Предопределение и свободная воля

Предопределение и свободная воля

Когда изучаешь связь между высшим и низшим мирами, пожалуй, труднее всего разобраться в парадоксе Б-жественного предвидения и свободной воли человека. Эта классическая проблема возникает перед каждым, кто размышляет о свободной воле и знает, что Б-гу должно быть известно абсолютно все о будущем.

Проблема такова. Б-г абсолютен и безупречен во всех смыслах, - это аксиома и один из фундаментальных принципов Торы. Поскольку Он не подвластен времени, Ему известно будущее. Поэтому, если Б-г знает о намерении человека совершить то или иное действие, можно ли говорить, что человек поступает так по свободному выбору? По логике вещей, он вынужден совершить его, поскольку Творец знал об этом действии еще до его осуществления - никакого другого варианта просто нет. Человеку может казаться, что он выбирает между вариантами, но в действительности существует лишь одна возможность и у человека нет никакой свободной воли.

Рассуждая логически, эта проблема ставит нас перед неудобным выбором: либо в Б-жественном предвидении скрывается какой-то дефект и Творец не вполне сведущ в будущих поступках человека, либо нам следует признать, что свобода выбора иллюзорна. Первый вариант - это самая настоящая "кфира", прямое отрицание Б-га, поскольку одна из важнейших аксиом иудаизма - вера в Его абсолютное совершенство. Второй вариант тоже проблематичен. Вся Тора зиждется на утверждении, что человек обладает реальной свободой выбора. Например, доктрина вознаграждения и наказания теряет всякий смысл, если отсутствует свободная воля. Как можно спрашивать с человека, награждать и карать его, если он не может избежать каких-то поступков, не может не делать того, что ему предначертано? Тогда все заповеди Торы потеряли бы смысл, и мир человеческих поступков превратился бы в бессмысленную головоломку.

Пытаясь разрешить это противоречие, некоторые люди говорят, что Б-жественное предвидение не имеет причинной основы, другими словами, знать исход события до того, как оно произойдет, это еще не значит способствовать его осуществлению - предвидение не равнозначно судьбе. Если я могу предсказать, что ты будешь делать завтра, я - вовсе не причина твоих действий; предвидение и предопределение - это две разные вещи. Однако Рамбам, чье мнение в данном вопросе считается наиболее авторитетным, решает его в ином русле. Человеческая способность предвидеть события - это, конечно, не причина, однако Б-жественное предвидение означает нечто совсем иное: оно абсолютно, - такова его главная суть. Другими словами, если Г-сподь знает, что произойдет какое-то событие, оно должно неизбежно произойти (в отличие от события, которое предвидит человек); по-другому просто быть не может. Именно здесь начинается конфликт с принципом свободной воли.

* * *

Как подходит Тора к этой теме? Еврейская доктрина здесь ясна и недвусмысленна: несмотря на очевидный парадокс, существуют обе вещи - Б-жественное предвидение и свободная воля человека; и то, и другое - аксиомы Торы. Любое отрицание или ограничение одного из этих положений - предвидения или свободной воли - равнозначно отрицанию фундаментального принципа Торы. Б-г совершенен и абсолютен; Он вне времени; а мы, люди, обладаем свободной волей.

Рамбам, обсуждая эту проблему, приходит к выводу, что в нашем восприятии существует противоречие между знанием, которое предшествует какому-то выбору, и свободой этого выбора, но за пределами нашего ограниченного восприятия никакого противоречия нет, потому что знание Б-га не похоже на человеческое знание. Он и Его знание едины, и раз уж мы не в состоянии понять Его Самого, значит, нам непонятна и сущность Его знания.

Иначе говоря, никакого противоречия нет, поскольку сам вопрос поставлен неправильно. Как и в классической загадке о том, может ли абсолютная сила сдвинуть с места абсолютно несдвигаемый камень, наш вопрос лишен логики, а значит, и смысла. Нельзя заключать знание Творца в хронологические рамки. Б-г существует вне времени и других ограничительных факторов, однако человек органически не способен это понять. Мы можем сколько угодно твердить, что Всевышний пребывает вне времени, что Он абсолютно трансцендентален, но будучи смертными людьми, подчиненными законам времени и пространства, мы не можем по-настоящему вникнуть в это понятие. Такова суть вещей, о которых мы имеем "йедиа", но не "асага" - можем знать их, но не в состоянии постичь.

Раби Деслер приводил в таких случаях наглядный пример, "машаль": представьте себе географическую карту, на которую наложен бумажный лист с отверстием, вырезанным таким образом, что сквозь него виден один пункт на карте. Лист двигают, и в отверстии появляется другой пункт, затем - третий. Мы видим эти пункты последовательно, один за другим, но стоит убрать лист, как перед нами откроется вся карта, и мы можем охватить ее одним взглядом. Так же фрагментарно мы видим прошлое, настоящее и будущее; однако на более высоком уровне, когда сброшена ограничительная завеса, все превращается в настоящее.

* * *

Тора с предельной наглядностью демонстрирует, как могут сосуществовать свободная воля и Высшее предназначение. В Гемаре сказано: "раглои дебар иниш инун арвин беи" - "Ноги человека - его поручители". Человек выбирает свой путь, используя всю полноту независимости, которую ему дает принцип свободного выбора, но его ноги, т.е. части тела, которые расположены на самом большом удалении от мыслительного аппарата, тянут его туда, где он должен находиться по желанию Высшего Сознания.

В подтверждение этой мысли Гемара приводит блестящий пример; всякий, кто изучал его, не сможет подходить к жизни с прежними мерками. Речь идет о событии, происшедшем с царем Соломоном, Шломо а-Мелех. В Талмуде нет, конечно, ничего случайного; примечательно, что в данном примере, иллюстрирующем наш принцип, фигурирует мудрейший из людей.

Однажды ему повстречался Ангел смерти, Малах а-Мавет. Ангел был чем-то опечален, и Шломо спросил его, чем он огорчен. Шломо славился, как известно, несравненной мудростью и использовал любую возможность, чтобы как можно лучше разобраться в механике мировых процессов и в тех высших силах, которые управляют ими из-за кулис. Поэтому он обратился с вопросом к Ангелу, ему хотелось раскрыть очередную тайну Творения. Ангел ответил, что его послали взять души двух человек, но он не может выполнить задание.

Услышав имена людей, которых упомянул Ангел смерти, Шломо немедленно предпринял шаги для их спасения. Он отправил их в город Луз, который отличался тем, что туда не мог войти Ангел смерти. Очевидно, что в Лузе они были бы в безопасности.

Но произошло нечто странное и непоправимое. Как только те двое прибыли к воротам Луза, они тут же умерли. На следующий день Шломо снова встретил Ангела смерти. Ангел был весел, и Шломо спросил его, чему он так радуется. Ответ потряс царя. Приведем его в свободном переводе: "Ты знаешь, почему я не мог взять жизни тех двух людей вчера, когда мы встретились? Потому что мне было велено забрать их у ворот Луза, и я не мог заманить их туда!"

Какой яркий пример! И какой запоминающийся урок для мудрейшего из смертных! Шломо воспользовался своей свободной волей, чтобы спасти жизнь людей. Трудно представить себе более великое, благородное использование свободной воли, но в результате он сыграл на руку судьбе, которая поджидала свои жертвы. Его действия были правильными; что еще ему оставалось делать? Но они привели к смерти тех людей, которых он намеревался спасти. Более того, он не только нечаянно помог осуществить скрытое от него предназначение, но и сам оказался причиной трагедии. Теперь мы видим, что появление Ангела смерти перед Шломо было хитроумно задуманной уловкой. Ангел застал свои жертвы там, где ему было нужно, воспользовавшись свободной волей мудрого царя.

* * *

Где Тора разъясняет суть Б-жественного предвидения и человеческой свободы? В Мишне сказано: "Аколь цафуй, веарешут нетуна, убетов аолам нидон" - "Все предопределено, но свобода дана; а мир судится по благости". На первый взгляд, эта мишна проблематична: ее первые два элемента кажутся ненужными, поскольку мы уже говорили, что способность Б-га предвидеть события является первейшим принципом Торы, и нет нужды снова утверждать эту фундаментальную, давно известную истину. Не требовалось указывать здесь и такое основополагающее понятие иудаизма, как свобода выбора человека. Почему же эти элементы все-таки присутствуют в нашей мишне?

Нет, они включены в мишну не как "хидушим", новые, оригинальные идеи, с которыми нам больше негде ознакомиться. "Хидуш" состоит в том, что оба принципа существуют вместе, хотя они, казалось бы, логически несовместимы. По существу, эти принципы взаимно исключают друг друга; но мишна сообщает нам потрясающий "хидуш": что они оба реальны и несмотря на видимое противоречие сосуществуют.

Рамбам, который, как уже говорилось, глубоко изучал проблему предопределения и свободы выбора, дает странный комментарий: "Это положение отражает взгляд рабби Акивы". На самом деле, данная мишна приведена в трактате "Пиркей авот" без ссылки на конкретного автора. Из высказывания Рамбама следует, что авторство принадлежит рабби Акиве, хотя в мишне нет никаких имен, и в отличие от других наставлений, содержащихся в этом трактате, она не начинается словами: "Такой-то говорил...". Как же эта мишна отражает взгляд рабби Акивы и почему он не упоминается в ней как ее автор?

Наставления мудрецов, в том числе приведенные в "Пиркей авот", всегда выражают определенную глубину мышления этих мудрецов. Каждый рабби высказывает "маргалей бепумей" - бриллиант своих уст, свое личное, неповторимое видение Торы, свой "хелек" (долю) в понимании ее глубины. Он формулирует те драгоценные идеи Торы, ради открытия которых он сам пришел в этот мир. Каждая такая сентенция в "Пиркей авот" становится бриллиантом, "маргалей бепумей", после огранки и шлифовки в устах своего автора. Каждое высказывание мудреца - это выражение его личной сути, его сердца. Не случайно мнения мудрецов приводятся в Талмуде со словами "алиба де...", "согласно сердцу" такого-то учителя. Давайте же внимательно рассмотрим нашу мишну и попытаемся узнать, чем она так близка рабби Акиве.

Прежде всего отметим, что помимо двух указанных компонентов в этой мишне есть и третья составляющая: "убетов аолам нидон" - "а мир судится по благости". Судить по благости, - что это значит? Крайне парадоксальное утверждение. "Дин", суд или правосудие, выражает одно из главных качеств Творца - Его строгость, которая отмеряется с точностью до миллиметра (или, если хотите, до миллиграмма). "Дин" не допускает никаких уступок и поблажек; он тотален и абсолютен. "Дин" означает, что за грехи следует неотвратимое наказание полной мерой, без исключений и прощений. Поэтому "благость" невозможна в концепции "дин". Если к ней примешано нечто дополнительное, помимо абсолютной строгости, то это уже не "дин". Если к мере суда добавлена доброта или мягкость "благости", такая мера теряет свою абсолютность; а то, что не абсолютно, - то не может называться "дин".

"Убетов аолам нидон" - "а мир судится по благости". Наша мишна учит, что мир представляет собой невероятную смесь двух противоположных качеств: "дин" и "рахамим" - "суда" и "милосердия". "Рахамим" - это доброта, благость, дополненная, однако, строгостью правосудия. Мидраш прямо сообщает, что в Творении содержится комбинация этих начал: когда появился мир, "ала бемахшава", Б-гу "пришло в голову создать мир с мерой "дин", но Он увидел, что мир не устоит на такой основе; и (поэтому) Он поднялся и смешал ее с мерой "рахамим".

Итак, на одной лишь основе чистого суда мир не сможет выжить; такой мир не потерпит ни малейшей человеческой ошибки или слабости. Даже мельчайший грех приведет к немедленному уничтожению грешника. В конце концов, таков смысл понятия "дин": грех - это состояние конфликта с Б-гом, это стремление противоречить ясно выраженной воле Творца. И если желания Творца формируют саму суть жизни, значит грех означает выход за рамки жизни. В таких условиях любой грех неизбежно ведет к столкновению с Б-гом и подрыву жизненных основ, и значит, любой грех ведет к немедленной смерти. Поэтому, чтобы сохранить человечество со всеми его слабостями и изъянами, Всевышний добавил милосердие к правосудию.

Этот мидраш надо правильно понять. В чем смысл идеи, что Б-г "хотел" создать мир только с мерой правосудия, но потом "передумал"? Не хотят же нас убедить, что в Б-жественном плане есть "первые мысли" и "запоздалые соображения". На самом деле, идея проста: мир действительно был создан на базе правосудия; это правосудие не ослабляется и не отменяется. "Рахамим", милосердие, добавляется для обеспечения жизнеспособности этого мира и населяющих его людей. Парадокс состоит в том, что, несмотря на "рахамим", "дин" остается "дин". Обратите внимание: в мидраше говорится, что Б-г смешал "рахамим" с мерой суда, а не заменил меру суда на "рахамим". Другими словами, исходный план Сотворения мира на базе "суда" остается в силе, но тот мир, в котором мы живем, функционирует с мерой милосердия. Причем люди не в состоянии понять это сочетание. В основе Творения заложен такой исходный парадокс: мы ощущаем милосердие "второго шанса", пользуемся возможностью исправить ошибки и продолжать жизнь, несмотря на грехи, но не за счет компромисса с мерой правосудия. Каждая деталь, каждый нюанс нашего поведения подвергается строгому и предельно точному суду.

"Убетов аолам нидун" - мир судится "по благости". Действия людей оцениваются снисходительно и милосердно, но суд всегда точен.

Таковы истоки двойственности, присущей нашему миру. В мире сосуществуют "дин" и "рахамим", и на основе этой двойственности в нем также сосуществуют Б-жественное предвидение и свободная воля человека.

* * *

На более глубоком, мистическом уровне эта запредельная двойственность выражена в Имени Б-га. В Торе Его "Сущностное Имя", которое мы не произносим, а заменяем эвфемизмом "а-Шем" ("Имя"), означает "Тот, Кто выше всех качеств". Другими словами, это Имя выражает сущность, невыразимую Суть Творца, которая намного выше любого отдельного качества и специфического свойства; оно выражает Реальность, в которой все сущее Едино. Тем оно отличается от других Святых Имен. Каждое из них указывает на какое-то отдельное качество Творца. Например, "Элоким" выделяет меру Б-жественного правосудия, необходимую для Его взаимодействия с созданным Им миром.

"Сущностное Имя" не ограничено конкретными дефинициями. Однако в некоторых источниках оно употребляется в более узком значении Б-жественного милосердия, "рахамим". Какой же вариант правильный? "Рахамим" - это, безусловно, специфическое качество; поэтому рассматриваемое нами Имя обладает определенным свойством. Но как может одно и то же Имя указывать на специфическое качество и одновременно на то, что намного превосходит все качества вместе взятые?

Ответ мы находим в нашей дискуссии о высшей двойственности. В отличие от других имен, определяющих отдельные качества, "Сущностное Имя" выделяет "рахамим" в гораздо более глубоком смысле. "Рахамим" в этом Имени означает, что милосердие существует вместе с качеством "дин", но при этом не отрицает его. Таково высшее выражение Сущности, доступное восприятию людей. Мы слышим Имя, которое выражает высшую меру добросердечия, но это добросердечие оперирует в рамках строгого правосудия, никак его не преуменьшая. Таково Сущностное Имя и таково Имя Единства. Имя "Элоким" выделяет лишь одно определенное качество - меру Б-жественного правосудия; в отличие от него Сущностное Имя указывает на качество милосердия совершенно иным способом: оно подразумевает Единство милосердия с правосудием, заложенное в основе Творения. Поэтому несомненно, что перед нами особое Имя: оно выше любых качеств и при этом наполнено значимым содержанием.

* * *

Но вернемся к рабби Акиве. Почему Рамбам утверждает, что он является автором нашей мишны? Рабби Акива известен как выразитель Устной Торы, "Тора ше-бе-аль пе". Сказано: "векульху алиба дерабби Акива" - "И все окончательные мнения соответствуют мнению рабби Акивы". Устная Тора раскрывает истинную природу идей, относящихся к Творению и Торе и находящихся за кулисами физического мира. Рабби Акива достиг такого уровня, с которого ему открылась глубинная, непостижимая для других людей сущность правосудия. Римляне убили рабби Акиву с беспримерной жестокостью, а его плоть продали на рынке. В таком конце трудно усмотреть качество "рахамим".

Когда рабби Акиву подвергли чудовищной пытке, он преподал своим ученикам, наблюдавшим казнь, наглядный урок истинного служения Всевышнему. С последним своим дыханием он произнес слова из молитвы "Шма, Исраэль". В этот момент небесные ангелы возмутились. "Неужели это Тора, а это награда за нее?" - спросили они Творца. Разве такой великий мудрец и праведник, как рабби Акива, не заслужил лучшей участи? Ответ Всевышнего возвращает нас к исходной точке Творения: "Молчите! Ибо так возникло в Моих мыслях... Если Я услышу еще хоть одно слово возражения, то верну мир в состояние хаоса". Трудно перевести эти слова: "ках ала бемахшава лефанай...", но мы их уже слышали раньше, в момент Сотворения мира, когда в основу мироздания было заложено качество "дин" и к нему еще не успело добавиться качество "рахамим". Б-г говорит, что в этот момент, последний момент в жизни рабби Акивы, восторжествовала чистейшая мера суда, не смягченная ни малейшим штрихом милосердия, та исконная мера, которая была изначально заложена в фундамент Творения - абсолютный "дин"!

И еще Б-г говорит, что эту меру не может понять никто, даже ангелы. Поэтому молчите и соглашайтесь; всякое стремление осознать ее будет расценено как попытка проникнуть в измерение, которое проявляло себя лишь до того, как мироздание приняло свою нынешнюю форму. Всякое стремление еще полнее раскрыть эту меру будет иметь катастрофические последствия, вернет мир в состояние первичного хаоса.

Рабби Акива был достаточно велик, чтобы жить на уровне суда ("дин") и лично продемонстрировать это качество в его чистейшем виде. Ему не требовались "добавки" мягкости и снисхождения. Такой человек берет на себя всю полноту ответственности за свою жизнь и свое поведение. Такая личность отражает высший уровень Творения и удостаивается доли в Мире Грядущем исключительно благодаря своим собственным заслугам и усилиям.

Именно такой двойственности учит наша мишна. Есть Б-жественное знание, есть свободная воля, и они гармонично сосуществуют. Мир стоит на правосудии, на качестве "дин", но к нему, никак его не искажая и не отменяя, добавляется благость, милосердие. Несмотря на благость, все, что есть - это "дин". Кто, как не рабби Акива, своей жизнью и смертью опроверг противоречие между судом и милосердием? Кто, как не рабби Акива, показал, что в действительности все на свете есть "дин"? И кто, как не рабби Акива, мог быть автором нашей мишны?