Трактат Сота (последняя мишна 7-й главы) рассказывает о всеобщем собрании евреев, происходившем по завершении года Шмиты.

По окончании 1-го дня праздника Суккот, все приходили во двор Иерусалимского Храма, а царь поднимался на специально построенную трибуну, чтобы читать Книгу Дварим и Свиток Торы. По правилам, говорит мишна, царь должен был, стоя, принять Свиток из рук Первосвященника, чтобы затем сесть и приступить к чтению. Однако, царь Агрипас, - последний из царей, правивших накануне разрушения Второго Храма, отпрыск римской семьи, родоначальником которой был Гурдус (наместник Римского цезаря в Израиле), - читал Тору, стоя. А мудрецы, присутствовавшие при этом, не то что не посмели его поправить, но, наоборот, только поддерживали. Дойдя до отрывка о том, кто может стать царем в Израиле, Агрипас зарыдал. Ведь сказано (Дварим 17): «...нельзя поставить над собой нееврея, который не из ваших братьев». Агрипас понимал, что этот посук определенно зачеркивает его царские полномочия. Однако мудрецы принялись его успокаивать: «Не нужно расстраиваться, ты же наш брат!» -имея в виду, что мать его еврейка, и как бы «забывая» о том, что царь евреев должен быть стопроцентным евреем все всех коленах и линиях. Правление Агрипаса не было кошерным.

Талмуд (Сота 41б) приводит брайту от имени раби Натана, который говорит, что в тот Суккот Небесным Судом был вынесен приговор о разрушении Храма. Именно лесть и подобострастие мудрецов послужили тому причиной. Такое поведение в верхах, говорит Рабби Шимон бен Халафта, обусловило распространение подобострастия и лести в более низких слоях общества. Высокопоставленное положение истца или ответчика стало играть решающую роль в суде. Люди перестали относиться к греху серьезно и взыскательно, а правильные поступки обесценились. Установилась атмосфера, при которой лучше промолчать, чем указать кому-то на его нарушения. Праведники и грешники оказались на одной чаше весов и стали неразличимы. Довлело теперь только то, какое положение в обществе занимает тот или иной человек.

Талмуд приводит мнение Рабби Иеhуды из Эрец Исроэль, согласно которому, в этом мире подобострастие разрешено, - в том числе по отношению к грешникам. Рабби Иеhуда, аргументируя свою позицию, ссылается на пророка Йешайя (32): «Тогда... (в прекрасном Будущем Мире) больше не будут называть подлеца благодетелем, а пропойцу благородным...». Делается вывод: значит, в этом мире лесть в порядке вещей. Рабби Шимон бен Локиш, разделяя такую позицию, ссылается на слова Яакова во время его встречи с Эйсавом (см. текущую недельную главу): «мне так же приятно видеть твое лицо, как приятно смотреть на ангела». Однако, с этой позицией не соглашается Рабби Леви. Он говорит: Яаков совсем не стремился польстить Эйсаву. Наоборот, хотел его напугать. И, для ясности, предлагается пример. Приходит гость, а хозяин чувствует, что он опасен, - может убить его и ограбить. Чтобы подстраховаться, хозяин говорит: это блюдо вам стоит отведать, оно так же вкусно, как то, что я попробовал в царском дворце на прошлой неделе. Хозяин дает понять, что имеет связи в верхах, и что его гибель не останется неотомщенной. Так же Яаков: он «накоротке» с ангелами.

7-я глава Трактата Сота заканчивается словами Рабби Эльазара, оглашающего целый список неприятностей, ожидающих тех, кто льстит. Таким образом, подводится итог дискуссии: не следует льстить и в этом мире.

Автор комментария «Тосфот» пишет, что не все ситуации можно мерить одной меркой. Так, при прямой опасности для жизни человека, когда разрешается нарушать почти любой запрет Торы, лесть допустима. Если опасность не так явна, не так близка, чтоб отменить все запреты Торы, однако все же представляет собой некоторую угрозу, а лесть может служить защитой, запрещать ее не стоит. И в доказательство приводится случай, описанный в Трактате Недарим (22а). Вавилонский мудрец Ула отправился как-то в Израиль, и в попутчики к нему навязались два жителя Хузы (известного в ту пору бандитского района). Посреди дороги между «братками» возник спор. Один перерезал горло второму, а потом стал искать ’ одобрения Улы: «Ну как я его? Круто?» Ула не только сказал «да», до даже сам подошел к убитому, чтобы отсечь его голову и продемонстрировать «братское» отношение к попутчику. Приехав в Израиль, он пришел к Рабби Иоханану и спросил, не поддержал ли он тем самым убийцу? «Скорее, спас свою жизнь!» - ответил тот.

Напомним, Трактат Сота рассматривает ситуации, не представляющие угрозы для жизни. Следовательно, в них не должно быть места лести.

Интересно, что пишет Маhарша: слова приветствия, адресованные Яаковом Эйсаву, не единственный знак уважения, проявленного по отношению к старшему брату. Он называет его своим повелителем, дарит подарки. Из этого Маhарша делает вывод, что даже, когда запрещены неправда и лесть, проявления знаков уважения и внимания всегда допустимы.

_{р. Акива Йосович - по материалам вестника "Кol Уaakov"}