Недельная глава Торы - раздел Ваигаш

Недельная глава “Ваигаш” (“И подступил”) продолжает изложение беседы Йосефа с братьями. Развитие ее драматично. После того как в вещах Биньямина обнаружили кубок египетского правителя, братья окончательно растерялись. Только Йеуда проявил самообладание и, обратясь к Йосефу со страстными, но исполненными достоинства словами, предложил себя в рабы вместо Биньямина. Эта самоотверженность окончательно убедила Йосефа, что братья "перевоспитались", что это уже не те люди, которые бросили его в яму и продали в рабство. Он открывается им: "Я - Йосеф!" Братья потрясены, их охватывает жгучий стыд, но Йосеф утешает их, говорит, что все происшедшие события были частью грандиозного Б-жественного плана. Он предлагает им забрать отца и вернуться вместе с ним в египетскую провинцию Гошен.

Вначале Яаков не может поверить в счастливую весть, но особые знаки, переданные Йосефом с братьями, убеждают его, что его давно пропавший сын и египетский правитель - одно и то же лицо. Воспрянув духом, Яаков уходит с семьей в Египет. По дороге он приносит жертвы Б-гу и получает от него ободряющее напутствие: не бойся, Яаков, египетской эмиграции и ее негативных духовных последствий; именно там сыны Израиля станут великим народом несмотря на безнравственность местных жителей. Тора перечисляет всех членов семьи Яакова и намекает на рождение Йохевед, будущей матери Моше-рабейну. В Египет спускаются 70 душ, и после 22-летней разлуки Йосеф воссоединяется с отцом и всей семьей. Отец и сын обнимаются, плача от счастья.

Затем Йосеф доставляет семью в Гошен и приводит отца и пятерых братьев на аудиенцию к Фараону, советуя им назваться скотоводами, представителями самой дефицитной и непрестижной в Египте профессии. Во время этой встречи Яаков благословляет Фараона.

Голод в стране усиливается, и Йосеф принимает решение: в обмен на государственное зерно жители Египта должны отдать Фараону все свое имущество, землю и самих себя в рабство. Затем Йосеф проводит массовое переселение египтян, которое не затронуло, однако, жреческую касту, получавшую прямую помощь от Фараона. Сыны Яакова-Израиля основательно устраиваются в новой стране; их численность растет.

Мягкая речь отвращает гнев

"И подошел Йеуда к нему (Йосефу), и сказал: "Позволь, господин мой, сказать рабу твоему слово в уши господина моего; и да не возгорится гнев твой на раба твоего..."(44:18).

Великий мудрец и духовный лидер дореволюционного еврейства Хафец Хаим отправился однажды в Петербург, чтобы просить российские власти об отмене одного несправедливого постановления. На встрече с царским министром присутствовал переводчик, поскольку Хафец Хаим, будучи жителем польского города Радина, не знал русского языка, а чиновник не говорил на идише. Не теряя времени, Хафец Хаим сразу приступил к делу; он произнес убедительную и прочувственную речь в защиту евреев. Слова будто лились из его сердца, чистые, как слезы. Когда он закончил, в зале воцарилась напряженная тишина. Ее нарушил переводчик: "Ваше превосходительство, еврей говорит...". Министр остановил его мягким жестом: "Перевод не нужен... я понял все, что он сказал, каждое слово". Миссия Хафец Хаима завершилась успехом: антиеврейское постановление было отменено.

До того, как Йосеф открылся братьям, он говорил с ними через переводчика, умело симулируя незнание иврита. Но в критическую минуту, когда Биньямина уже приговорили к рабству, поручившийся за него перед отцом Йеуда вышел вперед и, не оглядываясь на придворного толмача, заявил Йосефу, что хочет "сказать... слово в уши господина моего". Он вовсе не рассчитывал, что всемогущий египетский правитель поймет значение его слов, но он хотел передать ему глубину своего отчаяния, убедить голосом, интонацией в несправедливости приговора. Йеуда говорил не столько устами, сколько сердцем, а слова, вышедшие из сердца, непременно попадают в сердце слушателя.

Из этой сцены мы учим и другой урок. Мудрый царь Шломо учил в своей книге Мгаилей (Притчи): "Кроткий ответ отвращает гнев, но резкое слово возбуждает ярость" (15:1). Речь выделяет нас среди других живых творений. Иудаизм называет человека не homo sapiens, человека разумный, а медабер, человек говорящий.

Речь - наше сильнейшее оружие. Межконтинентальная ракета, пущенная из Европы в Америку, может не долететь или не попасть в цель, а слово, даже сказанное по телефону с огромного расстояния, способно убить наповал, причем мгновенно.

Царь Шломо призывает нас выработать в себе определенную культуру речи: в любой ситуации, даже самой острой, говорить мягко, доброжелательно, чтобы не распалять собеседника, не гневить его, особенно, если перед тобой всемогущий правитель, ибо, как сказано там же в Мишлей: "Гнев царя - вестник смерти, но человек мудрый умилостивит его" (16:14).

Именно это качество наглядно продемонстрировал Йеуда на судьбоносной встрече с египетским правителем. Обратите внимание, как смиренно и даже униженно говорит этот сильный и гордый человек: обращается к Йосефу в третьем лице: "господин мой", себя многократно называет "раб твой".

А ведь ситуация была чрезвычайно сложной, взрывной. Йосеф изображал праведный гнев по поводу "кражи" его кубка, хотя было ясно, что гневаться должен не он, а братья: они видели, что история с кубком подстроена, пытались объяснить это египтянину, но тот упрямо и, как казалось, злонамеренно игнорировал их аргументы.

Йеуду, как и других братьев, распирало от обиды и гнева, но он был достаточно умен и обладал необходимым самообладанием, чтобы подавить эмоции. Он понимал, что при всей их правоте здесь не место и не время бороться за справедливость. От него требовалось лишь одно - тихо, мягко поговорить с правителем, "в уши господина моего", чтобы остудить его гнев, расположить к объективной оценке. Йеуда не стучал кулаком, не требовал: "Свободу невинно осужденному Биньямину!" Он спокойно и доверительно предложил обсудить ситуацию с самого начала, напомнил египтянину о безутешном отце, пытаясь достучаться до его сердца...

Йеуда действовал не с позиции слабости. На самом деле, он, как и его отец перед встречей с Эсавом, готовился к трем вариантам: рассчитывал на помощь Б-га, стремился умиротворить врага и, как крайнее средство, был готов поднять вооруженный бунт (сыновья Яакова обладали фантастической силой, о чем свидетельствует блестящая операция Шимона и Леви по уничтожению мужского населения Шхема). Но главным его оружием была тихая, смиренная речь.

Первым делом — ешивы

Выдающиеся личные качества Йеуды, его мудрость, самообладание, готовность взять на себя ответственность и инициативу были по достоинству отмечены Всевышним. Йеуда стал основателем династии еврейских царей. Его же Яаков отправил в Египет впереди всей семьи, чтобы тот подготовил все необходимое к их приему и размещению: ^,,Он послал Йеуду впереди себя к Йосефу, подготовить перед ним Гошен..."(46:28).

Раши иначе толкует задачу, порученную Йеуде. Ссылаясь на мидраш, в котором инфинитивной форме глагола леорот дается другой перевод: не подготовить, а учить, - он говорит, что Яаков велел сыну открыть в Гошене дом учения, ешиву. "Деяния отцов -знак для сыновей". Наш праотец Яаков показал всем будущим поколениям еврейского народа, с чего надо начинать общинную жизнь на новом месте - с организации еврейского образования, с преподавания Торы. Ибо без Торы нет и евреев. Где бы мы ни жили, в Древнем Египте или средневековой Испании, в Вавилоне или Российской империи, в Бруклине или Государстве Израиль, - повсюду наше выживание обеспечивается домами учения: хедерами, ешивами, колелями. В Советском Союзе не было ешив, и результат этого виден на печальном состоянии нашей алии, духовном и демографическом. Перед уходом в египетский галут патриарх Яаков показал нам универсальную еврейскую шкалу предпочтений: прежде чем позаботиться о своих материальных нуждах, надо создать духовную базу - открыть ешиву.

"И пал он (Йосеф) на шею Биньямину, брату своему, и плакал; и Биньямин плакал на шее его" (45:14).

В шестидесятых годах на Западе возникло модное течение под названием "свободная любовь". Термин был выбран неудачно. На самом деле, под "любовью" имелось ввиду физическое влечение к объекту противоположного (или даже того же) пола, простая похоть. А определение "свободная" подразумевало стремление получить вожделенный объект вопреки всем условностям морали и общественного порядка.

И все-таки "свободная любовь" существует.

Когда вы любите ближнего безо всякой причины и личной выгоды, а лишь за то, что он сотворен Владыкой мира по Его образу и подобию, такая свободная любовь духовно возвышает мир, облагораживает его и приближает финальный аккорд истории - приход Машиаха.

Наш Храм был разрушен, по словам мудрецов, из-за беспричинной, "свободной" ненависти. Его восстановление ускорится благодаря "беспричинной (свободной) любви" - любви, не зависящей ни от каких условий.

"...и плакал Йосеф". Он плакал о двух иерусалимских Храмах, которым предстояло восстать в наследном уделе Биньямина в Эрец Исраэль и затем пасть от рук врагов. "И Биньямин плакал". Он плакал о разрушении Мишкана, передвижного Храма, впервые возведенного еще в пустыне при Исходе из Египта и затем стоявшего в Шило, уделе Эфраима, сына Йосефа.

Но почему Йосеф и Биньямин плакали именно сейчас, в момент радостной встречи? Почему они оплакивали события будущего, от которых их отделяли сотни лет? Да к тому же сожалели не о своей потере, а о потере брата?

Когда сыновья Яакова встретили Йосефа после 22 лет разлуки, они поняли, что в пережитых невзгодах виновата "свободная ненависть", их беспричинная неприязнь к младшему брату. Им открылись будущие события, в том числе разрушение Храма из-за "свободной ненависти". И они плакали, видя, как эта ненависть, разделявшая их с Йосефом, разрушает Храм.

Лучшее лекарство от ненависти - это "свободная любовь", умение чувствовать боль и страдания ближнего, как свои собственные.

Вот почему Йосеф и Биньямин плакали не о своих святилищах. Они учили еще не родившиеся поколения евреев, как лечить "свободную ненависть". Хотя Храм Биньямина не мог быть построен прежде, чем будет разрушен Мишкан Йосефа - сама гибель Мишкана была условием его замены на стационарный Иерусалимский Храм, — Биньямин оплакивал гибель именно того, "чужого" Святилища. Он предпочел бы, чтобы его Храм вообще не появился - лишь бы Мишкан Йосефа стоял вечно. Такова сила "свободной любви".