственности".

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, какая из систем более успешна в формировании этики каждой личности? Религиозный гуманизм или нерелигиозный гуманизм? Этический гуманизм или монотеистический гуманизм? Каждодневное и обязательное воплощение идеалов на практике или "благонамеренное", но ни к чему не обязывающее упование на изначальную доброту человека? Ответ, как нам кажется, очевиден — в пользу иудаизма. Народ, действия которого мотивируются религиозностью, более этичен, нежели народ, этика которого зиждется на "доброй воле" — без религии.