Я НЕ ПРИШЕЛ К РЕЛИГИИ. РЕЛИГИЯ ПРИШЛА ЗА МНОЙ

Евреев я с детства не любил. Не то, что не любил. Недолюбливал. Так уж получилось, что много наших родственников были евреями. Тетя Фаня, тетя Рая. Нет Гая. Так смешнее. Самым смешным еврейским именем обладал дядя Зяма. Вы только представьте себе: Зяма. Смесь зяблика, мамы и зимы. Дядя Зяма был на самом деле очень добрым красивым седым человеком, который всегда выглядел так, как будто только что хорошо закусил и немного выпил. Голос у него был - бархатный бас. Тем не менее, я все-таки дядю Зяму не любил. Мы стеснялись наших еврейских родственников. Сами мы с мамой по национальности были европейские интеллектуалы.

Моя мама была сторонницей передовой педагогики Щетинина, Шаталова. Мы ходили с мамой в соседний лес завтракать. Было холодно и невкусно. И все равно мы были передовые люди. Сочинения по статье "Мильон терзаний", посвященной пьесе "Горе от ума", мама писала за меня сама и плакала.

Во втором классе, когда мне было 8 лет, меня погнали всем классом. Совершенно неожиданно. За то, что я... Нет, не за то, что я с мамой был европейский интеллектуал, и не за то, что я постоянно приходил в школу с развязанным шнурком на левом ботинке, - меня погнали всем классом за то, что я еврей.

Целым классом. Как в фильме "Чучело". Только с криками "Жид". Не хватало только музыки Софьи Губайдуллиной. Кстати. Заводилой был Чайковский. Такой мальчик. Он потом стал уголовником и не по националистическим мотивам, а просто так пытался отнять у меня надувную резиновую лодку на канале "Голубое ожерелье Минска". Я лодку не отдавал и он чуть меня не утопил. У него были крепкие загорелые руки, которые высовывались из воды. Такие руки я видел в Израиле у арабов. Как все переплетено в этом мире!

В нашей семье, тем не менее, соблюдались отдельные еврейские традиции.

1. Каждый год вдруг какие-то тихие молчаливые люди привозили к нам в квартиру светло-коричневые бумажные пачки, если надорвать тихонько бумагу на которых, можно было добраться до хрупких пластинок из теста, немного похожих на алюминиевые пластинки аккумулятора, которые мы переплавляли в чушки. Маца!

Из мацы дедушка с бабушкой потом каждую субботу делали КЛЕЦКИ, которые клались в грандиозный праздничный пасхальный субботний борщ со свининой и сметаной. Понятно, что до лет 12 я считал этот борщ с клецками национальным еврейским блюдом.

2. Каждый раз, когда я, специально приближаясь на опасное расстояние, говорил своей бабушке, бывшей активистке, комсомолке и ударнице ФЗУ в 1934 г., что Б-га нет, она начинала гоняться за мной с полотенцем чтобы избить ребенка. Обнаружил я это удивительное, прекрасное свойство бабушки случайно. Кажется, меня подговорил дедушка. Но я точно не помню. Сначала бабушка просто и убедительно отвечала: "Нет, есть". Я нагло повторял что, нет, видимо, ничего такого нету, к сожалению. Бабушка свирепела и принимала решение применить в споре силу. Я с наслаждением более молодого и проворного, убегал. Потом я перестал дразнить бабушку. Мне стало ее жаль. Но и она со своей стороны не пыталась привлечь меня к своей наивной вере. Вместе с тем, как и всякий верующий еврей, бабушка в отдельные моменты обладала способностью к пророчеству. Как откровения я до сих пор воспринимаю ее, на излете застоя, подробное описание того, что нас в СССР в ближайшее время ждет. Дедушку, который был активным и политически грамотным коммунистом, бабушка идейно презирала, хоть и любила, так как, наверное, презирает активист партии ШАС еврея члена партии ХАДАШ. В 1990 я уехал на две недели туристом в Израиль, назад не вернулся.

СТЕНА ПЛАЧА. С Б-ГОМ

Ночью нашу туристическую группу повели на Стену плача посмотреть. Я помню автоматчиков и прожекторы. Помню, что я страстно представил себе как я - автоматчик, охраняю Стену Плача с помощью прожекторов. Через семь месяцев после этого я уже работал на стене плача в охране, правда, не с автоматом, а с пистолетом. Возле Стены Плача я впервые и столкнулся с Б-гом.

Для начала я столкнулся с его (покорным?) слугой - сатмарским хасидом Авигдором. Авигдор мне рассказал как к нему уже тяжело больной приезжал из Америки и приходил посоветоваться артист Савелий Крамаров. Артиста, к тому времени, уже религиозного еврея, мучили те же вопросы что и меня -а хорошо ли это с точки зрения религии еврейской - всякие там шуточки да хаханьки. Клоуничанье всякое. "Ведь я почти всю жизнь на это потратил" - горько заметил Авигдору Крамаров. "Если ты веселил людей - ты совершал великое благодеяние", - милосердно и мудро ответил Крамарову сатмарский хасид. Мне очень понравился его ответ. Возникла некая симпатия к этому человеку одетому в полосатый, как из "Волшебника изумрудного города", наряд и к его вере. Кажется Авигдор мне, простому, глупому еще тогда, шомеру кампании "Хеврат а-Шмира" и подсунул Книгу, якобы данную евреям на горе Синай. Помню, что я открыл какую-то страницу, на которой было подробно описано как будут конкретно мочить евреев если они не будут соблюдать заповеди. А затем как они вновь соберутся на своей земле. Особенно меня поразила фраза “...И будете вы ужасом посмешищем и притчей во языцех среди народов земли". Я, между прочим, только полтора года до этого спорил с членами общества "Память" на Пушкинской площади. И я хорошо знал, что такое антисемитская литература. Слова были очень сильны, и при этом беспристрастны. Ну, будете вы посмешищем среди народов земли, ну будут вас уничтожать, но до конца вас не уничтожат. Ибо "Я не позволю", "Ради Славы своей". Я внимательно осмотрел год издания. 1973. Издательство "Гешарим". Понятно, что задним числом вписать в Тору краткую историю катастрофы европейского еврейства и историю мирового антисемитизма в издательстве вряд ли бы осмелились. И я серьезно задумался над тем, каким образом сведения, содержавшиеся на странице, прочитанной мною у Стены плача, оказались в произведении, явно написанном задолго до самого этого “посмешища" "до конца не уничтожу вас" и "притчи во языцех". Я стал смутно подозревать что что-то в этом сочетании даты текста и его содержания не совсем в порядке. Что-то, как выразился бы администратор Римский, в этом сочетании было неестественное. Примерно через неделю случилось то, о чем я вынужден говорить, хоть и неохотно, раз уж я пишу на эту тему. Называется это "НЕС". Причем - "Нес бэ нес". Двойное чудо. По еврейским понятием вся наша жизнь все события - это уже само по себе чудо. События сверхъестественные - это "двойное чудо".

Со мною произошло событие сверхъестественное. Для того чтобы вам было спокойнее на душе, назовем это совпадением.

СОВПАДЕНИЕ

Жизнь моя в 1992-3 годах складывалась так, что к подобным чудовищным совпадениям я еще не привык. В нашей охранной кампании была такая традиция. Каждую субботу мы просили отвезти нас с работы домой на казенной машине, а нас в ответ посылали в баню. Пользоваться в субботу автотранспортом для развоза домой шомеров администрация Стены Плача категорически запрещала. Поэтому на Котель брали работать только здоровых бугаев живущих, в часе ходьбы от Котеля. Летом, часа в 3 пополудни, заметьте, час переться с работы домой - удовольствие маленькое. Поэтому мы делали как? Мы с еще одним шомером, Исраэлем, жившим неподалеку, потихоньку на двоих брали арабское такси от Яффских ворот и до Катамон где мы жили. На двоих тогда еще получалось 13 шекелей. Буль.

В тот субботний солнечный денек, ни денег, ни Исраэля, у которого можно было бы эти деньги занять, у меня не было. Грустный, я ранним утром шел размеренным шагом на работу от Катамон к Яффским воротам, и думал, что вот она моя жизнь, денег нет, товарища нет, и назад придется таки после восьми часов беготни за немецкими туристами с криками "Плиз ноу фото!" идти еще час пешком под паляшим солнцем домой. Вы знаете, я до сих пор не помню, как в моей голове зародилась эта великолепная в своем идиотизме идея - помню только что она зародилась около иерусалимской Синематеки. В тот момент, когда я спускался к дороге, сразу после моста, я замедлил шаг и откровенно, с большим чувством, сказал (или подумал): "Если Ты существуешь, то Ты пошли мне деньги на такси." Не уверен, даже, что я добавил слово "Пожалуйста". Сразу после этого без паузы я, не всматриваясь, увидел перед собой на дороге несколько монет. Они были выложены зигзагообразно.

Шекель. Пять шекелей. Шекель. Пять шекелей. Шекель.

Столб нежного света охватил меня всего, и некоторое время я находился внутри этого света. Легкое счастливое чувство без примеси какой-либо грусти охватило меня. Да, это было как столб света вокруг и внутри тебя. Я стал на некоторое время абсолютно и тихо счастлив. Наверное, так счастливы роженицы. Так счастливы, когда летают во сне. Данные мне деньги я в тот же день истратил по целевому назначению. Я разумеется, рассказал людям на Котеле об этом... совпадении (сов. падении?). Один религиозный человек мне потом сказал что я, мол, не должен был брать эти деньги, так как была Суббота. (И действительно, что ж это я?) И, тем более, ехать на такси. (А что мне было, пешком идти? Сейчас бы, наверное, я пошел пешком, конечно... Но тогда!) Другой сообщил, что справа от меня, в момент просьбы, в общем-то, находился знаменитый Гееном. Руководитель нашей ешивы, американский еврей, несколько лет спустя смеялся взахлеб, когда я ему все рассказал. Он с наслаждением вытирал слезы, текшие из глаз, и причитал "Эйзе сипур яффе!" и опять заливался слезами и смехом.

Но, вообще-то долгое время я об этом случае рассказывал очень мало и неохотно. Произошедшее было слишком ИНТИМНО и ОТКРОВЕННО. Все что произошло возле иерусалимской Синематеки, произошло почти случайно, в любом случае, безо всякой моей заслуги. А человек устроен так, что он стыдится того, что дано ему незаслуженно. Кипу я конечно тогда не надел. Но Всевышний, посылающий мне в субботу деньги на такси... С таким Всевышним уже можно было жить.

А чтобы я на время одел кипу, потребовалась еще Сорванная поездка в Бейт-Лид.

СОРВАННАЯ ПОЕЗДКА В БЕЙТ-ЛИД

Милостивые дамы и господа! Те из вас, кто хоть один раз служил в Израильской армии, особенно дамы, наверное, знают, как под конец службы надоедает это благородное занятие. Надоело оно и мне, тогда блестящему рабату и обещающему овед расару. Короче в конце своей нелегкой службы я стал косить. И мне удалось выкосить прекрасный двухнедельный гимел под очень и очень сомнительное воспаление легких. Надо также сказать, что в оставшее до конца службы время я твердо расчетливо решил вылечить все зубы. Попасть к зубному нашей базы было очень нелегко. Мне это удалось. Надо было только приехать примерно к 9.30 к врачу. Я все проспал. Зубного. Друзей, с которыми планировал встретиться и потрепаться, еще что-то.

Проснувшись в 11.30 злобный, я включил телевизор и увидел там свой перекресток Бейт Лид, людей, бегающих туда и назад с перекошенными лицами, и диктора, который сообщил, что в момент моего предполагаемого присутствия на тремпиаде к базе на перекрестке Бейт Лид один за другим прозвучало два взрыва. Взорвалась машина начиненная взрывчаткой, а когда к месту происшествия ринулись люди чтобы помочь и посмотреть - рванула вторая машина. Когда я услышал про вторую машину, я понял, что не мог не погибнуть, если бы там был. На всякий случай после этого я решил надеть небольшую белую вязаную кипу. Потом, правда, я ее где-то потерял.

И только после всего этого, через год я неожиданно вернулся к религии. Но это уже отдельный разговор.

^{Давид Зильбер - по материалам журнала "Поиск"}